Я помолчал. Голова Кингсли была повернута ко мне. Скулы резко выдавались из-за судорожно сжатых зубов. В глазах было болезненное выражение.
— Иду в нижний этаж. Множество признаков, что там ночевала женщина. Пижама, пудра, духи и так далее. Ванная комната заперта, но я открыл дверь. Три патронные гильзы на полу, две пробоины в раме, — одна в стекле. Лэвери в душевой кабине, голый и мертвый.
— Боже мой, — прошептал Кингсли. — Вы хотите сказать, что женщина провела с ним ночь, а утром хладнокровно застрелила его в ванной?
— А что еще можно предположить?
— Говорите тише! — простонал он. — Вы же понимаете, какой это шок для меня! Но почему в ванной комнате?
— Вы сами говорите потише. А почему не в ванной? Вы можете вообразить другое место, где человек столь беззащитен?
— Но вы не знаете наверняка, она ли его застрелила? То есть, вы не уверены в этом, не так ли?
— Нет, — сказал я. — Это именно так. Разве что кто-нибудь воспользовался маленьким револьвером и расстрелял все патроны, чтобы придать этому вид женской работы. Ванная комната находится в нижнем этаже, окно выходит на склон горы. Может быть, женщина, которая ночевала у Лэвери, рано ушла. А может быть, никакой женщины и не было. И все улики могут быть подтасованы. Может быть, вы сами его застрелили!
— Зачем мне было его убивать? — он почти кричал. — Я же цивилизованный человек!
Этот аргумент не стоило опровергать, поэтому я сказал:
— У вашей жены есть револьвер?
Он повернул ко мне свое искаженное, несчастное лицо и сказал глухо:
— Боже ты мой! Послушайте, Марлоу… вы же не можете всерьез этого думать!
— Есть у нее револьвер или нет?
Слова выдавливались у него маленькими жалкими кусками:
— Да. Есть. Маленький дамский револьвер.
— Вы его купили здесь, в городе?
— Я… я его не покупал. Однажды на вечеринке во Фриско я отнял его у одного пьяного, пару лет назад. Он размахивал револьвером и думал, что это очень остроумно. Я так и не вернул его. — Он с такой силой сжимал колени, что побелели костяшки пальцев. — Тот парень, вероятно, и не вспомнил, куда его дел, был пьян до бесчувствия.
— Уж слишком много совпадений, — сказал я. — Вы бы могли узнать этот револьвер?
Он задумался, выдвинув вперед подбородок и полузакрыв глаза. Я снова оглянулся. Один из пожилых господ проснулся от собственного храпа. Он откашлялся, почесал нос тонкой высохшей рукой и вытащил из жилетного кармана золотые часы. Мрачно посмотрев на циферблат, он спрятал часы и тотчас же снова заснул.
Я достал револьвер и положил его в руку Кингсли. Он испуганно посмотрел на оружие.
— Я не знаю, — сказал он. — Может быть. Он похож на тот. Но я не уверен.
— Там сбоку номер.
— Ни один человек не помнит номер своего револьвера!
— Будем надеяться, что она тоже не помнит. Иначе это меня искренне огорчило бы.
Он положил револьвер на кресло рядом с собой.
— Грязный пес! — сказал он тихо. — Должно быть, он глубоко ее обидел!
— Не совсем улавливаю вашу мысль, — сказал я. — Этот мотив убийства только что казался вам немыслимым, потому что вы — цивилизованный человек. А для вашей жены, значит, он годится?
— Это не одно и то же, — возразил он с раздражением. — Женщины гораздо импульсивнее мужчин!
— Да. А кошки импульсивнее собак.
— Что?
— Некоторые женщины импульсивнее, чем некоторые мужчины. И только. Нам нужен мотив получше, если вы собираетесь доказать, что ваша жена совершила убийство в состоянии аффекта.
Он повернул ко мне голову. Его холодный взгляд должен был означать, что мои остроты неуместны. Возле уголков рта образовались белые пятна.
— Должен признаться, мне не до шуток, — сказал он. — Нельзя, чтобы полиция нашла этот револьвер. Кристель его зарегистрировала в полиции. Так что я номера не знаю, но полиция-то знает! Нельзя, чтобы револьвер попал к ним в руки!
— Но миссис Фальбрук известно, что револьвер находится у меня.
Он упрямо покачал головой.
— Придется рискнуть. Да, я, конечно, понимаю, что вы рискуете многим. Я собираюсь вам за этот риск заплатить. Если бы обстоятельства допускали возможность его самоубийства, то я бы сам попросил вас отнести револьвер обратно. Но при данных обстоятельствах это невозможно.
— Да уж, какое там самоубийство! Вы можете представить самоубийцу, способного трижды в самого себя промазать? Но все же покрывать преступника я не стану, даже если вы пообещаете мне премию. Револьвер вернется на свое место.
— Я думал… о значительной сумме, — сказал он спокойно. — Допустим, о пятистах долларов.
— И что вы хотите за свои пятьсот долларов купить?
Он наклонился ко мне. Глаза его были серьезными и мрачными, но уже не такими жесткими.
— В доме Лэвери есть что-нибудь, кроме револьвера, что свидетельствует против нее?
— Костюм с черно-белым узором и шляпа, точно такие, какие описывал посыльный из гостиницы в Сан-Бернардино. А может быть, еще дюжина разных вещей, которых я не знаю. И почти наверняка отпечатки пальцев. Вы говорили, что у нее не снимали отпечатки пальцев, но это обязательно произойдет в ходе следствия. А у вас дома, скажем, в спальне, найдется немало ее же отпечатков пальцев — для сравнения. И в вашем доме на озере Маленького фавна. И в машине.
— Ну, машину можно было бы забрать из гостиницы… — начал он, но я перебил.
— В этом нет никакого смысла. Есть масса других мест. Какими духами она пользуется?
На мгновение он выглядел озадаченным.
— О, «Гиллерлейн-Регаль».
— Какой примерно у них запах?
— Это своего рода шипр, сандаловый шипр.
— Так там вся спальня насквозь им пропахла. Правда, мне этот запах показался почему-то дешевым. Но я, возможно, в этом ничего не понимаю.
— Дешевым? — переспросил он, оскорбленный в своих лучших чувствах. — Боже мой, дешевым! Да мы получаем тридцать долларов за унцию!
— Ну, та штука, которую я нюхал, стоит, наверно, три доллара за два литра!
Он снова обхватил колено руками.
— Кстати, поскольку мы говорим о деньгах. Пятьсот долларов чеком. Тут же, на месте.
Я дал этой фразе упасть на пол, как грязному перышку. Один из стариков позади с трудом поднялся на ноги и заковылял из библиотеки.
— Я вас нанял, — сказал Кингсли серьезным тоном, — чтобы вы уберегли меня от скандала, и, конечно, чтобы вы оказали помощь моей жене, если она в этом нуждается. Возможность избежать скандала лопнула, но вы в этом не виноваты. Теперь на карту поставлена судьба моей жены. Я не верю, что она застрелила Лэвери. У меня нет никаких доводов, никаких! Я просто это чувствую! Может быть, она и провела у него последнюю ночь, и даже оружие может принадлежать ей. Но это еще не доказывает, что она его убила. Безусловно, она обращалась со своим револьвером так же небрежно, как и с остальными вещами. Револьвер мог попасть в руки бог знает кому.
— Полиция Бэй-Сити не будет особенно напрягаться, чтобы прийти к такому убеждению. Судя по одному полицейскому, с которым мне там пришлось познакомиться, они схватят первого, кого сумеют, и сразу начнут размахивать своими резиновыми дубинками. И, насколько я понимаю, прежде всего они постараются схватить вашу жену.
