– Видите ли, ваше величество, это вы освобождены от необходимости ходить на службу, помнится, до четверга. А мне надо на работу, поскольку прекрасное воскресенье вчера, к сожалению, закончилось. Мне очень не хотелось уходить потихоньку, как в мелодраме. Мечтал увидеть, как ты просыпаешься. И чтобы ты сварила мне кофе.
– Разве ты не собираешься подавать мне кофе в постель?
– Непременно. Но только Восьмого марта. Я принципиальный противник матриархата, жуткий ретроград, домашний тиран и лентяй. В общем, иди варить кофе, раз уж согласилась выйти за меня замуж.
Лариса, прихватив его рубашку – не натягивать же свои лосины с вытянувшимися коленками, – отправилась варить кофе, тем более что всяческой еды было много. Они весело позавтракали, Вадим принял душ и умчался, шутливо причитая, что по его вчерашней щетине и мятой рубашке все поймут, что он ночевал не дома. А Лариса с наслаждением улеглась обратно в постель, ей надо было обдумать события вчерашнего дня.
Итак, она выходит замуж. Причем за человека, которого знает… так, сегодня понедельник, значит, с четверга – итого четыре дня с хвостиком. Отлично. Но и отказать повода тоже вроде нет. Остается предположить, что и в самом деле бывает любовь с первого взгляда. Во всяком случае, с его стороны, потому что иначе зачем ему все это надо. Любит ли она Вадима? Нет. Видимо, она совсем не способна на это чувство, раз самый лучший из мужчин, сделавший все, чтобы завоевать ее сердце, вызывает у нее лишь симпатию, уважение, интерес… да что угодно, но не любовь. А может, такая вот она любовь и есть, а вовсе не то, что пишут в дамских книжках, которые Лариса терпеть не может и все же почитывает зачем-то от случая к случаю: «Словно горячая волна окатила ее с головы до ног…», «О мой любимый, – сами прошептали губы…». «Про дона Педро», – издеваясь, называл подобные книжки Сергей Петрович. Но мы, конечно, не будем вспоминать про Сергея Петровича в такой важный день. Мы вообще больше про него думать не будем. Ну, или, во всяком случае, постараемся.
Значит, она невеста. Не-ве-ста. Странно. Так долгожданно и неожиданно. Но изменение ее отношений с Вадимом не должно отразиться на планах родного издательства, поэтому надо садиться за работу, которая, как показывает опыт, отлично избавляет от всяких ненужных мыслей. Она с удовольствием выпила кофе, сильнее, чем обычно, радуясь его аромату, закуталась в любимый халат и села за стол, на котором лежала рукопись.
Днем позвонил Вадим и сообщил, что в силу своих, уже изложенных утром убеждений ни в коем случае не намерен становиться примаком, поэтому будущей супруге надлежит собирать вещи и вечером перебираться на новое местожительства, то есть к мужу. Тем более что именно там находится компьютер, необходимый ей для работы. Собирая сумки, Лариса с интересом прислушивалась к своим ощущениям. Она терпеть не могла, когда ею командовали. Но всегда терпела. Веселое командирство Вадима ей, как ни странно, нравилось, потому что он распоряжался с позиции сильного и отвечающего за нее человека, а не праздного советчика. Она собрала сумки, налила в поддоны под цветочными горшками побольше воды, спросила у кошки, куда та предпочитает перебраться – к маме или к Вадиму. Кошка однозначно выбрала маму, сказав «мяу-ма», хотя, может, только потому, что «Вадим» произнести было труднее. Но Лариса с ней быстро согласилась, поскольку Сетка свою миссию единственной живой души, возложенную на нее мамой, выполнила, и теперь у Ларисы появятся другие дела и заботы, а маме как раз эта самая живая душа и не помешает.
Вечером, сидя в кухне у телевизора и удивляясь, как этот второй приятный вечер в новом доме не похож на тот предыдущий, натянутый и скучный, Лариса услышала:
– Регистрация в следующую субботу. Пожалуйста, отдай свой загранпаспорт, потому что в субботу прямо из загса мы улетаем в Париж. Виза будет, есть свои каналы. Только заедем еще в одно место за свадебным подарком.
Лариса, и без того находившаяся в состоянии подвешенно-восторженном, новым грядущим событиям не смогла даже обрадоваться. По части положительных эмоций получался перебор, как любил говорить Сергей Петрович. Давно пора выкинуть его из головы!
– Послушай, но ведь про Париж ты не мог мои мысли прочитать, хотя бы потому, что я о нем не вспоминала. Знаешь, когда я была там в первый раз, то постоянно думала, что это город для двоих. Одному там плохо, хочется держать кого-то за руку и все время говорить: смотри-смотри, а вон там, а это – здорово, правда, как ты думаешь… И вот ты говоришь: в Париж. Ты меня правда любишь?
– А что, я непременно должен это сказать? Так непонятно?
– Так – непонятно, – протянула Лариса, наверное впервые в жизни применяя капризную интонацию в разговоре с мужчиной, и не узнала себя. – Женщины любят ушами.
– Давай ухо. – Вадим прижался к ее щеке и прошептал: – Я тебя люблю!
И Ларисе почему-то захотелось плакать. Но вечер плавно переместился в декорации спальни, и поплакать ей не удалось. Утром ее будить никто не стал – у себя дома Вадим мог сварить кофе и сам, отставив на время дискуссии о матриархате. После его ухода Лариса долго ходила по квартире, рассматривая мебель, обои, картины, книги, посуду. Теперь это ее дом. Здесь она будет жить. Она будет – жена, он – муж. Они будут вместе завтракать, он будет подвозить ее на работу. Вечером забирать. Хотя нет, это вряд ли – он же бизнесмен и не заканчивает работу в шесть часов. Она будет готовить ужин. Интересно, что он любит? За ужином они будут разговаривать, пить красное вино, она расскажет ему обо всем, что произошло за день. Наверное, заведут собаку, в доме непременно должна жить собака. В выходные они будут ходить в лес, а в отпуск поедут к морю. А кабинет со временем придется переделать в детскую. Ничего страшного, он же не писатель. Будет гостиная, спальня и детская… Дальше Лариса запретила себе думать, потому что поднявшаяся внутри волна счастья грозила захлестнуть ее с головой, а голова ей еще пригодится, ведь дел надо переделать чертову прорву.
На столе в гостиной она нашла деньги и записку: «Как тебе твоя новая квартира? Тебе, наверное, надо кое-что купить, это тебе. Продукты в холодильнике – это намек. Устал, понимаешь, от ресторанного питания». Лариса, уже не удивляясь умению Вадима читать ее мысли, причем на расстоянии, пересчитала деньги – тридцать тысяч. Да, такой суммы «на тряпки» в ее распоряжении никогда не было. Хорошее отношение придает силы, и Лариса отважно взялась за приготовление говядины в пиве по маминому рецепту. Она не любила говядину и пиво, но именно их нашла в холодильнике. Спасибо маме, благодаря ей Лариса хотя бы вприглядку знала, как обращаться с продуктами, требующими дальнейшей обработки. Ей очень хотелось, чтобы Вадим ее похвалил. Решив отложить книгу на ночь, Лариса отправилась по магазинам.
Самое главное – свадебное платье, мечту любой засидевшейся в девках представительницы прекрасного пола – она решила не покупать. Как-то не похожа была их будущая свадьба на общепринятые мероприятия с фатой, кражей невесты, пупсами на капоте, криками «Горько!» и идиотскими конкурсами для подвыпивших гостей. Лариса представляла, что у них с Вадимом должно быть все иначе, хотя он ничего ей не сказал ни про гостей, которые будут приглашены (и куда, интересно, их приглашать), ни про то, как она должна выглядеть. Поэтому она купила в немецком магазине, куда частенько заглядывала, дожидаясь распродажи и удивляясь цифрам на ценниках, жемчужно-серый брючный костюм из непонятной, тускло мерцающей, удивительно приятной на ощупь ткани. Продавцы долго вились вокруг нее, подбирая блузку и туфли. В этом можно и поехать в свадебное путешествие. Но на шпильках по Парижу не побегаешь, нужна другая обувь. И между прочим, там тоже зима, а что в этом самом Париже носят зимой? А куртку? Лариса где-то читала, что тех, кто носит шубки из натурального меха, там, в Европе, обливают краской борцы за охрану животных, и своей новой шубкой она рисковать не желала. Надо немедленно позвонить Катерине. Сумочка и шарф отменяются, потому что выяснилось, что тридцать тысяч – это так же мало, как три или пять.
Дома Вадим одобрил приготовленное мясо и покупки. И только когда Лариса сообщила, что решила не покупать платье, потому что оно выглядит слишком театрально, Вадим посмотрел на нее как-то странно, обнял, погладил по волосам.
– И правильно, мне тоже не хочется выглядеть женихом. В конце концов, почему мы обязаны наряжаться ради каких-то правил? Это только наш с тобой день.
– А гостей не будет?
– Знаешь, мне вообще не хотелось бы никого приглашать, устраивать посиделки. – И, заметив вопрос в ее глазах, неохотно пояснил: – Понимаешь, так получилось, что у нас с моей бывшей женой были только
