– Маша, она пришла в себя! – Голос был знакомый, и Лариса немного успокоилась. Перед глазами замаячило Пашино лицо. – Лариса Петровна, вы очнулись? Лариса, ты меня слышишь? Слышишь, да? Давай я тебе подушку поправлю.
– Отойдите от больной, не надо ее трогать! – Вплывшая в комнату штатная медсестра Маша совершенно не разделяла волнений добровольной сиделки. – И кричать тоже не надо, вы мне всех больных перебудите. Очнулась – и слава богу, чего ей не очнуться-то после сотрясения мозга? От этого не умирают, некоторым, говорят, даже на пользу идет. Как перетряхнет мозги – так они и умнеют, и жизнь налаживается.
Бормоча чепуху, медсестра подняла повыше тощую подушку, проверила иглу, закрепленную лейкопластырем на Ларисиной руке, поправила капельницу. Вторая рука была забинтована, пошевелить ею Лариса не смогла. На лбу тоже была повязка.
– Вам снотворное дать или так уснете?
– Да я только что проснулась! Сколько я спала, что это вообще было?
– Покушение! – тоненьким восторженным голоском пискнула молоденькая медсестричка, протиснувшаяся в неплотно прикрытую Машей дверь. – Киллер или даже два! Вот он вас спас! – Она указала на Пашу, и ее глаза засияли удвоенным восторгом. – Вас уже по телевизору показывали, по двум каналам, по третьему обещали в двенадцать показать, хотите, мы вам телевизор принесем? В восьмой палате есть или из холла… – Она оглянулась, ожидая поддержки, несколько тетенек в больничных халатах, которым удалось просунуть в дверь только головы, согласно закивали. В их глазах плескались море любопытства и капелька восхищения.
– Трепло! – набросилась на нее Маша. – Чего ты сюда приперлась, кто тебя за язык тянет, а? Вот я скажу Олегу Игоревичу, он тебе хвост прижмет. Своих дел у тебя нет? Больные, пройдите в коридор…
– Паша, от чего ты меня спас?
– Стреляли… Во дворе… – неохотно откликнулся тот.
– Стреляли? В меня?! – изумилась Лариса. – Я что, ранена?
Паша замялся, но тут в палату вошел врач:
– Так, это что тут за внеочередной съезд Советов? Посторонних прошу покинуть помещение.
Молоденькая медсестра бочком выбралась из палаты, тетеньки исчезли еще раньше, видимо, врач был строг и спуску никому не давал. При виде его Паша съежился и приблизился к двери, однако в коридор не вышел.
– Вас это в первую очередь касается, уважаемый, – обратился к нему врач, и Паша тоже исчез.
– Доктор, я ранена? Рука или голова? Болит ужасно…
– Вот этой самой головой надо было думать, когда охранника себе нанимали. Где вы нашли этого охламона, наверняка и лицензию не спросили, сейчас в охранники подались все кому не лень. Вы не ранены. В вас стреляли, но этот… ваш… он вас так об асфальт шмякнул, что руку вам сломал в двух местах плюс, судя по всему, сотрясение мозга. И все лицо, извините… Надо вам на него заявление в милицию написать, когда следователь придет.
– Зачем следователь? – прошептала Лариса.
– Так ведь стреляли же. Вот, по всем каналам об этом кричат: как же, известная в городе бизнес-леди Лариса Хрусталева едва не стала жертвой наемного убийцы. Ее спасло то, что охранник тоже открыл стрельбу и ранил нападавших, которым, однако, удалось скрыться на автомашине неизвестной марки. Введенный план «Перехват» результатов, естественно, не дал. Видите, как я хорошо все запомнил? Три раза уже послушал, и четыре съемочные группы послал подальше, да вон они… – Врач подошел к окну, выглянул во двор. – Караулят.
– Так я не ранена?
– Нет, голубушка, если бы не ваш телохранитель, давно сидели бы дома, пили валерьянку. Скажите ему спасибо.
– Да он не телохранитель, а просто водитель, и охранять меня не должен, у него и оружия нет, ни в кого он не стрелял, врут они все. А больше никто… не пострадал?
– Нет, во дворе никого не было, а водитель ваш на вас упал, поэтому целехонек, без синяков и переломов, – вдруг развеселился врач. – Киллер промазал, тоже, видать, без лицензии. Круче некуда, прямо Чикаго! Кстати, там вас ждут. Вы сначала с косметологом поговорите или со следователем, раз уж пришли в себя?
– Зачем мне косметолог?
– Так я же объясняю: ваш… водитель постарался. Ну, вы сами в зеркало увидите. Так как?
– Сначала со следователем, что же он, ждать, что ли, будет, – не колеблясь, выбрала законопослушная Лариса.
– Не он, а она, – еще больше развеселился врач. – Она уже давно ждет, всех тут на уши поставила. Поклонница ваша.
Врач выглянул в коридор и сухим, официальным тоном произнес:
– Заходите, она может с вами поговорить, но недолго.
Дама-следователь прошла в дверной проем боком. Конечно, она перестраховывалась, преувеличивая свои габариты, вполне вписалась бы и во фронтальной проекции, но все равно они были впечатляющими. Примерно метр двадцать по всем показателям, привычно прикинула Лариса и тут же одернула себя – что за чепуха лезет в голову. А интересно, форму она на заказ шьет или у них на складе и такая есть?
– Здравствуйте, Лариса Петровна! – Дама лучилась почтением с легким налетом полагающегося по такому случаю беспокойства. – Позвольте представиться: меня зовут Ольга Максимовна, следователь прокуратуры, я буду вести ваше дело, и большая ваша поклонница. Как раз хотела на будущей неделе к вам прийти, записаться (пухлые щеки Ольги Максимовны покрылись девичьим румянцем), но вот видите, какая беда. Не волнуйтесь, мы этих мерзавцев непременно найдем, я вам обещаю. Для вас я все сделаю!
«У меня все поклонницы большие», – усмехнулась Лариса, но неожиданно возникшая боль в руке превратила улыбку в гримасу.
– Вам больно? – забеспокоилась Ольга Максимовна. – Вызвать врача?
– Нет, все в порядке. Вы хотите меня о чем-то спросить?
– Да, конечно. Уж извините, но так положено. Я быстро. – И привычно оттараторила: – По факту вооруженного нападения прокуратура Ленинского района возбудила уголовное дело по статье УК «Покушение на убийство». Скажите, вы кого-нибудь подозреваете? Вам кто-нибудь угрожал? Конкуренты или враги?
– Конкурентов у меня нет. Теперь уже нет. Я как… паровоз среди детских машинок. А те, что есть, так, по мелочи – ну, они же интеллигентные люди, врачи, психологи, могут гадость сказать за спиной, но чтоб такое… Нет, никого. А враги… У меня своеобразный бизнес, тут все немного по-иному, то есть без стрельбы. Насчет угроз… Я не знаю, насколько это серьезно… но дня два назад мне прислали письмо, точнее, положили в ящик для записок, который стоит в офисе. Там чушь какая-то: мол, ты не умеешь смотреть вперед, слишком много на себя берешь, и подумай, как бы хуже не было, тебе руки укоротить – раз плюнуть… Но от кого – не знаю.
О том, что почерк был знакомым, Лариса умолчала. Ей необходимо обдумать все самой, но пока у нее на это нет ни сил, ни времени.
– Записка у вас осталась?
– Нет, я выбросила сразу. Зачем хранить всякую гадость?
– Хорошо, я выясню у вашей секретарши, не было ли еще записок или звонков с угрозами. А вы уж, пожалуйста, вспомните с самого начала: кто мог желать вам зла? Ну, может, из тех, с кем вы начинали? Или вам кто-то просто завидует – судя по записке. Или ваш муж…
– Про мужа я ничего не знаю, мы не виделись много лет! – Лариса дернулась, от резкого движения у нее закружилась голова, и она опять, как тогда, во дворе, потеряла сознание.
Почти в таком же полуобморочном состоянии она находилась тогда, три года назад, спускаясь по трапу самолета и опираясь на руку случайного попутчика. Он что-то спрашивал, она отвечала, не понимая, о чем они говорят. Прямо у трапа самолета, вопреки всем строгим таможенным правилам, ее ждал незнакомый мужчина. Увидев Ларису, пожал руку таможеннику, встречавшему пассажиров, и бросился к ней:
– Лариса, здравствуйте! Вы меня не узнаете? Я адвокат вашего мужа. Помните, мы встречались у нотариуса?
