— Очень любезно с вашей стороны, — сказал Том. — Но я сам отвезу кандидата домой.
— Ты теперь автоматически говоришь «кандидат», — заметил Нат, — как будто меня так зовут.
По пути домой Нат рассказал Тому всё, что произошло в доме Эллиота.
— В конце концов, здесь — твоё слово против её, — заметил Том, припарковывая машину перед домом Ната.
— Да, и боюсь, мой рассказ будет менее убедительным, чем её, хотя всё это — чистая правда.
— Мы поговорим об этом утром. А теперь попытайся уснуть.
— Уже утро, — сказал Нат, увидев на лужайке первые лучи солнца.
Су Лин стояла в дверях.
— Они хоть на мгновение поверили? — спросила она.
Нат сообщил ей, что произошло в полицейском участке, и когда он закончил, Су Лин произнесла:
— Как жаль…
— Что ты имеешь в виду? — спросил Нат.
— Что не
Нат поднялся по лестнице и через спальню прошёл в ванную. Он снял костюм и запихал его в мешок, чтобы ничто не напоминало ему об этом ужасном дне. Затем встал под прохладный душ. Переодевшись, пошёл к жене на кухню. На буфете лежало расписание его поездок в день голосования; там не было никакого упоминания о том, что ему надлежит явиться в суд.
Том приехал в девять часов. Он сообщил, что голосование идёт оживлённо, как будто в жизни Ната ничего не случилось.
— Сразу после телевизионного интервью, — сообщил Том, — был сделан опрос общественного мнения, и, согласно ему, ты лидируешь со счётом 63 против 37.
— Это было ещё до того, как я был арестован за убийство другого кандидата, — заметил Нат.
— Я думаю, если бы люди узнали о твоём аресте, счёт был бы 70 против 30, — ответил Том.
Никто не засмеялся.
Том делал всё возможное, чтобы сосредоточиться на кампании и отвлечь их мысли от Льюка, но безуспешно. Он посмотрел на кухонные часы.
— Пора ехать, — обратился он к Нату.
— Я еду с вами, — заявила Су Лин. — Может быть, Нат его и не убил, но я бы убила, будь у меня хоть какая-нибудь возможность.
— Я тоже, — сказал Том. — Но позвольте мне предупредить вас, что когда мы приедем в суд, это будет журналистская сенсация. Так что, Нат, прими вид невиновного человека и ничего не говори, потому что всё, что ты скажешь, появится на первых страницах газет.
Начальник полиции предвидел, что произойдёт, и отрядил двадцать полисменов сдерживать толпу и освободить проход, чтобы Нат и те, кто с ним приехали, могли беспрепятственно войти в здание суда. Однако двадцати полисменов было недостаточно, чтобы сдержать напор журналистов и фотографов, которые кричали и толкались. Нату под нос сунули несколько микрофонов, и со всех сторон посыпались вопросы.
— Вы убили Ралфа Эллиота? — спросил один репортёр.
— Снимете ли вы свою кандидатуру? — крикнул другой.
— Была ли ваша мать проституткой, миссис Картрайт?
— Вы всё ещё думаете, что выиграете выборы, Нат?
— Была ли Ребекка Эллиот вашей любовницей?
— Каковы были последние слова Эллиота, мистер Картрайт?
Когда они протиснулись через вращающуюся дверь, Джимми Гейтс провёл Ната к скамье перед залом суда и объяснил ему предстоящую процедуру.
— Вас попросят назвать своё имя, и когда вы это сделаете, вам предъявят обвинение, а потом спросят, признаёте ли вы себя виновным. Когда вы скажете «невиновен», я попрошу выпустить вас под залог. Штат предложил пятьдесят тысяч долларов и подписку о невыезде, и я на это согласился. Подписав необходимые бумаги, вы будете освобождены, и вам не нужно будет являться в суд до того времени, как будет назначена дата суда.
— Когда, по-вашему, это может быть?
— Обычно это занимает месяцев шесть, но я попросил ускорить дело в связи с предстоящими выборами.
Нату понравился профессиональный подход его адвоката, учитывая, что Джимми — близкий друг Флетчера Давенпорта. Однако, как всякий хороший юрист, Джимми должен был знать, что бывают непреодолимые барьеры.
Джимми посмотрел на часы.
— Нам пора идти; не хватает ещё, чтобы судья нас ждал.
Нат вошёл в набитый до отказа зал суда и в сопровождении Тома медленно пошёл по проходу. Его удивило, как много людей протягивали к нему руки и даже желали ему удачи. Это больше походило на предвыборное собрание партии, чем на привлечение к суду по уголовному обвинению. Когда они дошли до конца зала, Джимми придержал маленькие деревянные воротца, отделявшие суд от любопытных зрителей. Он провёл Ната к столу слева и сел рядом с ним. Пока они ждали появления судьи, Нат взглянул на прокурора штата Ричарда Эбдена, которым он всегда восхищался. Он знал, что Эбден будет серьёзным противником, и подумал: «Интересно, кого Джимми порекомендует против него?»
— Всем встать! Председатель суда — его честь судья Дикинс.
Всё прошло точно так, как предсказал Джимми, и через пять минут они вышли на улицу, где их опять окружили журналисты, которые задавали те же вопросы и не получали никаких ответов.
Пока они протискивались сквозь толпу к ожидавшей их машине, Нат снова удивился, сколько людей всё ещё хотят пожать ему руку. Том попросил Ната остановиться, зная, что эти кадры днём покажут по телевидению. Нат попытался поговорить со своими доброжелателями, но не знал, что ответить, когда кто- то сказал:
— Я рад, что вы убили этого подонка.
— Хочешь ехать прямо домой? — спросил Том, когда машина медленно выбиралась из толпы.
— Нет, — ответил Нат. — Поедем в банк и там всё обсудим.
Они остановились, чтобы купить новый выпуск газеты «Хартфорд Курант», которую продавал мальчишка, громко кричавший: «Картрайту предъявлено обвинение в убийстве!» Но Тома больше интересовали результаты опроса на второй странице, которые показывали, что Нат опережал Эллиота на двадцать с лишним пунктов.
— А в другом опросе, — сказал Том, — семьдесят два процента говорят, что ты не должен снимать свою кандидатуру. — Он продолжал читать и вдруг поднял голову.
— Что такое? — спросила Су Лин.
— Семь процентов говорят, что они охотно убили бы Эллиота, если бы ты их попросил.
Когда они доехали до банка, там их ожидала новая толпа журналистов и фотографов. Ответов на свои вопросы пресса и здесь не получила. Секретарша Тома подошла к ним в коридоре и рассказала, что активность избирателей беспрецедентно высока: республиканцы явно хотели высказаться.
Когда они уселись в комнате заседаний правления, Нат открыл обсуждение, сказав:
— Партия наверняка ожидает, что я сниму свою кандидатуру независимо от результата, и я думаю, что при нынешних обстоятельствах это будет лучшее, что я могу сделать.
— Пусть решат избиратели, — тихо сказала Су Лин, — и если они будут за тебя, продолжай бороться; заодно это поможет убедить присяжных, что ты — не убийца.
— Я согласен, — сказал Том. — А какова альтернатива? Барбара Хантер? По крайней мере, убереги избирателей от неё.
— А вы что думаете, Джимми? В конце концов, вы — мой юрисконсульт.
— По этому вопросу я не могу высказать беспристрастного мнения, — признал Джимми. — Как вы отлично знаете, кандидат от демократов — мой близкий друг, но если бы я был его юрисконсультом в аналогичных обстоятельствах и знал, что он невиновен, я бы сказал ему: «Оставайся и борись с
