В зале поднялся шум; все разом стали говорить друг с другом.
Мистер Эбден вскочил на ноги.
— Я возражаю, ваша честь! Подсудимая — не миссис Эллиот.
Но его не было слышно в поднявшемся шуме. Судья застучал молоточком, а Флетчер медленно пошёл к своему месту.
Когда судье удалось навести какое-то подобие порядка, Флетчер сказал:
— У меня больше нет вопросов, ваша честь.
— У вас есть какие-нибудь свидетельства? — прошептал Нат, когда Флетчер сел.
— Не много, — ответил Флетчер. — Но я уверен, что, если миссис Эллиот убила своего мужа, она не будет толком спать, пока не начнёт давать свидетельские показания. Что же касается Эбдена, он несколько дней будет думать, что мне известно нечто такое, чего он не знает.
Когда Калвер сошёл со свидетельской площадки, Флетчер улыбнулся ему, но в ответ получил лишь холодный, пустой взгляд.
Судья посмотрел на обвинителя и защитника.
— Я думаю, на сегодня достаточно, джентльмены. Мы снова встретимся завтра в десять часов утра, когда мистер Эбден вызовет своего следующего свидетеля.
— Всем встать!
47
Когда на следующее утро судья вошёл в зал суда, только другой галстук показывал, что он вообще уходил из здания. Нат думал, сколько времени понадобится, чтобы прежний галстук появился во второй или даже в третий раз.
— Доброе утро, — сказал судья Кравиц, улыбнувшись присутствующим как доброжелательный священник, который собирается начать проповедь. — Мистер Эбден, — сказал он, — вы можете вызвать своего следующего свидетеля.
— Спасибо, ваша честь. Я вызываю детектива Петровского.
Флетчер внимательно смотрел на Петровского, когда тот шёл к свидетельской площадке. Он поднял правую руку и стал приносить присягу. Петровский был чуть выше минимального роста, требуемого для работы в полиции. Костюм тесно облегал его фигуру, но это объяснялось скорее телосложением борца, нежели избыточным весом. У него была квадратная челюсть, узкие глаза и губы с опущенными уголками. Один из помощников Флетчера узнал, что Петровского прочат на должность начальника полиции после того, как Калвер уйдёт на пенсию. У него была репутация человека, который делает всё по правилам, но ненавидит работу с бумагами и предпочитает посещать место преступления, а не сидеть за столом в участке.
— Доброе утро, капитан, — сказал прокурор штата, когда свидетель сел; Петровский кивнул, но не улыбнулся. — Для протокола назовите своё имя и должность.
— Фрэнк Петровский, старший детектив, полицейское управление города Хартфорда.
— Как давно вы работаете?
— Четырнадцать лет.
— Когда вы были назначены старшим детективом?
— Три года назад.
— Давайте вспомним, что произошло в ночь убийства. Как сказано в полицейском журнале, вы первым прибыли на место убийства.
— Да, — подтвердил Петровский. — В ту ночь я был старшим патрульным на дежурстве. Я заступил на дежурство в восемь часов вечера.
— Где вы находились в половине третьего ночи, когда вам позвонил начальник полиции?
— Я находился в патрульной машине и ехал расследовать взлом склада на Мэшем-стрит, когда дежурный сержант позвонил мне и от имени шефа приказал немедленно направляться к дому Ралфа Эллиота в Западном Хартфорде, чтобы расследовать возможное убийство. Я был в нескольких минутах езды от этого места, так что принял задание и на Мэшем-стрит отправил другую патрульную машину.
— И вы поехали прямо к дому Эллиота?
— Да, но по пути я позвонил по радио в участок и сообщил им, что мне нужна будет помощь судебно-медицинского эксперта и лучшего фотографа, какого можно будет поднять с постели в такой час.
— И когда вы прибыли в дом Эллиота, что вы обнаружили?
— Я удивился, что входная дверь открыта, а миссис Эллиот сидит на полу в холле. Она сказала мне, что нашла труп своего мужа в кабинете, и указала на другой конец коридора. Она добавила, что начальник полиции приказал ей ни к чему не прикасаться, поэтому входная дверь осталась открытой. Я сразу же прошёл в кабинет и убедился, что мистер Эллиот мёртв. Тогда я вернулся в холл и снял с миссис Эллиот показания, копия которых находится в распоряжении суда.
— Что вы сделали потом?
— Миссис Эллиот показала, что она спала, когда услышала внизу два выстрела, поэтому я и трое других полисменов вернулись в кабинет в поисках пуль.
— Вы их обнаружили?
— Да. Первую найти было легко, потому что, прострелив сердце мистера Эллиота, она застряла в деревянной панели за письменным столом. Вторую найти было труднее, но мы в конце концов обнаружили, что она попала в потолок над столом мистера Эллиота.
— Мог ли эти два выстрела сделать один и тот же человек?
— Это возможно, если стрелявший хотел создать впечатление, что происходила борьба или мистер Эллиот застрелился.
— Это часто бывает в случаях убийства?
— Часто преступник оставляет противоречивые улики, чтобы сбить с толку полицию.
— Но можете вы доказать, что обе пули были выпущены из одного и того же пистолета?
— Это на следующий день подтвердил специалист по баллистике.
— А были найдены на пистолете отпечатки пальцев?
— Да, — сказал Петровский. — Отпечаток ладони на рукоятке и отпечаток указательного пальца на курке.
— И смогли вы опознать эти отпечатки?
— Да. Оба они принадлежат мистеру Картрайту.
Зрители за спиной Флетчера начали шушукаться. Он постарался сделать вид, что не заметил такой же реакции присяжных. Через несколько секунд он что-то записал на чистом листке в своём блокноте. Судья несколько раз стукнул молоточком, призывая к порядку, и Эбден смог продолжать допрос.
— По входному отверстию от пули и по обожжённому участку тела на груди могли вы установить, на каком расстоянии находился убийца от своей жертвы?
— Да, — ответил Петровский. — Судебные эксперты установили, что убийца находился в четырёх или пяти футах от своей жертвы, и по углу, под которым вошла пуля, они могли определить, что оба мужчины стояли.
— Я возражаю, ваша честь, — сказал Флетчер, вставая. — Мы ещё должны доказать, что и один и другой выстрел сделал мужчина.
— Возражение принято.
— А когда вы собрали все улики, — продолжал Эбден, словно его даже не прерывали, — именно вы приняли решение арестовать мистера Картрайта?
— Нет, к тому времени уже появился шеф, и хотя дело вёл я, я попросил его взять показания у миссис Эллиот, чтобы удостовериться, что её версия случившегося не изменилась.
— Ну и как, изменилась она?
— Нет, во всех основных чертах она осталась прежней.
