разговор во время матча Тафт — Хочкис.
— Очень мило с его стороны, что он это запомнил.
— И, насколько я знаю, он будет рад снова с тобой встретиться.
— Очень мило с его стороны, — снова сказал Флетчер.
— А это — моя крошка-сестричка Энни, — сказал Джимми.
Энни покраснела, потому что она терпеть не могла, когда Джимми называл её «крошкой- сестричкой». Флетчер не отрывал от неё глаз с той минуты, как вошёл в комнату.
9
— Добрый вечер, миссис Колтер, очень приятно познакомиться с вами и с вашим мужем. А это, должно быть, ваша дочь Диана, если я правильно помню.
Мистер и миссис Колтер были взволнованы, и не только потому, что никогда раньше не встречали сенатора, но ещё и потому, что были убеждёнными республиканцами.
— Теперь, Диана, — продолжил сенатор, — я хочу тебя кое с кем познакомить.
Гейтс оглядел комнату, разыскивая глазами Флетчера, который только что стоял рядом с ним.
— Странно, он только что был здесь. Но не уходите, не познакомившись с ним, иначе я не выполню свою часть сделки, — сказал сенатор, ничего не объясняя.
— Куда делся Флетчер? — спросил Гарри Гейтс сына, когда Колтеры отошли к другим гостям.
— Если ты увидишь Энни, ты неподалёку найдёшь и Флетчера, потому что он ни на шаг не отходил от неё с тех пор, как приехал в Хартфорд. Я собираюсь купить для него поводок и назвать его Флетч.
— Правда? — спросил сенатор. — Надеюсь, он не думает, что это освобождает его от нашей сделки?
— Нет, — сказал Джимми. — Сегодня утром мы два часа штудировали «Ромео и Джульетту», и, по- моему, он воображает, что он — Ромео.
— Вот как? — улыбнулся сенатор. — А какая роль предназначается тебе?
— По-моему, я — Меркуцио.
— Нет, — сказал Гарри Гейтс. — Ты будешь Меркуцио, только если он начнёт ухаживать за Дианой.
— Не понимаю.
— Спроси Флетчера, он тебе объяснит.
Дверь открыла Тришия. Она была одета для игры в теннис.
— Диана дома? — спросил Нат.
— Нет, она поехала с родителями на приём в Капитолий. Вернётся примерно через час. Кстати, я — Тришия. Ты говорил со мной по телефону. Я как раз хотела выпить кока-колы. Хочешь?
— Твой брат дома?
— Нет, он — на тренировке.
— Тогда да, пожалуй.
Тришия провела Ната в кухню и указала ему на табуретку на другом конце стола. Нат сел и молчал, пока Тришия открывала дверцу холодильника. Когда она нагнулась, чтобы достать две бутылки кока-колы, её короткая юбка задралась, и Нат не мог оторвать глаз от белых теннисных трусиков.
— Когда, по-твоему, они вернутся? — спросил он, пока она кидала в стакан кубики льда.
— Понятия не имею; так что пока тебе придётся довольствоваться моим обществом.
Нат стал потягивать кока-колу, не зная, что сказать, ведь он и Диана собирались пойти в кино на «Убить пересмешника».
— Не знаю, что ты в ней увидел, — сказал Джимми.
— У неё есть всё, чего нет у тебя, — сказал Флетчер, улыбаясь. — Она умна, красива, и с ней весело.
— Ты уверен, что говоришь о моей сестре?
— Да.
— Кстати, только что появилась Диана Колтер вместе со своими родителями. Папа интересуется, ты всё ещё хочешь с ней встретиться?
— Не особенно, так что можешь оставить её себе.
— Нет, спасибо, — сказал Джимми, — мне не нужны объедки с твоего стола. Кстати, я рассказал папе про «Ромео и Джульетту» и сказал, что вижу себя в роли Меркуцио.
— Только если я начну встречаться с сестрой Дана Колтера, но она больше меня не интересует.
— Я всё ещё не понимаю.
— Я тебе объясню это завтра утром, — сказал Флетчер, когда появилась Энни, неся с собой две бутылочки «Доктора Пеппера».[13] Энни бросила на брата неодобрительный взгляд, и он тотчас же испарился.
Некоторое время оба они молчали, затем Энни спросила:
— Хочешь, я покажу тебе помещение Сената?
— Конечно, это будет здорово, — ответил Флетчер.
Она повернулась и направилась к двери, Флетчер последовал за ней.
— Ты видишь то, что я вижу? — спросил Гарри Гейтс у своей жены, когда Флетчер и его дочь вышли из комнаты.
— Конечно, — ответила Марта Гейтс. — Но я бы не слишком беспокоилась об этом, мне кажется, что ни он, ни она не способны соблазнить друг друга.
— Когда я был в его возрасте, я всё время пытался это сделать, и ты, я уверен, это помнишь.
— Типичный политик! Это — ещё одна история, которую ты с годами пытаешься приукрасить. Потому что я чётко помню, что это я тебя соблазнила.
Нат потягивал кока-колу, когда ощутил чужую руку у себя на бедре. Он покраснел, но не попытался отстраниться. Тришия ему улыбнулась:
— Можешь положить руку на мою ногу.
Нат подумал, что, по её мнению, с его стороны будет грубо, если он этого не сделает, поэтому протянул руку под столом и положил ей на бедро.
— Правильно, — подбодрила его она, потягивая кока-колу. — Это — более по-дружески.
Нат ничего не ответил; её рука потянулась наверх по его тщательно отутюженным брюкам.
— Следуй моему примеру, — сказала она.
Он повёл рукой ещё выше, но остановился, достигнув края юбки. Она же не останавливалась, пока не добралась до его промежности.
— Ты от меня отстал, — заметила Тришия, расстёгивая верхнюю пуговицу его брюк. — Не сверху, а снизу под юбкой, — добавила она без всякой усмешки в голосе.
Он скользнул рукой ей под юбку, а она продолжала расстёгивать его брюки. Он снова помедлил, дотянувшись рукой до её трусиков. Насколько он помнил, журнал «Подросток» не давал никакого совета, что делать дальше.
— Это — зал заседаний Сената, — сказала Энни, оглядывая с галереи расположенные полукругом синие кожаные кресла.
— Очень впечатляюще, — оценил Флетчер.
— Папа говорит, что когда-нибудь и ты будешь здесь заседать, а может быть, пойдешь ещё выше.
Флетчер ничего не ответил, потому что он не знал, какие экзамены следует сдать, чтобы стать политическим деятелем.
