— Чёрт! — сказал Том. — Первое собрание нашей группы назначено на десятичасовую перемену. Эллиот явно дал указания своей группе уже во время каникул.
— Не волнуйся, — сказал Нат. — Просто хватай наших ребят, как только они выйдут из машин, и сразу же отправляй их трудиться.
К тому времени, как подошла последняя машина, Нат уже ответил на добрую сотню вопросов и пожал руки трём с лишним сотням учеников, но выяснил только одно: Эллиот обещал им за их голоса всё что угодно.
— Не стоит ли нам дать знать всем и каждому, какой подонок этот Эллиот?
— Что ты имеешь в виду?
— Что он вымогает у новых учеников их карманные деньги.
— Этому нет доказательств.
— Но есть куча жалоб.
— Если их так много, ребята должны сами знать, где поставить крестик на бюллетене, — сказал Нат. — Во всяком случае, я не хочу вести свою кампанию таким образом. Я предпочитаю, чтобы голосующие сами решили, какому кандидату они доверяют.
— Оригинальная идея! — воскликнул Том.
— По крайней мере, директор явно не хочет, чтобы выбрали Эллиота.
— Вряд ли нам следует кому-нибудь об этом говорить, — сказал Том. — Это может кое-кого склонить в пользу Эллиота.
— Как, по-твоему, идёт дело? — спросил Флетчер, прогуливаясь с Джимми около озера.
— Не знаю, — ответил Джимми. — Скажи спасибо, что голосование состоится не в субботу вечером.
— Почему? — спросил Флетчер.
— Потому что в субботу днём мы играем с Кентом, и если Стив Роджерс забьёт решающий гол, ты можешь проститься с надеждой на победу. Беда в том, что игра будет на нашем стадионе. Родись ты на год раньше или на год позже, матч был бы на чужом поле, и он почти не повлиял бы на выборы. Но сейчас на стадионе будут все голосующие, так что моли Бога, чтобы мы проиграли или, хотя бы, чтобы Стив Роджерс играл плохо.
В субботу в два часа дня Флетчер сидел на стадионе, ожидая, что четыре четверти матча будут самым длинным часом в его жизни. Но даже он не мог предвидеть, чем всё кончится.
— Чёрт возьми, как он ухитрился этого добиться? — проворчал Нат.
— По-моему, взятками и подкупом, — сказал Том. — Эллиот всегда был приличным игроком, но не таким, чтобы войти в школьную команду.
— Ты думаешь, они рискнут вывести его на поле?
— Почему нет? Сент-Джордж всегда был слабой командой, так что они могут на несколько минут пустить Эллиота на поле, если решат, что на результат это не повлияет. Потом Эллиот проведёт остальную часть игры, бегая взад-вперёд по боковой линии и приветствуя зрителей, а нам придётся на него глазеть.
— Значит, наши ребята должны занять свои места перед стадионом за несколько минут до конца матча. И до субботы никому не показывай наши новые плакаты. Тогда у Эллиота не будет времени подготовить свои собственные.
— Ты быстро учишься, — сказал Том.
— Когда твой противник — Эллиот, у тебя нет выбора.
— Не знаю, как это повлияет на результаты голосования, — сказал Джимми, когда они оба бежали к выходу, чтобы быть вместе со своей группой. — По крайней мере, Стив Роджерс не сможет пожать руку всем, кто будет выходить со стадиона.
— Интересно, долго он пробудет в больнице? — спросил Флетчер.
— Нам хватит трёх дней, — со смешком сказал Джимми.
Флетчер засмеялся.
Он был доволен, что его группа уже разошлась по всем выходам из стадиона, и несколько мальчиков подошли к нему, чтобы сказать, что они проголосуют за него, но у противников всё ещё были примерно равные шансы. Он ни на шаг не отходил от главного выхода, продолжая пожимать руки всем ученикам от четырнадцати до девятнадцати лет, в том числе, как он подозревал, многим болельщикам гостевой команды. Флетчер и Джимми не ушли, пока не уверились, что на стадионе остались одни уборщики.
Когда они возвращались домой, Джимми признался, что никто не мог предсказать, что матч окончится ничьей или что Роджерса повезут в больницу ещё до конца первой четверти.
— Если бы голосование проводилось сегодня, он бы победил просто благодаря общему сочувствию. Если никто не увидит его до девяти часов во вторник, считай, что ты победил.
— Разве способности не играют никакой роли?
— Конечно, нет, балда, — сказал Джимми. — Это — политика.
Когда Нат прибыл на игру, повсюду можно было увидеть его плакаты, и Эллиот мог только обвинить Ната в нечестной игре. Нат и Том не могли скрыть улыбок, когда уселись на свои места. Их улыбки стали ещё шире, когда Сент-Джордж уже в первой четверти открыл счёт. Нату не хотелось, чтобы Тафт проиграл, но, с другой стороны, ни один тренер не мог рискнуть ввести Эллиота в игру, пока Сент-Джордж ведёт в счёте. И такое продолжалось до последней четверти.
Выходя со стадиона, Нат пожимал руки направо и налево, но он знал, что победа Тафта над Сент- Джорджем ему не помогла, даже если Эллиот мог лишь бегать взад и вперёд вдоль площадки, пока последние болельщики не ушли со стадиона.
— Ещё слава Богу, что его не ввели в игру, — сказал Том.
В это утро Флетчера пригласили прочесть отрывок из Библии в часовне, что ясно показало, за кого голосовал бы директор. Во время обеденной перемены Флетчер и Джимми посетили все общежития, чтобы узнать, что ученики думают о еде.
— Это явно обеспечит вам голоса, — заверил их сенатор, — даже если вы ничего не можете улучшить.
В этот вечер они легли спать, смертельно усталые. Джимми поставил будильник на половину шестого. Флетчер застонал.
— Ловкий ход, — заметил Джимми, когда утром они стояли перед входом, ожидая, пока все ученики разойдутся по своим классам.
— Блестящий, — признал Флетчер.
— Боюсь, что так, — сказал Джимми. — Не то, чтобы я жаловался, потому что я в подобных обстоятельствах посоветовал бы тебе сделать то же самое.
Они не отрывали глаз от Стива Роджерса, который стоял у входа на костылях, позволяя мальчикам оставлять свои автографы на гипсе его сломанной ноги.
— Ловкий ход, — повторил Джимми. — Голосование из сочувствия приобретает новый смысл. Может быть, стоит задать вопрос: хотите ли вы, чтобы председателем ученического совета был калека?
— Один из величайших президентов нашей страны был калекой, — напомнил Флетчер.
— Значит, тебе остаётся только одно, — ответил Джимми. — Проведи следующие сутки в инвалидном кресле.
В последний уикенд группа Ната пыталась сохранять уверенный вид, хотя они понимали, что шансы соперников примерно равны. Оба кандидата не переставали улыбаться до самого вечера в понедельник, когда школьные часы пробили шесть.
— Пойдём ко мне, — сказал Том, — и почитаем самые печальные рассказы.
— Печальные рассказы, — согласился Нат.
Вся группа втиснулась в тесную комнатку Тома и начала обмениваться рассказами о том, что они
