Не отвечай! Скажи лучше, позволишь ли ты ему победить нашу любовь?
— Оставь Корнелия в покое. Пойми ты наконец простую истину, София: мужчина — это не очередная звездочка на калазирисе и не предмет, который можно внести во дворец первого министра, а можно и вынести, когда он надоест. Мужчина — это не твоя собственность. Мужчина — это равный. Конечно, если он мужчина. Твоя беда, София, в том, что тебе не нужны равные. Ты самодостаточна, как вышний пик Олимпа!
— Это не твои слова, Марсий.
— Это правда, София.
— Это ложь! Мне жаль тебя, воинственный бог. Ты поддался слабости, низкой ревности, ты ревнуешь меня к власти, как какой-то варвар!
Неужели ты думаешь, что, оставив меня, ты докажешь себе, какой ты настоящий мужчина? Неужели ты думаешь, моя власть как-то умаляет тебя в моих глазах? все наоборот: я власть сама себе добуду, мне нужен ты не ради власти, а ради самого тебя. В конце концов, не ты ли сам склонял меня к борьбе?! И вот, когда я побеждаю, командуешь отбой?! Хороший генерал, de visu[109]. Я полагала, мой мужчина выше суетных эмоций. Казалось мне, ты любишь свою женщину такой, какая она есть.
— Уже не знаю, какая ты есть. Ты многолика, как Геката. А я любил тебя Венерой. Любил тебя Виртутой. Любил тебя Минервой…
— Ты должен был любить меня Софией, Марсий.
— …
— Почему ты молчишь? Ты разлюбил меня?
— Мы не можем быть вместе, София.
— Отвечай на вопрос: меня ты любишь?
— София…
— Назвался мужчиной — отвечай, не увиливай!
— Да!
— О Марс, мой бог! Я это знала, знала!
— Оставь этот порочный город. Уедем вместе в Киферон. Там чистый воздух, серебряные горы, там я куплю имение, и нас никто не потревожит…
— Я в самом деле это слышу? Еще скажи, вслед за любимым дядиным Горацием Флакком:
Хватает у тебя, однако, дерзости такое предлагать наследнице юстиновского рода! И если ты забыл, кто были твои предки, своих я помню! Proh pudor![111]
— София…
— И что же, все оставить?! Я рисковала жизнью, чтобы оставить все
Корнелию?!!
— Ты рисковала жизнью ради Квиринала — ради меня отказываешься просто сесть в аэросферу!
— Какая чушь! У меня даже нет разрешения на вылет.
— Корнелий даст его тебе.
— Глупец!.. Какой же ты глупец, ревнивый эгоист! Корнелий никогда меня не выпустит с тобой!
— Оставь же наконец Корнелия! Он скоро ничего не будет значить, и ты сама…
— На что, несчастный, намекаешь ты?! По-твоему, мне нужно стать первым министром только для того, чтобы подписать себе разрешение на вылет в Киферополь, к любовнику?! В жизни не слышала большей глупости! О, где тот Марсий, мудрый, чуткий, сильный, которого любила я?
Верни его мне, ты, укравший его облик!
— Он раскрыл глаза, твой бывший Марсий.
— Он ослеп!
— Возможно. Сияние богини ослепило его. Нам, смертным, опасно жить рядом с богиней. Прощай, великая богиня…
— Довольно! Мне надоело это слушать, все эти бессчетные восторги, какая я великая богиня, и умная, и смелая, красивая, само собой… и еще девятьсот девяносто девять превосходных эпитетов! От слишком частого употребления эти комплименты обращаются в оскорбления. Я терплю их, но они мне не нужны. Еще Платон сказал: «Редкое ценно»! Я не богиня, я просто женщина, я знаю, в чем мой долг и где моя любовь. Мой долг — служение державе, моя любовь — ты, Марсий! Останься, я все тебе объясню, и ты поймешь меня.
— С другими упражняйся в красноречии, таких еще немало, счастливых обмануться; с меня довольно твоей лжи!
— Тебя определенно подменили. А я надеялась, из Сиренаики вернется Марсий, который будет мне опорой; я, между прочим, ему хочу отдать пост военного министра.
— Мне?
— Марсию Милиссину. Моему воинственному Марсу, которого я люблю.
— Который проиграл нарбоннскую войну?
— Который ее выиграл и получил за это орден Фортуната.
— Я легат, а военный министр должен быть проэдром или, по меньшей мере, префектом.
— Ты будешь префектом, а затем и проэдром. Не такие чудеса случаются. Медея…
— Я не твоя Медея!
— Ну разумеется! Ты — Марсий! Имя, зовущее на бой!
— Мне нет тридцати.
— И что же? Сам первый министр будет младше тебя. Довольно нам геронтократов. Шестидесятилетних — в воду![112] Власть — молодым и сильным!
— Ты это серьезно?
— Вполне. Мне не придется убеждать Божественного Виктора тебя назначить — он сразу согласится. Ты родовит, талантлив, популярен — какой еще министр нужен? Любовь моя, останься, мы будем править вместе: ты — армией, а я — страной!
— Смешно мне слушать твои речи. Ты говоришь со мной, как будто я страдаю амнезией! Мне ли не знать, кто в самом деле будет править? Когда в Нарбоннии я воевал, ты разве что флажки на картах не передвигала.
Тебе бы орден Фортуната дать, как главному военачальнику!
— Я обещаю, в чисто военные проблемы вмешиваться не буду. Чего еще ты хочешь от меня?
— Пойми ты наконец простую вещь, София: мне больше ничего не нужно от тебя! Это тебе, неугомонной, все время что-то нужно от других.
Вот ты придумала меня назначить… и снова по себе людей считаешь! Ты, что же, полагаешь, я прельщусь и тотчас стану прежним Марсом? Нет, я — не ты, власть для меня не самое святое в жизни! Она меня предупреждала, кто ты есть, я ей не внял… бедная мама! Я уезжаю с ней; пока не вылечится — не вернусь обратно… а может, насовсем останусь в Киферее.
— Прошу тебя, не уезжай! Я, в доказательство моей любви, тебе ребенка принесу…
— Ну все, довольно! Второй раз на эту удочку меня не словишь!
— У тебя нет сердца! Не знаешь ты, что мать переживает, потерявшая ребенка!
— Не потеряла ты ребенка нашего — его ты в жертву принесла в своей игре за власть. Утешься тем, что жертва не напрасной оказалась!
— …
