— Если дальше последует речь, надо бы подкрепиться, — заявил Ленни, вонзая штопор в пробку пыльной бутылки «Риохи».
— Возьмите. — Сидней протянул каждому какую-то маленькую вещицу, завернутую в клочок старой газеты. — Разверните. Это вам. Можете сохранить, продать, подарить, что угодно.
Ник развернул бумажку. Вещица сверкнула, как солнечный луч.
— Монета, — сказал он.
— Золотая, будь я проклят! — воскликнул Ленни.
— Старая? — уточнил Ник.
— Ей лет триста пятьдесят.
— Сколько стоит?
— Для коллекционера, возможно, пару тысяч фунтов.
— Откуда она?
— Отчеканена в Перу.
— Еще есть? — задохнулся Ленни.
Сидней фыркнул. Золотая лихорадка как голод — ни у кого нет иммунитета. Он сделал большой глоток вина, переводя взгляд с одного разинувшего рот идиота на другого.
— О да, мистер Ноулс. Тысячи, черт побери.
Они проглотили наживку и теперь таращили на него глаза, как на золотую рыбку.
— Где? — спросил Ленни.
Сидней взглянул на девушку с фотографии.
— В Испании, — сказал он.
2
Выехали до рассвета, и «глория» давала почти семьдесят на южной полосе шоссе М-5.
— Зубную щетку не забыли, мистер С.? — крикнул Ленни, вильнув и обогнав автобус.
— Разумеется, не забыл, мистер Ноулс.
— Умничка. Запасные подштанники?
— Разумеется, мистер Ноулс. — Сидней чувствовал себя гораздо удобней, чем думал, оттого, что на сиденье «транзита» сидел третий мужчина.
Ник, втиснувшись между стариком и Ленни, сунул в рот половину батончика «Кит-кат» и покачал головой.
— У меня нет запасных подштанников.
Прошло четыре дня после его первой встречи с Сиднеем, на полях еще лежали грязные полосы снега. Их загипнотизировало стариковское золото, а его обещание завлекло в ловушку. План — проще не придумаешь: поехать в Испанию, откопать золото. Делу конец. Никаких условий насчет распоряжения капиталом, никакой договоренности насчет дележки прибыли. Самое что ни на есть невероятное предприятие, хотя ему на самом деле плевать. Любая авантюра лучше, чем ничего.
— Бумажник при вас? — крикнул Ленни. — В дороге уйдет куча наличных.
— Да, — вздохнул Сидней. Ленни начинает его раздражать. С самого Ридинга время от времени выкрикивает вопросы — хорошо понятно, почему он развелся или разъехался с женой, или как там теперь происходит.
— «Алка-Зельцер»?
— Вы уже спрашивали, мистер Ноулс.
— Паспорт?
Сидней смотрел в окно. Солнце едва вставало над Гластонбери, но по шоссе уже быстро и деловито двигались машины, поднимая безобразные черные брызги.
— Я спрашиваю, паспорт свой не забыли, мистер С.? — крикнул Ленни.
— Слышу, — ответил он.
— Ну?
Промелькнул синий указатель: «Эксетер — 45, Плимут — 87». Молчание Сиднея было красноречивее слов.
— О-ох, проклятье, — простонал Ник.
— Дома оставили, да? — вздохнул Ленни.
— У меня его нет, — пожал старик плечами.
«Глория» свернула в правый ряд.
— Не сбавляйте ход, — велел Сидней. — На пароход опоздаем.
— Обязательно опоздаем на долбаный пароход, — согласился Ленни. — Надо вернуться, и все.
— Вовсе нет, — возразил Сидней. — Просто высадите меня где-нибудь возле порта, на борту встретимся.
— Вряд ли, — вздохнул Ник.
— Вот именно, вряд ли, — подтвердил Ленни. — Речь идет о Плимуте. Знаете, там теперь не как в прежние добрые времена, а вы чуточку староваты для джеймс-бондовых фортелей. Мир изменился после первого сентября, мистер Стармен. Поверьте. Ленни знает. — Он постучал себя по носу. — Ленни Нос.
— После одиннадцатого сентября,[7] — поправил Ник.
— Все равно. Кругом видеокамеры, сыщики, розыскные собаки, рентгеновские аппараты, таможня, иммиграционная служба, частные охранники, солдаты… — Он умолк, напугав сам себя. Наверняка в условиях досрочного освобождения есть какой-нибудь пункт, запрещающий поездки за границу, но он не обращал внимания, потому что на самом деле не верил, что они с Ником так далеко зайдут. Лучше всего повернуть назад, отложить дело до следующего случая. В досье будет указано, что Ленни снова свернул с дорожки, помогая бедному старику, не имеющему наследников, и тем все будет сказано.
— Высадите меня у ворот, — с улыбкой повторил Сидней. — Встретимся на борту.
Через два с половиной часа он вошел в бар британского парома «Понт-Авен» в кепке, габардиновом пальто, с сумкой из магазина дьюти-фри. Настоящий Эрик Моркам,[8] решил Ленни, приветственно взмахнув стаканом.
— Ну, чтоб я сдох, мистер С., — молвил он. — Сильное впечатление. Выпью еще «Карлинг», если вы кликнете барменов.
Сидней оглядел бар, посмотрел на часы. Десять минут одиннадцатого.
— Больше надеюсь на добропорядочную чашку чаю, — сказал он. — Где мистер Крик?
— Помирает на палубе, насколько я его знаю. Стонет вместе с чайками. Классные у вас часы.
— Немецкие, — объяснил Сидней. — За шестьдесят лет ни на секунду не отстали.
Ленни кивнул.
— Мой приятель купил «секонду» у одного типа в пивной с гарантией точности до сотой доли секунды на тысячу лет или что-нибудь вроде того.
— Или деньги обратно?
— Вот об этом никто не подумал, — протянул Ленни. — Так или иначе, не хухры-мухры. — Он закурил сигарету, выпустив дым под верхние лампы.
— Пакетик в теплой водичке не квалифицируется как чашка чаю, — сообщил Сидней барменше и указал на дымившуюся кофеварку. — Взамен выпью вот этой коричневой жидкости, а мой коллега еще пинту пива. — Он пересчитал монеты в кожаном кошельке и повернулся к Ленни. — Кажется, мистер Крик меланхолик.
Ленни сделал долгий глоток, осушая четвертую пинту. И с большим удовольствием разозлился.
— Жалкий сукин сын, вот кто он такой. Живет в прошлом, мистер Стармен. Хочет выкинуть из головы то, что было, и двигаться дальше. Лично я так и сделал.
— Что именно он хочет выкинуть из головы? — спросил Сидней, пытаясь вскрыть пакетик с сахаром.
