«Новый завет»

нолики и сказал: правильно, начинайте. Не начали.

Тут неувязка. «Иоанн» говорит, что было сказано: кто из вас без греха, пусть первый бросит камень.

Эта фраза не могла иметь место. Почему? Потому что по закону первым бросал камень свидетель — помните Ветхий Завет?

А свидетелей не было — ни одного. Именно поэтому и возник вопрос: можно ли побить блудницу камнями в отсутствие свидетелей? Нельзя.

Если бы свидетели были, никто не стал бы задавать вопросы — потаскуху забросали бы камнями, только и всего.

«А теперь вы ищете убить Меня, человека сказавшего вам истину, которую слышал от Бога».

Человека! Людей, которые слышали бога и передавали его слова людям, всегда называли пророками. И убогими.

Впервые в Новом Завете говорится о том, что Иисус слышал бога. Матфею, который видел всё происходящее, это в голову не пришло.

Но иудеи не считали его даже пророком.

«Ты сам о себе свидетельствуешь, свидетельство Твое не истинно».

Они считали его самозванцем.

«Свидетельство Мое истинно, ибо Я знаю, куда иду».

Логично? Главное — аргументировано. Иудеи не сдавались. Иисус продолжал.

— Я никого не сужу. А если сужу, то сужу истинно, потому что нас двое — я и отец небесный, а по закону двух свидетелей достаточно для истинного суда.

Вот, пожалуйста! В этом весь «Иоанн». Я не сужу. Нет, вообще-то сужу, но сужу не один, ибо нас двое. А раз так, то я прав, а вы не правы. Тут самое время показать им язык.

И опять это стремление отмежевать Иисуса от иудеев.

«А и в законе вашемнаписано, что двух человек свидетельство истинно».

В вашем иудейском законе. Каково? Он даже не заметил, что записал в человеки не только Христа, но и господа бога.

«Не поняли, что говорил Он об Отце».

До сих пор не поняли. И я не понимаю. А вы?

«Ему отвечали: мы семя Авраамово и не были рабами никому никогда, как же ты говоришь, что освободишь нас?»

«Ваш отец Диавол».

Не больше и не меньше.

«Не правду ли мы говорим, что ты Самарянин, и что бес в тебе?»

«Во Мне беса нет, а вы бесчестите Меня. Кто соблюдет слово Мое, тот не увидит смерти вовек».

«Теперь мы узнали, что бес в тебе».

То есть, все сомнения рассеялись.

Обратите внимание: Иисус пытается опровергнуть обвинение в одержимости бесом, но пропускает мимо ушей слова о том, что он самаритянин. Здесь торчат уши «Иоанна».

Спор дошёл до кульминационной точки.

— Авраам увидел меня и возрадовался.

— Ты видел Авраама?

— Я был ещё до Авраама, уважаемые.

«Тогда взяли каменья, чтобы бросить на него…»

Понятное дело, он же богохульствовал в храме. Иисус убежал из «дома отца Его».

Проходили по пересечённой местности и увидели слепца. Апостолы решили пофилософствовать.

— Учитель, почему он слепой? Потому что грешил, или потому что родители его грешили?

— Нет, не потому. Он слепой не «почему», а «для чего». Для того, чтобы на нём могли проявиться дела божьи.

Господин Лазарев, этот христианский спец по диагностике кармы, может быть свободным.

Христос плюнул на землю, смешал слюну с пылью, намазал этой кашицей глаза больного, и больной прозрел. Ура.

Как обычно, была суббота. Такое ощущение, что он лишь по субботам и лечил.

Другая версия — суббота была каждый день.

«Тогда иудеи не поверили, что он был слеп и прозрел».

В этом подозрении есть рациональное зерно. До этого случая паренёк не работал, сидел на обочине и просил милостыню.

А теперь придётся засучить рукава и начать зарабатывать на жизнь. Или записываться в апостолы.

Дальше всё было, как в детективе. Иудеи (в субботу!) вызвали родителей слепца на допрос.

— Это ваш сын?

— Это наш сын.

— Он родился слепым?

— Слепым как крот, ваша честь.

— А как же он прозрел?

— Понятия не имеем. Спросите его сами, он уже совершеннолетний.

Сурово.

«Так отвечали родители его, потому что боялись иудеев».

А сами-то, кто были, бушмены что ли?

«Ибо иудеи сговорились уже, чтобы тех, кто признает Его за Христа, отлучать от синагоги».

Вызвали сына. Паренёк был хорошо подкован в теологии.

— Радуйся, мы знаем, что тебя вылечил грешник.

— Грешник он или нет, я не знаю, но знаю, что раньше был я слепой, а теперь зрячий.

— А как он вылечил тебя?

— Я уже рассказывал. Что вы всё расспрашиваете, никак в ученики к нему записаться хотите?

— Ты его ученик, а мы — ученики Моисея. С Моисеем бог разговаривал, и мы знаем об этом, а что это за фрукт, который тебя вылечил, мы не знаем.

— Странно, что вы не знаете, ведь он мне глаза открыл, а это лишь богу под силу.

— Кто ты такой, чтобы нас поучать?

«И выгнали его вон».

Иисус получил ещё одного поклонника. Сначала он не работал и просил милостыню. Теперь он был его учеником. И опять не работал.

«На суд Я пришел: чтобы невидящие видели, а видящие стали слепы».

Чтобы видящие стали слепы. У него получилось.

— Кто входит в овчарню не через дверь, тот вор и разбойник. А пастуху привратник дверь открывает, он входит, овцы его узнают, он зовёт их по именам. И овцы выходят. Через дверь. Так вот, я — дверь для овец. Понятно?

— Нет, — апостолы переглянулись.

— Я дверь, а вы овцы. Все, кто приходили до меня, были «воры и разбойники». Но только тот, кто войдёт в меня, как в дверь, получит вечную жизнь. Теперь понятно?

— То есть, мы овцы, а ты — дверь, в которую мы выходим к пастуху?

— Наконец-то.

— А пастух тогда, кто?

— Я пастух. «Я есмь пастырь добрый и жизнь Мою полагаю за овец».

— Спасибо, конечно, но мы думали, что ты дверь, а не пастух.

— Я дверь и я же пастух, что тут сложного?

— Да нет, всё очень просто. Ты дверь и пастух. А мы овцы.