«Приветствует вас Епафрас ваш… Свидетельствую о нем, что он имеет великую заботу о вас и о находящихся в Лаодикии и Иераполе. Приветствует вас Лука, врач возлюбленный и Димас».
Епафраса нужно упомянуть обязательно — ведь он их обращал. Тимофей, оказывается, был врачом по образованию.
«Приветствуйте братьев в Лаодикии, и Нимфана, и домашнюю церковь его».
Нововведение Павла — домашние церквы. Изобрёл их вообще-то Пётр, но Павел впервые использовал домашние церквы так широко. Иерусалимские ютились при храме (после того, как общину Петра разогнали).
А тут — вроде бы нет церквей, как таковых, но они есть — в домах.
«Когда это послание прочитано будет у вас, то распорядитесь, чтобы оно было прочитано и в Лаодикийской церкви; а то, которое в Лаодикии, прочитайте и вы».
Нехватка людей, дефицит времени — Павел крутится, как может.
«Скажите Архипу: “Смотри, чтобы тебе исполнить служение, которое ты принял”».
Да, и никаких денег — колоссяне ещё не готовы к этому.
«Приветствие моею рукою, Павловою. Помните мои узы. Благодать со всеми вами. Аминь».
Первое послание к фессалонийцам.
«Павел и Силуан и Тимофей — церкви Фессалоникской…»
Вот, ситуация изменилась. К Павлу и Тимофею присоединился Силуан.
«Вы стали образцом для всех верующих в Македонии и Ахайи…»
Павел хвалит их в глаза — так бывает, когда ищут союзников и поддержки. Что-то случилось.
«Пострадав и быв поруганы в Филиппах, мы дерзнули в Боге нашем проповедовать вам благовестие…»
Вот оно — «быв поруганы в Филиппах». Помните, мы говорили о Филиппах?
Павел писал филиппийцам после того, как Агриппа отправил его на суд кесаря. И говорил в этом послании о том, что филиппийцы — единственная община, которая поддерживала его всегда, с начала апостольства до кессарийской тюрьмы.
И вот, в Филиппах произошло «поругание». Мы нашли эту точку — момент покушения.
В послании к коринфянам Павел уже яростен и непреклонен, а колоссянам пишет ещё мягкий и доброжелательный апостол, которому удалось уйти из-под суда синедриона и который верит в то, что все конфликты можно решить полюбовно.
Это значит, что в Филиппах Павла и Тимофея попытались убить.
«Ибо в учении нашем нет ни заблуждения, ни нечистых побуждений, ни лукавства… Так мы и говорим, угождая не человекам, но Богу…
Ибо никогда не было у нас перед вами ни слов ласкательства, ни корысти: Бог свидетель! Не ищем славы ни от вас, ни от других: мы могли явиться с важностью, как Апостолы… Но были тихи среди вас…»
Мы видим самое начало открытой конфронтации — Павел ещё не стреляет главным калибром, но уже не собирается больше терпеть.
Он ещё не начал боевых действий, ещё не проводит «чистку» рядов, но уже отстаивает своё личное достоинство — ибо оно задето.
Павел был очень гордым человеком, любой ход политической борьбы воспринимался им, как личное оскорбление.
«Вы помните, братия, труд наш и изнурение: ночью и днем работая, чтобы не отяготить кого из вас, мы проповедовали у вас…
Свидетели вы и Бог, как свято и праведно и безукоризненно поступали мы перед вами… Мы непрестанно благодарим Бога, что, приняв от нас слышанное слово, вы приняли не как слово человеческое, но как слово Божие…»
«И потому мы, я Павел, и раз и два хотели прийти к вам, но воспрепятствовал нам сатана…»
Мы намекнули вам, ребята, а вы уж догадайтесь, чьё тело он занял.
«И потому, не терпя более, мы восхотели остаться в Афинах одни, и послали Тимофея, чтобы утешить вас и утвердить в вере вашей, чтобы никто не поколебался…
Посему и я, не терпя более, послал узнать о вере вашей…
Теперь же, когда пришел к нам от вас Тимофей, и принес нам добрую весть о вере и любви вашей, то мы утешились вами, братия, ибо мы теперь живы…»
Поговаривают, что речь идёт о первом посещении Афин, но мы отметаем эту версию сразу — в первый раз Павел жил в Афинах один, ожидая Тимофея.
Но он его не дождался его и ушёл в Коринф к Акилле — палатки делать.
«Ибо мы теперь живы» — покушение уже состоялось и Павел, смекнув, что игра пошла по крупному, щупает дно.
«Чтобы не искусил вас и искуситель, и чтобы не сделался тщетным труд наш…»
«Умоляем же вас, братие, о том чтобы преуспевать и усердно стараться о том, чтобы жить тихо, делать свое дело…»
Тут даже не нужно искать какого-либо скрытого смысла.
Решив идеологические вопросы, Павел переходит к теории. Апокалиптики типа Иоанна утверждали, что конец света уже начался, но Павел, не желая отбить охоту у сторонников страшного суда, пытается сгладить этот момент.
«О временах же и сроках нет нужды писать вам, братия, ибо вы знаете, что день Господень придет, как тать ночью… Но вы, братия, не во тьме, чтобы день застал вас, как тать… Ибо все вы — сыны света и сыны дня…»
Конец света, он или наступит, или не наступит, а жизнь-то продолжается. И отвергать её не стоит.
«Всегда радуйтесь. Непрестанно молитесь. За все благодарите… Духа не угашайте. Пророчества не уничижайте. Все испытывайте, хорошего держитесь.
Братия! Молитесь о нас. Заклинаю вас Господом прочитать сие послание всем святым братиям».
Второе послание к фессалонийцам.
Споры о сроках второго пришествия были жаркими.
Апокалиптики имели большое влияние среди всех общин — очень уж хотелось при этой жизни увидеть наказание грешников.
Павел вынужден оговорить этот вопрос специально.
«Молим вас, братия, о пришествии Господа нашего Иисуса Христа и нашем собрании к Нему, не спешить колебаться умом и смущаться ни от духа, ни от слова, ни от послания, как бы нами посланного, будто уже наступает день Христов.
Да не обольстит вас никто никак, ибо день тот не придет, доколе не придет прежде отступление и не откроется человек греха, сын погибели… Не помните ли, что я, еще находясь у вас, говорил вам это?..»
Тут слышна даже лёгкая укоризна.
