«Итак, братия, стойте и держите предания, которым вы научены или словом или посланием нашим».
Стоило отвернуться, и начинались разброд и шатания. Но Павел не мог постоянно находиться в какой-то одной общине.
«Итак, молитесь за нас, братия, чтобы слово Господне распространялось и прославлялось, как и у вас, и чтобы нам избавиться от беспорядочных и лукавых людей, ибо не у всех вера… Мы уверены о вас в Господе, что вы исполняете и будете исполнять то, что мы вам повелеваем…»
Дисциплина, повиновение — раньше вопрос так не ставился. Избавляться от инакомыслящих — Павел уже не мирится с тем, что кто-то проповедует иное.
«Завещаем же вам, братия, удаляться от всякого брата, поступающего бесчинно, а не по преданию, которое приняли от нас…
Ибо вы сами знаете, как должны вы подражать нам; ибо мы не бесчинствовали у вас, ни у кого не ели хлеба даром, но занимались трудом и работою ночь и день, чтобы не обременить кого из вас, — не потому, чтобы мы не имели власти…»
А ведь Павел имеет в виду кого-то конкретного из высших церковных чинов. Кого-то, кто бесчинствовал и обременял!
«Но слышим, что некоторые у вас поступают бесчинно, ничего не делают, а суетятся. Таковых увещеваем и убеждаем…
Если же кто не послушает слова нашего в сим послании, того имейте на замечании, и не сообщайтесь с ним, чтобы устыдить его».
Да, чтобы устыдить. А ещё чтобы изолировать вредный элемент. Начинается чистка рядов, разгар которой приходится на послания к галатам и коринфянам.
Первое послание к Тимофею.
Тимофей и Тит были ближайшими сподвижниками Павла. Послания к ним интересны именно в этом аспекте.
Тут меньше проповедей, но больше дружеских советов и даже отцовских наставлений.
«Отходя в Македонию, я просил тебя пребыть в Ефесе и увещевать некоторых, чтобы они не учили иному. И не занимались и родословиями безконечными, которые производят больше споры, нежели Божие назидание…»
В Ефесе жили Акилла и Присцилла — старые приятели, в которых Павел вряд ли сомневался.
Это семейство сумело перековать такого харизматика, как Аполлос, но с агитацией, которую повели иерусалимские, в одиночку было не совладать. И Павел послал подкрепление — Тимофея.
«От чего отступивши, некоторые уклонились в пустословие. Желая быть законоучителями, но, не разумея ни того, о чем говорят, ни о того, что утверждают…»
Ну, да, школа Иакова с Иоанном. Закон превыше всего! Закон Моисея, понятное дело.
«Зная, что закон положен не для праведника, но для беззаконных и непокорных, нечестивых и грешников, развратных и оскверненных, для оскорбителей отца и матери, для человекоубийц».
Вот так. Если вы, ребята, так держитесь за Закон, то всем становится понятно, что вы из себя представляете.
Сюда же попадает и Пётр, на чьей совести были жизни неофитов иерусалимской общины. И который бросил семью.
Противостояние идеологий было острым — Павел сравнивает его с войной.
«Преподаю тебе, сын Тимофей, такое завещание, чтобы ты воинствовал согласно с ним, как добрый воин…»
Имена противников, с которыми надо воевать, Павел не стесняется называть, ведь Тимофей — его доверенное лицо.
«Таковы Именей и Александр, которых я предал сатане, чтобы они научились не богохульствовать».
Вот и агенты влияния, которые разоблачены Павлом, но ещё не ушли с игровой площадки.
«Прежде всего прошу совершать молитвы, прошения, благодарения за всех человеков…»
Кроме тех, разумеется, которые уже «преданы сатане».
«За царей и за всех начальствующих, дабы проводить нам жизнь тихую и безмятежную…»
Курс партии остаётся прежним — демонстрация правящему классу своей лояльности.
Как-то не вяжется эта идеология со страшными историями о том, как римские власти преследовали христиан.
Неужели буйные галлы, которым Клавдий даровал гражданство и привилегии, оказались милее императорскому сердцу, чем законопослушные христиане?
И если Нерон устроил гонения на тех же галлов, то христиан он должен был бы приветить.
И уж, в любом случае, Светоний, который нашёл место на страницах жизнеописаний цезарей для рассказа о гонениях на галлов, должен был бы упомянуть о репрессиях против христиан.
Но он почему-то не сделал этого.
Вернёмся к Павлу.
«Итак желаю, чтобы на всяком месте мужи произносили молитвы… Чтобы так же и жены, в приличном одеянии, со стыдливостью и целомудрием, украшали себя не плетением волос, ни золотом, ни жемчугом, ни многоценною одеждою…
Жена да учится в безмолвии, со всякой покорностью… А учить жене не позволяю, ни властвовать над мужем, но быть в безмолвии…»
Павел несколько раз возвращался к этому вопросу. Видимо, в этом была необходимость.
Тимофей, кажется, был послан в Ефес не только для пресечения идеологических диверсий, но и для наведения уставного порядка и решения кадровых вопросов.
«Если кто епископствовать желает, доброго дела хочет… Но епископ должен быть непорочен, одной жены муж, трезв, целомудрен… Хорошо управляющий домом своим…»
Одним словом, епископ должен быть примером для подчинённых, образцом, идеалом, к которому надо стремиться всем остальным. Но если таков образец, то каковы были все остальные?
«Не должен быть из новообращенных, чтобы не возгордился и не подпал осуждению с диаволом».
Надо полагать, кто-то из новообращённых уже успел проявить себя на этом поприще.
«Надлежит ему также иметь доброе свидетельство от внешних, чтобы не впасть в нарекание…»
Это называется — иметь рекомендации. Хорошая традиция, надёжная. Всегда есть с кого спросить, если новый епископ вдруг «попадёт в сеть диавольскую».
«Диаконы тоже должны быть честны, не двуязычны, не пристрастны к вину, не корыстолюбивы… И таких надо прежде испытывать, а потом, если беспорочны, допускать до служения…»
Кроме рекомендаций, Павел ввёл ещё испытательный срок. Он, наверное, сильно обжёгся с подбором кадров и теперь дует на молоко. Но, как вам это нравится? — «тоже должны быть честны».
Если человек любит выпить, врёт на каждом шагу, избивает коллег, имеет десяток жён и столько же любовниц, приворовывает, берёт взятки (но, каков типчик вырисовывается!), то не бывать ему ни епископом, ни диаконом.
Максимум, что светит такому красавцу — рядовое неофитство в христианской церкви города Ефеса.
Представляете, что за компания там собралась?
«Сие пишу тебе, надеясь вскоре придти к тебе… Чтобы, если замедлю, ты знал, как должно поступать в доме Божием…»
