Таррэн чуть не удовлетворенно кивнул и обернулся к встревоженному купцу.
— Боюсь, нам не удастся сегодня отдохнуть, герр Хатор.
Тот только вздохнул.
— Да я уже понял. Аарон, собирай всех, кто еще держится на ногах — будем решать, как быть дальше. Гаррон, выпрягайте коней и займитесь обороной. До полуночи есть немного времени, мы должны успеть.
— Сделаю, — кивнул южанин и умчался в темноту.
— Белик, ступай в дом, — сухо приказал Дядько, заставив пацана красноречиво скривиться, однако строптивый юнец и на этот раз возражать не стал: резко отвернувшись, подозрительно послушно направился за одним из местных, обогнув по широкой дуге задумчивого сверх меры эльфа и обоих его Светлых собратьев, что внимательно наблюдали со стороны. Тревожно принюхивающегося Карраша сноровисто расседлал сам, после чего зн
В доме, куда староста определил важных гостей, было очень опрятно, сухо, тепло, но как-то… тоскливо. Не грел огонь в очаге, не трещали весело поленья, не томился в печи горшок с тушеным мясом, не слышался гомон детских голосов. Даже вездесущие мухи сновали под потолком почти бесшумно, будто тоже боялись привлечь к себе внимание. И миленькие занавески с затейливой вышивкой по краям не могли разбавить этого гнетущего ощущения траура. Когда-то жилой и приветливый, дом целиком погрузился в тоску и уныние.
Милейшая донна Арва вошла внутрь с таким видом, словно намеревалась грудью перекрыть все входы и выходы (причем, одновременно) и, если понадобится, любимой скалкой так отходить возможных налетчиков, чтобы мерзкие твари навсегда зареклись связываться со скромными, невинными, безобидными дамами, к которым она, безусловно, причислила и себя.
— Почему печь не топлена?! — с ходу накинулась она на обомлевшую от такого напора хозяйку.
Усталая, измученная постоянными тревогами женщина в застиранном сарафане аж подпрыгнула на месте от неожиданности и испуганно обернулась к гостям.
— З-здравствуйте…
— Я спрашиваю, почему у тебя печь не топлена?! — грозно придвинулась дуэнья. — Девочки с дороги, устали, да и помыться надо, а тут даже воды нет! А ну…
— Тише, тише, драгоценная моя донна, — отозвался вместо нее Белик, уже успевший оказаться на лестнице, ведущей на второй этаж. — Просто в деревне кончаются дрова, и милая хозяйка не может оказать то гостеприимство, которого вы, несомненно, достойны. Дерево в этом сезоне идет на вес золота, а с едой вовсе беда. Скажите, сударыня, когда вы в последний раз нормально ели?
— Н-не помню… — сдавленно прошептала женщина и отвела повлажневшие глаза. — Месяц уже, как волки проходу не дают. Муж даже на охоту выйти не может, зерна в этом году еще нет, овец и почти всех кур задрали, корова осталась одна единственная, да и то в доме приходится держать, чтобы и ее тоже… а сына… моего Митяя…
У нее вдруг сорвался голос, и грозная толстуха сразу сдулась: давить на измученную страхами женщину было, по меньшей мере, низко. Переменившись в лице, она поспешно закрыла рот и смущенно отвела глаза, бочком протиснувшись в дверной проем. Белик же мигом спрыгнул с нижней ступеньки и совершенно неожиданно обнял задрожавшую от пережитого женщину, очень бережно усадил на ближайшую лавку и сочувственно погладил напряженные плечи. Та безвольно обмякла и, не выдержав, всхлипнула, а затем разрыдалась в платок — тихо, обреченно, без всякой надежды на спасение.
— Не знаю, сколько это еще будет длиться… дети уже не встают с лавок… только вчера еще один малыш погиб… полгодика всего… совсем кроха. Остальные тоже слабеют, но терпят, потому что если начнут падать мужчины, не выживет никто. Их только и кормим… а волков с каждым днем все больше. Каждую ночь уже приходят, скребутся снаружи, дома подрывают, кого достанут — задерут, но никогда не едят. Просто убивают. Каждый раз, когда наступает утро, кого-то одного. Будто издеваются…
— Какой ужас! — вздрогнула Илима и, присев рядом, вдруг порывисто обняла плачущую женщину. — Не бойтесь, с нами идут очень хорошие воины. И даже эльфы, а лучше них нет никого во всем мире. Они непременно помогут, да и мой отец не оставит в беде. Честное слово!
— Эльфы? — хозяйка неверяще подняла заплаканные глаза. — Настоящие Перворожденные?! Да зачем мы им…?
— Они — отличные воины! И не останутся в стороне, когда гибнут невинные люди!
— Да неужели они нам помогут?!!
Илима без тени сомнений кивнула.
— Конечно! Белик, скажи! Они ведь не бросят нас, правда? Обязательно помогут?!
Юноша сжал челюсти так, что на скулах заиграли желваки, но под умоляющим взглядом красавицы все-таки с усилием выдавил:
— Да. Наверное.
— Спаси вас небо! — прошептала хозяйка. — Меня зовут Сильва, добро пожаловать. Хоть и в недоброе время Создатель привел сюда ваш караван, но я все равно рада вас видеть. Будьте как дома. Пойдемте, я покажу комнаты… берите, какие хотите, все равно нас только двое и осталось: я да Ивар.
Сильва быстро поднялась и торопливо направилась на второй этаж, где обнаружилось сразу пять уютных комнат — просторных, таких же опрятных, как и хозяйка дома, тщательно убранных, с удобными кроватями и простой деревянной мебелью. Осмотрев предложенное, девушки с благодарностью заняли две ближайших клети, поближе к лестнице, донна Арва выбрала смежную, чтобы иметь возможность неусыпно бдеть за подопечными даже здесь, а Белику неожиданно приглянулась дальняя комнатушка. Совсем небольшая, но очень уютная, какая-то по-домашнему теплая, с затейливой резьбой на ставнях и заботливо связанными половичками на тщательно оструганном полу. Где с потолка свисали деревянные фигурки каких-то зверушек, на столе стоял засохший букетик цветов, а яркие занавески навевали смутную мысль о ласковом и беззаботном детстве. И мысль эта была настолько отчетлива, что юноша моментально понял: здесь должна была быть детская комната.
— Это Митяй делал, — тихо призналась Сильва, с нескрываемой нежностью оглядывая старательно выпиленные фигурки. — Он жениться хотел по осени, деток заиметь, вот и… славный был резчик.
— Простите, я, пожалуй, переночую в другой, — вдруг попятился Белик.
— Нет-нет. Не надо, оставайся, если хочешь! Я буду только рада, что хоть кому-то эти стены подарят спокойный сон. Нам-то теперь все равно, а ты оставайся. Митяю было бы приятно.
— Спасибо, — глухо пробормотал пацан, упорно отводя глаза в сторону, но женщина только ласково улыбнулась и, робко пригладив его каштановые вихры, поспешила уйти: эта комната навевала слишком тяжелые воспоминания.
Белик неторопливо прошелся вдоль стен, у дальнего угла ненадолго замер, к чему-то настороженно прислушиваясь. Мельком глянул в окно, из которого был прекрасный вид на сравнительно недалекий, но уже непроницаемо черный лес, после чего быстро вернулся к столу. Затем осторожно выложил на ровную деревянную поверхность неизменный сверток с необычным талисманом, который упорно продолжал таскать с собой, немного помедлил. Наконец, стянул грубую бечеву и очень бережно развернул плотную ткань.
Дядько с растущей тревогой прислушивался к волчьему вою, становившемуся все более настойчивым и каким-то исступленным. Теперь он не прекращался ни на минуту, словно хищники задались целью всю ночь изводить людей страхом и неопределенностью. Голосов было так много, что это казалось просто невероятным. Ну, как могло собраться в одном месте СТОЛЬКО хищников?! Да еще окружить деревню со всех сторон! Их же не меньше двух сотен голов! Гигантская, просто огромная стая! Как не перегрызлись друг с другом?! Почему так упорно стерегут несчастную деревеньку? Что им надо в разгар лета, когда другой добычи вокруг — видимо-невидимо?!
Страж быстрым шагом обошел наспех укрепленный периметр, придирчиво оглядел торопливо сколоченные помосты, с которых вооруженные до зубов воины внимательно рассматривали ночной лес и
