насквозь даже камень.
'Чтоб ты хмеру встретил', — говорили Стражи, желая кому-то быстрой смерти, и это было оправдано: от хмер не спасало ничто. Одно хорошо — они любили горьковатую воду своей родины, единственный глоток которой для любого чужака стал бы последним. Более того, не только любили, но и постоянно нуждались в ней, и только по этой причине еще не расселились далеко за пределами Хребта.
Кроме хмер, Проклятый Лес был богат и гигантскими богомолами, порой вырастающими до размеров племенного быка; огненными саламандрами, славящимися тем, что умели изрыгать огонь подобно легендарным драконам. Жили там еще неимоверных размеров секачи, древесные змеи, громадные питоны, лианы-душители, ядовитый плющ, черный мох, серая плесень… но Страж прав: среди всего многообразия тварей Проклятого Леса насчитывалось не так уж много существ, способных организовать диких волков в одну послушную стаю. И если хмера отпадает, то тогда остаются лишь саламандры (но тогда где куча выжженных проплешин вдоль тракта?), гигантские секачи (правда, они слишком агрессивны, чтобы прятаться) или же…
— Оборотень? — озвучил общую мысль Таррэн.
Дядько согласно наклонил голову.
— Пожалуй. И он не отступится, пока не уничтожит деревню. Или пока мы его не убьем.
— Соваться за ворота сейчас — чистое самоубийство, — тихо предостерег его Темный. — Даже для тебя. Волки стоят вокруг тройным кольцом, как заправские солдаты, я отсюда слышу их дыхание. Там и мышь не проскользнет незамеченной. Поверь.
— Ты прав. Но если мы заманим большую их часть вовнутрь, ЗА ВОРОТА, то, возможно, кто-то один сможет прорваться ТУДА, к вожаку.
Перворожденные изумленно вскинули головы и воззрились на седого, как на настоящего безумца. Совсем спятил человек?! Разума лишился в своих Пределах?! Впустить сюда волков?! Самим?! И надеяться, что кому-то из них удастся выловить оборотня в одиночку?!! Нет, убить его, конечно, можно — достаточно отсечь голову и спалить тело, чтобы не ожило, но вот догнать волкодлака в лесу, ночью, при полной луне, чтобы потом еще и побороться на равных, рискуя получить ласковый укус в мягкое место, после которого оборотней тут станет на одного больше… даже для эльфа это — невыполнимая задача.
— У вас есть другой план? — спокойно поинтересовался Дядько, видя на редкость дружную реакцию Перворожденных. — Нет? Тогда я предлагаю этот, как единственно возможный. Второго шанса он уже не даст — предпочтет уйти в леса, чтобы через пару недель собрать новую стаю. Мы-то к тому времени уйдем далеко, но деревня будет обречена. И люди в ней — тоже. Кстати, я хотел бы кое-что уточнить у нашего славного старосты… Аарон!
Седовласый не стал тратить время на спуск по шаткой лесенке, а, оглядевшись по сторонам, спрыгнул прямо так, с верхней площадки. С высоты двух человеческих ростов. Однако, ничуть не утрудившись, он упруго приземлился, спружинив, как заправский акробат, легко выпрямился и, нисколько не замедлившись, двинулся в сторону показавшейся из-за угла белесой макушки.
— Урантар? — вынырнул откуда-то встревоженный купец. — Ты что-то заметил?
— Можно и так сказать, — Страж одобрительно кивнул, заметив, что уважаемый торговец не отлынивал от работы: на поясе у него висела неплохая сабля, которой он, судя по всему, все еще не забыл, как владеть, а дородное тело было укрыто отличной кольчугой. — Аарон, когда точно в округе появились волки? До полнолуния или после?
— До, — после недолгого раздумья ответил староста. — Но резко умнеть начали после. Примерно три недели назад.
— Три недели, — медленно повторил бесшумно подошедший Таррэн. — На перерождение ему нужно около пяти-шести дней, день-два отлежаться, набраться сил… итого, неделя. Еще пару дней на привыкание, отыскать нору, потом — собрать стаю… Если наши Хранители не врут, то он должен был или сам спуститься с гор (недель четыре с половиной или пять назад), или же укусить кого-то из местных чуть позже.
Дядько странно покосился на осведомленного сверх меры эльфа (откуда знает такие подробности, если не жил в Пределах?) и буркнул:
— Не врут ваши Хроники. По крайней мере, в этом. Аарон, у вас никто в последнее время не пропадал? Не возвращался домой покусанным? Не жаловался на ломоту в теле, боли в суставах, зубную боль? На то, что кости словно кто зубилом долбит? Кто-то, кто имеет на вас зуб, и кого сейчас нет в деревне? Или, может, по соседним селам что-то похожее было?
— Нет, — растерялся старик. — У нас семерых в последнюю неделю только заели, но всех мы успели похоронить, а раны… да вроде подживают. Вон, сам у людей спроси.
— А те, кто не вернулся? Такие есть?
— Ну, есть, конечно. У Бевара тесть пропал с месяц тому, но он уже старый был, едва ходил… не знаю, какая нелегкая понесла этого ворчуна за ягодами. Пара баб еще исчезла, детей тоже уволакивали…
— Отпадает, — тихо прокомментировал Таррэн. — Старый дурень его вряд ли заинтересовал бы, а женщины и дети перекинутся не могут.
— …кто еще? Сват у меня с пару месяцев назад уехал в город и до сих пор не вернулся, но он и не собирался раньше осени… а теперь уж и не знаю, доехал ли вообще… у Крени младший брат в колодец свалился, но утопленники не в счет… Михалю с месяц назад спину сосной поломало, но он с тех пор не встает с постели, злой стал, как собака. Митяя заели совсем недавно, так и гниет на дороге… да вот, вроде, и все, — озадаченно помолчал старик. — Остальные здоровы. А про соседей мы больше трех месяцев ни слуху, ни духу. Но выбраться и проверить никак не могли — сами в осаде которую неделю сидим. Так что прости, воин, тут я тебе не помощник. Может, и от них кто пропадал, но о том не ведаю.
— Жаль.
— Ты к чему клонишь, Урантар? — нахмурился еще больше купец.
— К тому, что придется нам сегодня рискнуть…
Волки вернулись быстро. Едва люди закончили лихорадочные приготовления, странные звери бесшумно вынырнули из-за темных стволов и стремглав кинулись на штурм, уже не скрываясь, но, как и прежде, почти не рыча. Словно неживые, они мчались и мчались вперед, не обращая никакого внимания на летящие навстречу стрелы, падающих на бегу собратьев, сбрасываемые со стен крупные камни и даже на свирепый жар от коварно подожженной травы, от которого горели лапы, а в ноздри забивался едкий дым. Они бежали и бежали, ловко уклоняясь от примитивных снарядов, которыми встречали их люди, а смертоносные эльфийские стрелы игнорировали со спокойствием смертников, которым некуда больше идти и некуда деваться. Кажется, во второй раз они пришли еще большей стаей, чем прежде. Громадные, молчаливые, свирепые, все в полной силе. Исключительно самцы. Не голодные, но исполненные какой-то демонической уверенности в своих силах. Потрясающе равнодушные к ранам… настоящие зомби. И было их столько, что стало абсолютно очевидно: малочисленным воинам не сдержать такую лаву, стоя на стенах. Никак. Прав был Страж — их слишком много, а охраняемый периметр — слишком велик для четырех десятков человек.
Над притихшей деревней вновь раздался леденящий душу вой, мало чем напоминающий волчий, и от этого звука даже у самых закаленных по коже пробежали огромные мурашки: невидимый вожак будто отдавал своим вассалам внятный приказ: 'вперед!'
— Отступаем, — скупо велел Дядько, напряженно следя за приближающейся серой массой. — Стрелы берегите, они еще понадобятся. Живее! По местам! Ну же!
Караванщики дисциплинированно соскочили с шатких помостов, хорошо понимая, что ворвавшиеся внутрь волки (а то, что это скоро случится, не вызывало никакого сомнения) быстро сообразят, каким образом можно стащить упрямых людишек на землю: стоит только подгрызть опоры. А это вам не бревна, старые доски сдадутся быстро, и тогда шансов не останется ни у кого: несколько сотен свирепых хищников сомнут жалкие остатки сопротивления, как бумажный листок в кулаке. Оставалось только одно — занять круговую оборону в самом большом и крепком на вид (прости, Сильва) доме, женщин и детей укрыть в комнатах второго этажа, уцелевший скот загнать за мощные стены каменного амбара (на счастье, неподалеку есть такой) и надеяться, что у них самих хватит сил и умения продержаться до утра.
— У твоего плана только один недостаток, — недовольно проворчал купец, отбегая в числе последних,
