вместе с настороженно прислушивающимся Стражем.
— Да? И какой же?
— Мои кони! И товар! За него, между прочим, деньги плачены! И немалые!
— Ну, положим, платил за все король, так что тебе грех жаловаться, — дерзко ухмыльнулся Дядько. — Во-вторых, на хрен волкам сдались твои товары — там же жрать почти нечего. И, наконец, в- третьих: в конюшне остался Карраш.
Герр Хатор скептически поднял бровь.
— И что? Думаешь, я поверю, что твой гаррканец управится со стаей волков?
— А он не простой гаррканец, — загадочно улыбнулся Страж. — На самом деле Карраш — сущий демон.
Купец негромко фыркнул, но проскочил в дом вперед него и тут же поспешил занять оговоренное место возле лестницы. Под рукой уже высились горкой заранее зараженные арбалеты — все три десятка, что успели вытащить из повозок, рядом громоздились внушительные связки стальных болтов и небольшие, отточенные до состояния бритвы железные стрелки. Вдоль деревянных перил расположились расторопные возницы, умеющие обращаться со своим оружием чуть не с колыбели. Конечно, до эльфов им далеко, но дело свое парни знали — с пяти шагов даже в муху не промажут. Так что в своих людях герр Хатор был полностью уверен.
Таррэн, забежав внутрь в числе самых последних, упруго вскочил на один из стащенных в центр просторной горницы столов и, сдвинувшись со Светлыми собратьями спина к спине, неторопливо поднял лук. Селян с их топорами вежливо подвинули в сторону, под прикрытие лестницы, чтобы не мешались под ногами. А остальные умело рассредоточились возле обеих, намертво заколоченных дверей (главной и той, что вела на задний двор) и трех замечательно узких окон, в которые проворные твари могли протискиваться лишь по одной-две, не больше.
Второй этаж, расслышав характерные приготовления, пугливо затих. Оттуда доносилось только напряженное сопение множества людей, собранных в тесном пространстве, да однажды сквозь плотную вату тишины пробился сдавленный плач кого-то из сильно ослабевших детишек, но его спешно приглушили насмерть перепуганные женщины.
Снаружи какое-то время было тихо: ни воя, ни рыка, ни скрежета когтей по двери. В темных окнах не мелькали ничьи тени, словно волки вдруг передумали нападать, никто не шуршал возле стен и не пытался выломать ставни. Затаившиеся люди тоже молчали, мысленно гадая о том, насколько прав был Урантар в своих предположениях о волкодлаке, как трудно им всем будет этой ночью, сколькими жизнями придется заплатить за обретенную свободу и за что же разозлились на деревню справедливые боги, что ниспослали ей такое страшное наказание.
— У-а-у-у-у… — вдруг послышалось негромкое возле главной двери, и кто-то неуверенно царапнул толстые доски.
Люди слегка побледнели, но только крепче сжали оружие.
— У-а-у-у!
— Началось… — опрометчиво шепнул кто-то из селян.
— У-А-У-У-У-У!!! — восторженно взвыла в ответ вся стая, и караванщики со всей ясностью поняли, что полностью окружены. Похоже, сюда собрались все до единого звери. Вся огромная, просто гигантская стая в несколько сотен голов, которая будет осаждать обреченный дом до тех пор, пока не погибнет. Или же пока не уничтожит забаррикадировавшихся внутри людей.
Секундой позже в заколоченные окна ударило чем-то тяжелым, в стороны упруго брызнула щепа от разлетевшихся вдребезги досок, которые не стали для нападавших ни малейшей преградой. Затем страшно содрогнулась входная дверь, опасно прогнулась, треснула по всей длине, однако первый натиск она все-таки удержала. Почти одновременно с этим с заднего двора раздался второй мощный удар, послышался обреченный хруст, более слабая створка там жалко просела, и в открывшийся проем жадно просунулась могучая когтистая лапа.
Стрелы свистнули почти одновременно, чуть позже их догнали арбалетные болты, и первые мохнатые тела буквально отшвырнуло от окон. Снаружи раздался слаженный вопль боли, шум от падения раненых и убитых, истошный рев, но странных волков это не остановило — они с остервенением ринулись вперед, жарко дыша, хрипя, разбрызгивая слюну и с неистовством берсерков протискиваясь внутрь.
Снова пропели похоронную песнь эльфийские луки. И снова им вторили механические собратья с лестницы — возницы времени даром не теряли: пока одни стреляли, другие торопливо перезаряжали арбалеты. Просторная горница мгновенно наполнилась отчаянным визгом умирающих хищников, злыми окриками людей, тихим свистом сабель и пронзительным звоном мечей, смешанные с отвратительными звуками разрубаемой плоти, скрежетом металла по крепким костям, сочным чавканьем крови под ногами и первыми стонами раненых, которым вторил бешеный рев неистовствующего у кромки леса оборотня. И, слыша этот властный голос, волки, как безумные, все рвались и рвались в дом, к живому теплу, к горячим телам, свежей крови. Не обращая внимания ни на боль, ни на раны, ни даже на льющуюся широким потоком по полу красную реку. Только бы добраться, допрыгнуть, сомкнуть мощные челюсти на чужом горле. Смерть, смерть, смерть…
Не в силах противиться этому зову, они послушно шли вперед.
Дядько широко расставил ноги на ставшем скользком полу и без устали вертел огромным клинком, чуть не в одиночку удерживая заднюю дверь от неистового напора извне. Проем то и дело заполнялся мертвыми и умирающими телами, норовя перекрыть доступ нападающим. Но новые волки, накатывающиеся бесконечными волнами, словно повинуясь чужому приказу, в мгновение ока расчищали себе дорогу. Они зубами оттаскивали погибающих или уже погибших зверей в стороны, с рыком отбрасывали и со злостью швыряли за спины, но только для того, чтобы ринуться на упрямого смертного самим.
Пока что неутомимый Страж держался, позволяя ждущим позади людям слегка перевести дух и приготовиться к бою. Его руки без устали порхали, легко удерживая на весу массивный клинок, серые глаза оставались опасно спокойными, а на губах то и дело мелькала легкая улыбка, будто он знал что-то такое, о чем остальные пока не имели никакого понятия.
Таррэн краем глаза проследил за его экономными, отточенными и скупыми движениями, но очень скоро признал, что, пожалуй, такого бойца не стыдно и своим представить. А то, что он умудрялся творить с громадным мечом, вообще не поддавалось никакому описанию: тот летал по воздуху, словно бабочка, окружив хозяина сплошной стальной стеной. И успевал не только обрубить все конечности и неумные головы, рискнувшие сунуться внутрь серебристого вихря, но и делал это с такой непринужденной легкостью, будто перед ним были не живые тела с костями и тугой плотью, а бумажная бутафория. Седой еще даже не вспотел! Только с ног до головы вымазался в крови, будто мясник на бойне, да стал дышать поглубже. И все.
Эльф удовлетворенно кивнул, признавая за Стражем право лучшего спутника среди смертных, о котором в Серых Пределах можно только мечтать, и успокоено отвернулся. Здесь, как он только что убедился, справятся без его помощи, а вот у остальных дела шли не так хорошо. Пора бы и подсобить… Темный спустил в окно последнюю стрелу и, отбросив бесполезный лук, легко спрыгнул на загаженный пол, устланный кусками изуродованных тел, обрубками конечностей и залитый кровью чуть не по щиколотки. Шум стоял вокруг такой, что с непривычки закладывало уши, но он даже не поморщился: выхватив парные клинки, шагнул ко второй двери и, оттеснив тяжело дышащего Гаррона, спокойно сказал:
— В сторону.
Южанин молча повиновался, послушно отступив от заваленного телами проема и давая 'послу' редкую возможность поработать на смертных. А едва тот перегородил единственный вход, устало привалился к стене и жадно глотнул душный, спертый, наполненный запахом смерти воздух. Торк! До чего же много собралось тварей! Если бы люди стояли сейчас на стенах, их давно перебили бы поодиночке, потому что такую лавину невозможно сдержать силами небольшого отряда. Пускай воины тут собрались отменные (до сих пор ни одного не потеряли!), но запас стрел был далеко не бесконечным и уже подходил к концу, а схватиться в рукопашную с несколькими сотнями чрезвычайно умных и быстро учащихся монстров ему самому, например, не шибко хотелось. В доме у них хотя бы появился шанс, а вот снаружи, будучи разбросанными вдоль длинной, но ненадежной стены…
Гаррон утерся рукавом, нещадно размазав по лицу чужую кровь, и с растущим восхищением
