посмотрел на сменившего его эльфа — Таррэн словно врос в пол, не уступив проклятым тварям, остервенело лезущим внутрь, ни пяди земли, ни крохотной щелочки. Не дал ни единой возможности сунуть внутрь жадные морды. Стоял, как влитой, переступая ногами только для того, чтобы не споткнуться об очередное мертвое тело, которых образовывалось перед ним так много, словно волков косил страшный мор. Точнее, сразу два мора, которые носили скромные имена: сак`раши и с`сирташи. Оба клинка порхали в его руках так быстро, что изумленно застывшие люди даже не успевали понять, где заканчивал короткую дугу один и начинал второй. Но самое удивительное было в том, что они… пели. На самом деле, пели! Какую-то тихую, печальную, но вместе с тем невыразимо прекрасную песнь — гимн смерти тем несчастным, кому не повезло попасть под их отточенные острия. На людей безостановочно летели горячие алые капли, брызгало чем-то липким и совсем мерзким, заставляя отворачиваться и брезгливо сплевывать. Мощные волчьи тела разлетались на части, как непрочные тряпки, прямо в прыжке, а он все рубил и рубил. И при этом дышал по-прежнему ровно, спокойно, размеренно, но двигался так стремительно и так завораживающе красиво, что Гаррон вдруг почувствовал зависть к проклятому бессмертному, который даже сейчас, перед угрозой смерти выглядел, как юный бог, неожиданно спустившийся с небес. А еще, наконец, ему стало ясно, почему Темные во все века слыли непревзойденными бойцами, превосходя в этом искусством даже Светлых собратьев. Почему когда-то они посчитали себя вправе владеть целым миром, рискнув ради этого очень и очень многим, почему слыли жуткими снобами и бесконечно презирали несовершенных и таких медлительных смертных. Торк! Да они имели на это полное право! Идеальны во всем! Прирожденные лидеры!
В этот же момент потрясенный безупречной работой Таррэна Гаррон вдруг с потрясающей ясностью осознал и то, что один единственный эльф, скромно путешествующий с караваном под видом обычного посла, вполне способен разогнать охрану этого самого каравана, при том ничуть не запыхавшись и даже не устав. Совершенный боец. Прекрасный. Стремительный. Смертельно опасный. ОЧЕНЬ страшный противник. Но сейчас он почему-то берег его жизнь, как и жизни многих других, хотя вполне мог бы не делать этого.
— Зря, — тихо согласился Элиар, красноречиво покосившись на Темного.
Танарис молча кивнул, но помогать сородичу они почему-то не стали. Только поглядывали по сторонам, игнорируя полные надежды взгляды смертных и скупо пуская драгоценные стрелы, которые было действительно жаль оставлять в телах каких-то там волков. Не для того они были любовно вырезаны, не для того украшены белоснежными перьями, не для того на них горели древние эльфийские руны, чтобы вот так глупо тратить. Поэтому оба Светлых остались стоять, где стояли, временами морщась от излишне громких воплей внутри и снаружи, и с нескрываемым облегчением вздохнули, когда бесконечный поток серых хищников стал ощутимо слабеть.
— Быстро, — удивился Дядько, слегка замедляя темп. — Я думал, до утра придется махать, а оно вон как…
— Ты прав, — вполголоса отозвался Таррэн, невольно вызвав еще один завистливый вздох со спины: проклятый ушастый даже дыхание не сбил!! Чуть не час отмахал без остановки своими жуткими мечами, а все равно — хоть бы запыхался! — Мне кажется? Или они действительно отходят?
— Точно! Отходят! — гаркнул от окна Весельчак, на мгновение высунувшись наружу. — Ирбис, ты слыхал? Можешь просыпаться — они бегут! Иди, догоняй, а то так и не зарубишь никого!
— Идиот, — сумрачно констатировал перемазанный до ушей волчьей кровью воин и смачно сплюнул на загаженный пол. — Сейчас я тебя выкину наружу и посмотрю, действительно ли они ушли или там осталась парочка недобитых.
— Злой ты, хоть и лысый… скольких мы забили? Сто? Двести?
— Торк знает. Я насчитал полторы сотни, но это только с нашего окна, а сколько еще осталось снаружи… сходи и проверь.
Схватка как-то сама собой угасла. Последние серые в последний раз сунулись внутрь, но закономерно схлопотали по мордам, обиженно взвыли и торопливо убрались обратно. Больше никто не полез.
Таррэн медленно опустил клинки, на которых почему-то не осталось ни малейших следов крови, и, убедившись, что снаружи никто нападать не собирается, обернулся к настороженно озирающемуся Стражу.
— Все?
— Похоже на то.
— Но почему они ушли? — вдруг нахмурился эльф, чьи чуткие уши отчетливо различали удаляющийся шорох множества лап. — Может, ты ошибся, Урантар? И скоро будет третья волна? Последняя?
Дядько покачал головой и спокойно убрал меч.
— Не будет. Поверь: они больше не придут. Можно без опаски выходить и добивать тех, кто не успел убраться.
— Почему?
— А ты разве не слышишь? — насмешливо хмыкнул Страж.
Люди и эльфы с одинаковым непониманием переглянулись. Снаружи, словно в ответ, послышался изломанный тоскливый, но уже удаляющийся вой, словно звери неожиданно передумали уничтожать деревню, очнулись от наваждения и теперь растеряно бродили по опустевшей улице, не совсем понимая, кто они, как и зачем сюда попали. Кто-то недоуменно озирался, кто-то угрюмо щерился, кто-то подыскивал достойных кандидатов, чтобы сорвать накопившееся раздражение. Вскоре до застывших в страшном напряжении людей донеслись первые звуки свар, вполне узнаваемый шум от сталкивающихся тел, раздалось жалобное повизгивание, а следом — чье-то грозное рычание… кажется, жуткие противники всего за несколько минут из слаженной команды, способной раздавить небольшую деревеньку в лепешку, превратились в растерянную банду мародеров и трусливых одиночек. Причем, это случилось так неожиданно, что заставляло сильно сомневаться в том, что самое страшное осталось позади.
— Мать вашу… да ведь оборотень заткнулся! — тихо ахнул Гаррон, наконец-то сообразив, что именно было не так. — Его больше не слышно! Совсем! Ирбис, послушай-ка!
— Точно! — приятно удивился мечник, выставив ухо в окно. — Похоже, ушел. Обломал о нас зубы, ирод мохнатый.
Присутствующие с непередаваемым облегчением выдохнули.
— И в самом деле…
— Туда ему и дорога, проклятому!
— Надеюсь, больше не вернется…
Дядько неторопливо вытер испачканное лицо, закрыл измочаленную в щепу заднюю дверь и, быстро пройдя горницу насквозь, без всякой опаски выбрался наружу. Конечно, по пути ему пришлось немало потрудиться, распихивая гору трупов, что осталась после недолгой 'разминки' Темного, но он, поднатужившись, весьма неплохо справился. Затем толкнул повисшую на одной петле створку, брезгливо отряхнул рукав и, окунувшись в тихую ночь, с нескрываемым удовольствием втянул носом свежий воздух.
— Вот и ладно…
Люди, слегка поколебавшись, заторопились следом и плотной гурьбой высыпали на улицу, настороженно озираясь и инстинктивно сгрудившись вокруг невозмутимого Стража. Неужто справились? Выжили? Одолели волкодлака с его кошмарным войском?
При виде гигантских завалов из мохнатых, изрубленных до неузнаваемости тел, оскаленных морд, обрубленных лап и хвостов, которые неугомонные твари сами оттаскивали, чтобы освободить себе проход, селяне звучно сглотнули. И только сейчас, наконец, поняли, от какого ужаса их избавили неожиданные гости. Повсюду виднелись разломанные заборы, разгрызенные будки, нещадно подрытые венцы изб, кучи экскрементов, клочки шерсти и всякого хлама, вытащенного зверьми из соседних домов и нещадно попорченного острыми клыками. Забрызганные кровью до самых окон стены осажденного дома были изгрызены так жутко, буквально скусаны железными челюстями, будто разочарованные недоступностью добычи волки в бешенстве глодали прочное дерево, намереваясь хотя бы так добраться до ненавистных смертных. В одном месте нашелся целый лаз, которому до заветного подвала не хватило жалкого десятков ударов и всего получаса работы. Если бы волки только сумели…
Староста заметно побледнел и плавно опустился на изрытую когтями землю.
