Агата испугалась, что чем-то его огорчила, и вскоре поймала себя на том, что тараторит как сорока, пытаясь преодолеть безнадежное молчание. Только через два дня после новогоднего празднества Арчи осмелился открыть тайну своей меланхолии. Его приняли в Королевский летный корпус. Отныне второй лейтенант Арчибальд Кристи официально числился военным летчиком, прикомандированным к летной школе в Фарнборо, в тридцати четырех милях от Лондона. А куда его направят после тренировок – вообще неизвестно.
Они были едва знакомы, но Арчи уже не представлял себе жизни без этой девушки, с которой ему так легко и спокойно. Он поспешил уведомить об этом саму девушку и тут же попросил выйти за него замуж. Агата растерялась, она ведь, в сущности, любила одиночество, привыкла потакать своим фантазиям и творческим прихотям. Осмысливая слова Арчи, она медлила с ответом, но в мозгу уже крутилось:
Когда Агата заговорила, то первым с ее губ слетело мужское имя. Нет, не Арчи. Реджи. Она сообщила, что помолвлена с Реджи Льюси, неофициально, тем не менее это ее жених. И разумеется, он должен знать, что происходит.
Наличие соперника нисколько не смутило настойчивого лейтенанта. Он повторил, что безумно любит ее, своего Ангела. Узнав, что она ангел, Агата Миллер с улыбкой посмотрела в глаза тому, кто собрался сделать явью заветную девичью мечту. Несколько недель Агата не решалась отослать Реджи письмо с признанием: увы, полюбила одного летчика. Новость тот воспринял с грустью, но и философски, примерно так же он когда-то отнесся к их помолвке и к тому, что стал не просто другом, а потенциальным мужем.
Арчи служил в Третьем эскадроне, командиром Арчи был майор Роберт Брук-Попем. Майору нравился кураж новичка, он видел, что из второго лейтенанта Кристи получится отличный летчик-истребитель. Арчи был педантом, безупречно аккуратными были не только его стрижка и мундир, но и записи полетов. Он фиксировал в дневнике каждый полет: дата, дальность, длительность. Дневник он вел всю свою жизнь.
Но было и то, что невозможно было отразить в цифрах: чувство свободы, которое испытывал Арчи, поднимаясь в воздух. Ему очень подходила профессия летчика, которая требовала умения мгновенно принимать решение и действовать без колебаний. Мистеру Арчибальду было комфортно за штурвалом, когда каждое действие просчитано и все можно держать под контролем. Постепенно под влиянием полетов он превратится в другого человека, более жесткого и хладнокровного.
Но тогда Агата никаких предвестников перемены не замечала, ее захлестывали страх и любовь. Она боялась, что с ее возлюбленным случится несчастье: или разобьется насмерть, или останется инвалидом. Она больше не воспринимала авиацию как арену для дерзких романтических подвигов, теперь ей хотелось убедить Арчи отказаться от полетов.
Начался 1913 год. Агата в каждом письме умоляла больше не летать, найти занятие “менее опасное”. Она была в панике, ведь тогда же погиб известный авиатор и шоумен Сэмюель Франклин Коуди: его биплан рухнул с высоты четыреста футов и врезался в дерево. А именно Коуди выпускал военные самолеты. Арчи в ответных письмах ласково успокаивал невесту, но и не думал отказываться от полетов.
“И все-таки я хочу летать, – писал он ей еще в августе 1912 года, обмолвившись о том, что самолеты Коуди не совсем устойчивы. – Но доля риска ничтожна, уверен, что со мной ничего не случится”.
Клара даже не пыталась успокоить дочь. Она была твердо уверена, что авиация – это происки дьявола. “Господь не дал человеку крыльев, значит, не достоин”, – теперь часто говаривала она. Да и вообще, летчик – это несерьезно, какой из него муж. Ни приличного дохода, ни карьерного роста.
Но Агата твердо решила выйти замуж по любви и сказала матери, что “страстно мечтает стать женой Арчи”. Готова ждать его хоть всю жизнь. На протяжении двух лет они виделись урывками, когда лейтенанту Кристи удавалось ненадолго получить увольнительную.
Разлука стала для обоих испытанием почти невыносимым, любовь все настойчивей вытесняла здравые соображения. Ведь Арчи, а потом и Агата все же пытались осмыслить перспективы своих отношений, и пока все складывалось не лучшим образом. Арчи понимал, что Агата живет в стесненных обстоятельствах, и он не в состоянии ее поддержать, ни морально, ни материально. Агата пребывала в постоянной тревоге – за него и за мать, которую одолевали недуги.
Что и говорить, мисс и миссис Миллер приходилось нелегко. Но по большому счету жизнь в Торки была по-прежнему уютна и приятна. Солнечные пляжи, регаты, вечеринки, званые обеды – ласкающие душу и тело курортные радости. В Торки по-прежнему нежились богачи и знаменитости, их стало даже больше, поскольку в Европе нарастали волнения, и было очевидно, что назревает какой-то грандиозный общественный катаклизм. Об этом свидетельствовало множество событий. Суфражистки, сражавшиеся за предоставление женщинам избирательного права, устраивали уличные демонстрации и погромы. В Ирландии обострилось противостояние католиков и протестантов. Германия обвиняла Британию в захватнической политике, Британия в том же самом обвиняла Германию. Балканские страны неустанно предъявляли друг другу претензии, как справедливые, так и надуманные.
28 июня 1914 года в Сараеве были убиты наследник престола, эрцгерцог Франц-Фердинанд, и его супруга София, их застрелил член тайного сербского общества “Черная рука”. В Торки мало кого взволновала эта расправа. Никаких официальных соболезнований, ни одной отмененной вечеринки. В Лондоне власти все-таки насторожились и забеспокоились. Но и в палате общин, и в палате лордов тем не менее звучали спичи о том, что Австро-Венгрия не станет воевать с Сербией.
Ровно через месяц после трагедии в Сараеве Австро-Венгерская монархия начала военные действия против Сербии, после чего даже над безмятежными пляжами Торки нависла тревога. О начале войны сообщила по телефону Тетушка-Бабушка, Клара сказала об этом Агате, и та сразу поняла, что Англию непременно вовлекут в конфликт, причем со дня на день. Первого сентября Арчи срочно вызвали к начальству. Велели готовиться к скорой отправке во Францию. Понятно было, что он может вообще не вернуться назад. И с этой минуты лейтенант Кристи мечтал лишь об одном: увидеться с Агатой, пока еще он здесь, в мирном Солсбери.
Поезда ходили плохо, целых два дня Агата и Клара с множеством пересадок и объяснений с контролерами добирались до дислокации Третьего эскадрона. Арчи на месте не оказалось, он был на тренировочном полигоне. Влюбленным удалось провести вместе всего несколько часов, которые станут для Агаты одним из самых дорогих в ее жизни воспоминаний.
Когда возвращались на поезде в Торки, Клара всю дорогу молча молилась, перебирая четки, а ее дочь неотрывно смотрела в окно. Она всем своим существом чувствовала, что грядут чудовищные утраты. Привычный мир вот-вот рухнет (уже летит!) в темную пропасть. И даже если не разобьется насмерть, то все равно никогда не станет прежним. И Агата заранее по нему тосковала.
Судя по записям в дневнике Арчи, из тренировочного лагеря он отбыл пятого августа, а из Англии – двенадцатого. Как только была объявлена война против Германии, в каждом выпуске новостей говорили о потерях в рядах британской армии и о бесконечных бомбежках. В воздухе постоянно витала угроза уничтожения, но на многих это почему-то действовало как пьянящий эликсир. По всей стране толпы добровольцев атаковали призывные пункты.
Агата поступает в Добровольческий медицинский отряд, но предварительно посещает платные курсы помощниц медсестер, где учат обрабатывать и бинтовать раны, и постигает тонкости хирургической гигиены. Все ее таланты теперь были никому не нужны; лишь служа в Добровольческом отряде, она могла поддержать фронт, в том числе и своего жениха.
“Мне хотелось хоть чем-то помочь”, – скажет она в 1976 году в своем интервью для Имперского военного музея.
Помощница медсестры. Грязная, монотонная, изнуряющая работа. Тем более для барышни, которой совсем недавно приходилось разматывать не окровавленные бинты, а разве что закрутившиеся во время плавания чулочки. Она работала под началом одного доктора и восьми сестер, профессиональных медиков катастрофически не хватало, поэтому ценили любые руки, даже не очень умелые.
Госпиталь был устроен в старом здании городского муниципалитета, куда очень скоро на морских судах и по железной дороге стали доставлять раненых.
Сначала Агате пришлось потрудиться уборщицей. Она мыла полы, чистила медные дверные ручки и все такое прочее. Но через пять дней ей доверили уход за тяжелыми больными, в том числе и за безнадежными.
