цветным черепком или осколком стекла. Супруги Вулли не без досады наблюдали за их крепнущей дружбой, но старательно делали вид, что ничего не замечают.
До Киркука ехали на поезде, уже оттуда добирались до Мосула: шесть часов на машине, потом была переправа на лодке, по словам Агаты настолько примитивной, что “каждый чувствовал себя прямо-таки библейским персонажем”. В Мосуле, наскоро его осмотрев, путешественники провели несколько дней, потом снова встретились с поджидавшим их шофером, доставившим их в Тель-Афар, где у Вулли были друзья и где всю компанию угостили местным тонизирующим напитком (с примесью какой-то наркотической травки).
Перемещались путешественники довольно спонтанно, могли задержаться в гостинице или в палаточном лагере, могли отбыть раньше, в зависимости от погоды и настроения. В общем, заранее составленного расписания придерживались не так строго, как хотелось бы Максу, и Агата была совершенно счастлива. Когда добрались до сирийского города Алеппо, одного из самых древних на земле, Макс взял на себя роль экскурсовода, пустившись в пространные объяснения, цитируя на память тексты древних священных писаний. Ему определенно хотелось блеснуть перед своей новой знакомой. И причина этого желания легко угадывалась: Макс Мэллоуэн влюбился.
Последний отрезок пути в Грецию плыли на пароходе. Но до того как путешественники попали на конечный пункт, в Дельфы, было много стоянок поблизости от восхитительных пляжей, где Агата тут же устремлялась в сверкающую синеву Средиземного моря. В турецком портовом городе Мерсин Макс сплел для Агаты ожерелье из ноготков[27], растущих прямо на пляже. Он еще ничего не знал о том, что ему предназначено судьбой, но уже приближался к заветной тропе, которую выбрало его сердце.
В афинском отеле Агату дожидалась целая стопка писем от ее литературного агента и семь телеграмм, в которых сообщалось, что у Розалинды тяжелая пневмония и что она сейчас в Эбни-Холле под присмотром Мэдж и заботливых слуг. Про Розалинду Агата не вспоминала порой неделями. Не по годам взрослая и умненькая (дочке тогда было только одиннадцать лет), она жила в школьном пансионе, никому не доставляя хлопот и не капризничая. Она все понимала и, когда это бывало действительно необходимо, вела себя идеально. Но сейчас она нуждалась в ласке и поддержке. Агата почувствовала жестокие угрызения совести. Дитя ее, возможно, умирает, а она беспечно плещется в море под сенью храма Аполлона…
Она сообщила друзьям, что должна как можно скорее вернуться домой. Макс тут же придумал для нее самый подходящий маршрут и вместе с мистером Вулли отправился за билетом. Агата тем временем бродила по афинским улицам, изнемогая от страха, ругая себя за эгоизм, который вот до чего довел ее дочурку. Под ноги она не смотрела и потому не заметила квадратную яму, вырытую для посадки дерева. В общем, она споткнулась и рухнула всем телом на ногу, подвернув лодыжку и растянув связки. Боль была ужасная.
Сильно прихрамывая, она доплелась до отеля. Агату и тут выручил Макс, с обычным своим невозмутимым видом он мигом раздобыл бинты для ее распухшей лодыжки. Потом объявил, что проводит до Девона. Отъезд завтра на “Восточном экспрессе”. Агате вспомнились благородные рыцари из детских сказок. Вооруженный мечом принц готов был спасти даму, попавшую в беду. Макс, безусловно, был настоящим героем, и Агата охотно доверилась его заботам, без малейших терзаний относительно возможных пересудов.
По дороге в Англию они болтали не умолкая. Агате вскоре уже казалось, что она давным-давно знает этого человека. Он не был неотразимым мужчиной, он напоминал типичного кабинетного затворника и выглядел даже старше своих лет из-за черных усиков и уже намечавшихся залысин. Никакого сравнения с молодцеватым Арчи. Но Агата ловила каждое его слово, и что удивительно, он так же внимательно слушал ее. Такой умный и такой спокойный. Но главное, он не бежал прочь, когда человеку плохо и требуется помощь.
Макс рассказал ей про своих родителей. Отец родом из Австрии, человек довольно упрямый, мама – француженка. Обожает поэзию и античную литературу. А бабушка – известная оперная певица, Марта Дювивье, лауреат премии Парижской консерватории. Рассказал про учебу в оксфордском Нью-колледже. Про то, как, познакомившись с трудами доктора Вулли, увлекся археологией. И теперь все его помыслы лишь о ней, о любимой археологии. Молодой ученый лукавил. В те дни в его мыслях царила только Агата Кристи.
Нет страха сильнее и горше, чем страх за своего ребенка. Отперев дверь лондонской квартиры, Агата тут же проковыляла к телефону. Мэдж сообщила, что Розалинде гораздо лучше. Тем не менее спустя шесть часов Агата уже сидела у постели дочери, примчалась в Эбни-Холл, несмотря на усталость и больную ногу. Розалинда ужасно исхудала, было видно, что она сильно ослабла, болезнь жестоко ее помучила.
Макс решил сойти с поезда в Париже, чтобы навестить мать. Агата из Лондона послала ему письмо, полное переживаний за дочку: “Розалинда в ужасном состоянии, просто не хотели меня расстраивать. Как посмотрю на нее, замирает сердце. Кожа да кости, и совсем слабенькая. Ах, Макс! Как же она и все тут настрадались”. Но Розалинда (истинная дочь своего отца!) упрямо твердила: “Тетя Москитик замечательно за мной ухаживает. Ты могла и не приезжать. Я совсем не хотела отрывать тебя от работы, мамочка, ни за что не хотела”.
Второе письмо она отправила уже из Эшфилда, куда привезла Розалинду, рассудив, что море поможет дочке быстрее окрепнуть. Да и ее искалеченной лодыжке будут полезны морские купания. Агата позвала Макса на выходные, и тот с готовностью согласился. Естественно, во время его визита в доме, как назло, происходили всякие недоразумения. Домашний любимец Питер тяпнул за нос сына экономки, а когда по просьбе Розалинды поехали на пикник в вересковую рощу, хлынул ливень. Тем не менее все эти казусы ничуть не испортили Максу настроение, он был весел и добродушен.
Вечером накануне отъезда в Лондон он постучался в спальню Агаты, уже успевшей лечь. Она позволила ему войти. Макс сел в изножье кровати и, набравшись храбрости, предложил Агате руку и сердце. Агата сначала онемела, потом, запинаясь, вежливо его поблагодарила, потом твердо сказала “нет”, сославшись на огромную разницу в возрасте. Однако не сказала, что
Вообще-то Макс ей нравился, она еще никогда не встречала таких чутких и заботливых мужчин. Он успел стать ей другом,
Но Макс и не думал отступать. Он продолжил штурм, забрасывая Агату письмами, в которых с продуманной последовательностью излагал свои доводы. То были не спонтанные поэтические послания, то были записки одержимого романтической идеей ученого, пытающегося убедить ректора поддержать его проект. Агата тоже не собиралась отступать от своего решения, не столько из разумных соображений, сколько из-за страха перед неизбежным разочарованием. В одном из писем она проговорилась: “Я ужасная трусиха и жутко боюсь сердечных ран”.
В мае тон ее писем изменился, стал более кокетливым и шутливым. Однажды Макс предположил, что ее, возможно, смущает его профессия, ведь археологам приходится иногда “выкапывать мертвецов”. Агата ответила, что ничего подобного, она обожает “окостеневшие трупы”. Но по реплике было понятно, что куда больше она обожает его, Макса.
Летели недели, письма Агаты становились все более сентиментальными, будто их писала влюбленная молоденькая девушка. Получив очередное признание в любви, она как-то ответила: “Мой дорогой, ты спрашиваешь, действительно ли я имела в виду то, о чем ты пишешь? Я только что получила твое письмо – ах, какой же ты милый. Я очень старалась иметь это в виду”. В июне спорщики все же пришли к обоюдному согласию. Они поженятся, но в сентябре. Надо подождать, “чтобы окончательно убедиться” в правильности принятого решения.
А ведь лишь год назад Агата пережила тяжелый крах, и в творчестве, и в личной жизни. Но ей удалось не только вернуть уверенность в себе, но и выйти из всех этих передряг победительницей. Она обрела любовь, она была владелицей трех жилищ (купила вторую квартиру, в Кенсингтоне), она бесстрашно ездила по всему миру, она стала по-настоящему знаменита. И уже не из-за скандальной истории с исчезновением, а благодаря книжкам именно про “окостеневшие трупы”.
Книги выходили одна за другой, в 1930 году издательство “Коллинз и сыновья” выпустило целых три! В их числе сборник рассказов, ранее опубликованных в “Скетче”, где фигурировал нежно любимый самой Агатой персонаж, мистер Харли Кин. Подобные компиляции приносили “чистую прибыль”, поскольку
