— Неужели могут стащить? — удивился я.
— Всякое бывает, — пожали плечами железнодорожники-почтовики. — Если узнают, что ваш, вряд ли рискнут.
— Именно тогда и стащат, — заметил один из почтовиков.
Прекрасный отпуск закончился плачевно. Катер прибыл на Рижский вокзал, контейнер на Казанский (и то и другое я отправлял на Ленинградский), причем открытки о прибытии груза я получил месяц спустя, то есть, пришлось платить немалую сумму за простой груза. И пока я заказывал трайлер, в катере взломали каюту и стащили весла, насос, спасательный круг, надувные матрацы, спиннинг, примус, бинокль, да еще разбили иллюминаторы, очевидно, в отместку, что я мало вещей оставил.
Последний сюрприз почтовое ведомство преподнесло мне, когда я послал знакомому леснику набор столярного инструмента (в благодарность за проведенный у него отпуск). Оформляя посылку, приемщица вместо сдачи протянула мне лотерейный билет, на который через пару дней я выиграл двадцать пять рублей и наполовину оправдал посылку. Кстати, набор стоил пятьдесят рублей и столько же я заплатил, чтобы его переслать.
Прошло два месяца. Лесник ничего не сообщал о получении драгоценного подарка. «Неблагодарный», — подумал я, и вдруг получаю письмо: «Болтун! Наобещал и ничего не прислал! Больше тебя не приму. Приедешь, натравлю собак!».
Я пошел на почту. «Расследование за счет потерпевшего, за ваш счет», — сказала приемщица и направила меня на главпочтамт.
— Розыск стоит вдвое больше посылки, — заявили на главпочтамте.
Пришлось заплатить — дело упиралось в принцип. Месяца три длился розыск, но так и не дал никаких результатов. Потом еще месяц я проделывал мучительные операции — посылал угрожающие телеграммы в министерство связи и управление железных дорог, в конце концов плюнул, купил новый набор и послал с проводником — это оказалось надежней и быстрей.
В тридцать пять лет я получил садовый участок от нашей строительной конторы, при этом, мне явно повезло. Участков было всего восемь на весь отдел. Решили тянуть жребий. Мне, не семейному, участок в общем-то был ни к чему и для проформы, как бы от моего имени, я поручил участвовать в жеребьевке одному парнишке, нашему курьеру. Члены профкома не возражали. И надо же! Парнишка вытянул участок.
— Не пойдет! Это нас сбило с панталыку, — комкая слова, с унылыми лицами заявили мне члены профкома. — В субботу устроим пережеребьевку. Извольте участвовать непосредственно сами.
— В субботу не могу, — сказал я.
В субботу, действительно, приезжал мой заграничный друг и я запланировал отметить встречу в ресторане «Якорь» (я любил то уютное заведение — на стенах коктейль из морских мотивов; глядя на стены, я вспоминал свои плавания на катере и многое другое).
— В субботу никак не могу, — сказал я. — Пусть за меня тянет парнишка курьер, я ему доверяю.
Скрепя сердце, члены профкома согласились, видимо, были уверены — второй раз парню не повезет. А он возьми, да опять вытяни мне участок. «Раз уж участок сваливается с неба, грех его не брать», — подумал я. Члены профкома начали было снова артачится, но тут уж я вспылил:
— Вы что, будете устраивать жеребьевки до тех пор, пока кто-нибудь из вас не вытянет?! Раз согласились на моего представителя, оформляйте участок и баста!
Клочок земли (четыре с половиной сотки) находился в ста километрах от города в болотистой местности, но ни географическое месторасположение участка, ни топи, ни комары меня не смутили (собственность — великая вещь!) — «там у меня будут неограниченные возможности для отдыха», — подумал я и первым делом решил посадить на участке яблони и цветы. Приехал на центральный рынок, купил саженцы яблонь и клубни пионов.
— Яблоньки белый налив! — причмокивал продавец саженцев. — Цвет, аромат — закачаешься! А на вкус — и не говорю!..
— Редкий сорт! — ликовал продавец пионов. — Цвет, аромат — закачаешься! Сорт называется Анфиса Перова. Я сам вывел. В честь жены. Она была великая женщина, царство ей небесное!..
В выходные дни я посадил саженцы и клубни в самом солнечном месте участка; там же сколотил скамью, чтобы сидеть, покуривать, любоваться цветами, не вставая срывать яблоки. «Счастливчик я все же», — подумал я, разглядывая свои владения, но тут же приготовился мужественно встретить очередную неприятность — у меня уже выработался определенный рефлекс.
Неприятность не заставила себя ждать — в следующую субботу я приехал на участок и застыл от неожиданности — на месте моих необыкновенных пионов зияли пустые лунки. Слегка нервничая, сел на скамью, закурил. Вдруг подходит сторож поселка и с живейшим интересом восклицает:
— Вот уж не ожидал тебя здесь увидеть!
— Почему?
— Но ты же не строитель.
— А кто же я? — с умеренным интересом усмехнулся я.
— Ты же военный. Был майор, а сейчас уж, небось, подполковник!
Я ничего не ответил, и сторож сбавил тон:
— Неужели обознался?! Надо же, а так похож! Вылитый мой знакомый майор, да уж, небось, подполковник… Ну, ладно. Вот что! Ты не собираешься сажать цветы? У меня тут есть несколько пионов. Отдам по сходной цене, рублей по пять за штуку…
Он принес сверток, раскрыл, и я так и подскочил на скамье. Это были клубни Анфисы Перовой! Те же изгибы, тот же цвет — одним словом, судьба второй раз (после щеток-дворников) разыграла меня, выкинула жестокую насмешку. Я не стал разоблачать прохиндея, только взглянул на него пронзительно, и он покраснел и съежился под моим испепеляющим взглядом.
— Возьму по-божески, всего по рублю, — пробормотал, резко уценяя товар, но на всякий случай подстраховал себя:
— Раз уж ты так похож на… Кстати, яблоньки ты высадил не на свой участок, а на соседский. Вот смотри, где проходит линия, — он показал на бечевку, которая пролегала по земле (и как я ее не заметил?). Ничего страшного, не огорчайся, думаю, соседи будут с тобой делиться урожаем, — и чтобы окончательно замолить свой грех, сказал, что в соседнем поселке находится комбинат бытового обслуживания, где делают голубые и розовые гробы из досок «не пропитанных ядом», и что из тех досок получаются хорошие ящики для цветов…
Вскоре мне крупно повезло — меня назначили начальником отдела с приличным окладом, массой привилегий и всем прочим. Я ждал этого дня лет десять, не меньше, но предыдущий начальник, семидесятилетний склеротичный старикан, который постоянно кашлял, сморкался, сопел, кряхтел и фыркал, и тем самым действовал нам на нервы, никак не хотел уходить на пенсию. И вот, наконец, его спровадили на «заслуженный отдых». На радостях я закатил в «Якоре» щедрый банкет для сослуживцев, но, возвращаясь с банкета, упал и сломал лодыжку. Меня постигло величайшее бедствие — полтора месяца провел в гипсе, а потом еще несколько месяцев ковылял на костылях — приходилось посещать разные процедуры в поликлинике. Вот так все и произошло. Как в кино.
С тех пор я не очень-то радовался везению, был уверен — за ним непременно последует какое- нибудь несчастье, и чем крупнее подарок фортуны, тем сокрушительней последующая расплата.
Самое обидное, пока я был на больничном, никто из сослуживцев меня не навестил. Бесчувственные, неблагодарные людишки! Кое-кто даже злословил по поводу моего несчастья. Например, бывший начальник, наведавшись в контору и узнав о случившемся, хихикнул:
— Так ему и надо. Бог наказал за то, что меня подсиживал!
Позднее мы столкнулись на улице. Он шел мне навстречу. Я отвернулся, сделал вид, что его не замечаю, но он подошел, закашлял, зафыркал, схватил меня за локоть.
— Здравствуйте! Вы меня помните?
— Здравствуйте! — холодно произнес я. — Конечно, помню. А вы меня?
— Ну, как же! Кто ж вас не знает! Вас знает весь мир!
Я раскрыл рот от удивления.
— Кто же я?
