бескорыстную женщину и очень робкую — вплоть до полной подчиненности любому, кому случалось быть около нее. Вот такое представление было у меня о ней, подкрепленное годами случайных контактов. Но сегодня… Женщина, лицом к лицу с которой я стоял, вообще не укладывалась в представление, которое у меня было о матери Паблито, и, тем не менее, она была той же самой личностью, более стройной и более сильной, выглядевшей на двадцать лет моложе, чем в последний раз, когда я ее видел».
Строго говоря, влияние психики на тело, его омоложение и борьбу со смертью не является секретом и для европейской науки. Так, «Журнал Американской медицинской ассоциации» еще в 1990 году писал, что уровень смертности среди верующих евреев падает перед Пасхой, а потом резко возрастает. Аналогичный эффект был обнаружен у старых китаянок — их смертность перед воодушевляющим Праздником урожайной луны сильно снижается. Не хотят умирать — и только потому не умирают.
Этот эффект влияния психики на тело, который европейцам довелось лишь заметить, толтеки взяли в управление и довели до совершенства. В дальнейшем Кастанеде пришлось наблюдать ряд необычных телесных преображений (вплоть до исчезновения шрамов), и он к ним постепенно попривык — все-таки шаманы работать с телом умеют. Но в тот, первый раз он был немало шокирован и долго добивался от доньи Соледад ответа на вопрос, как ей это удалось.
Труд этот, надо сказать, был непростым. Многолетним. Начал его еще покойный дон Хуан. И его работа над физическим телом через идеальную «картинку» сознания увенчалась потрясающим успехом. Впрочем, помимо транса, применялись и «спецсредства». И они были столь же странными, сколь странны все «приборы» и инструменты «параллельных ученых». Так, по словам доньи Соледад, на ее омоложение повлиял… пол. Пол в ее комнате. Пол, на который Кастанеда обратил внимание сразу, как вошел. Тщательность, с которой он описывает геометрический рисунок этого пола, сама по себе заставляет читателя обратить на этот эпизод книги особое внимание. С чего бы вдруг такое внимание полу?
Вообще, весь инструментарий магов, как можно заметить, завязан не на физике, как наш, а на геометрии — веревка особого плетения; точнейшие взаиморасположения и углы наклона коридоров в пирамидах плюс сама ориентировка пирамид относительно сторон света; загадочные «треугольники намерения»; наконец, этот пол, описанию которого Кастанеда посвятил немалый кусок текста:
«…Комната имела другой пол. Я помнил, что раньше он был земляным, сделанным из темной земли. Новый пол был рыжевато-розовый… Он был великолепен. Сначала я подумал, что это красная глина, уложенная наподобие цемента, пока она еще мягкая и влажная, но потом я заметил, что на нем не было трещин. Глина должна была бы высохнуть, скрутиться, растрескаться и распасться на куски. Я наклонился и осторожно провел пальцами по полу. Он был твердым, как кирпич. Глина была обожжена. Мне стало понятно, что пол сделан из очень больших плоских плиток глины, уложенных на подстилку из мягкой глины, служившей матрицей. Плитки образовывали самый запутанный и завораживающий узор, но совершенно незаметный, если не обратить на него специального внимания. Искусство, с которым были размещены плитки, указывало на очень хорошо продуманный план. Я хотел знать, как такие большие плитки были обожжены и не покоробились… Глина была немного шероховатая, почти как песчаник. Она образовывала совершенно устойчивую против скольжения поверхность…
Я прошелся по полу снова. Кровать была расположена
— Ты хочешь знать, кто сделал этот пол? — сказала она, закутывая одеялом плечи. — Я сделала его сама. Я потратила четыре года, чтобы выложить его. Теперь этот пол подобен мне самой.
Когда она говорила, я заметил, что сходящиеся линии на полу были ориентированы так, что начинались с севера. Однако комната не была расположена строго в соответствии со странами света; поэтому ее постель располагалась под некоторым углом к стенам, и так же шли линии, образованные глиняными плитками.
— Почему ты сделала пол красным, донья Соледад?»
Бывшая старуха ответила, что красный — это ее цвет. И рассказала, как вместе с доном Хуаном искала подходящую глину, как вместе с толтеком строила печь, как в течение нескольких дней, дождавшись северного ветра, обжигала плитки.
— Мне потребовалось больше года, чтобы сделать достаточное количество плиток и закончить пол.
— Как ты придумала узор?
— Дон Хуан научил меня… На это он потратил много времени, годы и годы. Я вначале была очень упрямой, неразумной старой женщиной; он сказал мне это сам, и он был прав. Но я училась очень быстро. Наверное, потому, что я старая и мне больше нечего терять… Нагваль не человеческое существо. Он дьявол! Контакт с ним изменил людей, ты знаешь это. Он изменил и твое тело! В твоем случае ты даже не знаешь, что он сделал это. Но он вошел в твое старое тело. Он что-то вложил в него. То же самое он сделал со мной. Он оставил нечто во мне, и это нечто взяло верх. Только дьявол может сделать это… До того, как он изменил меня, я была слабой, безобразной, старой женщиной…»
Этот пол, имеющий магический эффект омоложения, упоминается потом в книге еще не раз, настолько сильное впечатление он произвел на автора. Уложив на плоскость чудесные плитки невычислимого полиомино и покрыв ими всю поверхность пола, чертов колдун просто поразил сознание Кастанеды. Ох уж эти невычислимые процессы!..
Впрочем, гораздо чаще старик воздействовал на сознание подопытных совсем иными способами. Вот, например, что рассказала Кастанеде бывшая старуха:
«— Однажды я была одна перед домом, — продолжала донья Соледад, — я расчесывала волосы гребнем, который дал мне дон Хуан; я не догадывалась, что он прибыл и стоит позади меня. Внезапно я ощутила, что его руки охватили меня около подбородка. Я услышала, как он мягко сказал, что я не должна двигаться, иначе моя шея может сломаться. Он повернул мою голову налево. Не совсем, а немного. Я очень испугалась, завизжала и попыталась освободиться от его хватки, но он твердо держал мою голову долгое, долгое время. Когда он отпустил мой подбородок, я потеряла сознание. Я не помню, что случилось потом. Когда я пришла в себя, я лежала на земле, прямо там, где я сидела. Нагваль уже ушел. Мне было так стыдно, что я никого не хотела видеть… Долгое время я даже думала, что нагваль никогда не поворачивал мою шею и что у меня был кошмар».
После этого рассказа антрополог вспомнил, что подобный трюк старый индеец проделывал и с ним:
«…Своеобразное действие, которое дон Хуан считал абсолютно необходимым. Я никогда ни с кем не говорил об этом. Фактически я почти забыл о нем. В начале моего ученичества он однажды развел два небольших костра в горах северной Мексики. Они были, наверное, разделены двадцатью футами. Он велел мне стать на том же расстоянии двадцати футов от них, удерживая свое тело и особенно голову в самом расслабленном и естественном положении. Затем он велел мне стать лицом к одному огню, и, зайдя сзади, повернул шею налево и расположил мои глаза, но не мои плечи, по направлению второго огня. Он удерживал мою голову в этом положении в течение нескольких часов, пока огонь не погас… Я понял все это дело, как одно из загадочных чудачеств дона Хуана, один из его ничего не значащих ритуалов».
И понял антрополог старика неправильно! А мы с вами — люди грамотные, и знаем, что означает поворот головы с ее удержанием — на примере курицы, которую погружают в глубокий транс. Да, это самый обычный прием для опрокидывания животного в животный транс. Зависание мозга.
Собственно говоря, все многочисленные телесные и ментальные упражнения — «бег силы», скашивание глаз, сосредоточение и проч., — которые дон Хуан заставлял проделывать своих подопечных, были направлены только на одно — на раскачку сознания, погружение в транс. Но при этом старик работал и над телом ученика. Он мог заставлять того часами и сутками ходить по горам, наматывая десятки километров, чтобы вдвое согнать его вес, усиленно прогнать кровь, промыв ею обновленное тело. Стараясь изменить тело ученика, дон Хуан активно работал с его сознанием, а для того чтобы внести коррективы в сознание, работал над телом. Собственно говоря, в его миропонимании тело и сознание не разделялись, составляя единое целое. (Впрочем, в этой парадигме человек и от природы тоже не отделяется, составляя с ней одно целое, поэтому порой старик работал даже не с человеком, а с обстановкой вокруг него — например, с полом.)
И Кастанеда урок усвоил. Он его понял: «Мой интеллект мог легко отбросить его мир магии как
