полкового и даже дивизионного звена. Некий итог жизни, подведя который можно уверенно сказать, что ты чего-то все-таки достиг в этой жизни.
Не следует делать из этого фетиш: многие достойные и талантливые офицеры по разным причинам сходят с дистанции на предыдущих этапах, но неоднократно воспетое литературой воинское звание «полковник» не только звучит коротко и красиво, но дает его обладателю право утверждать, что военная профессия выбрана им не напрасно.
Эти мои мечты были развеяны решениями нового министра внутренних дел генерала Федорчука, известного своими экстравагантными поступками. В нарушение положения о прохождении службы стало применяться правило, когда очередное воинское звание во внутренних войсках стало присваиваться только через полгода после окончания положенного срока. Но это был только частный случай кадрового произвола в МВД, которое в то время начали покидать тысячи профессиональных сотрудников внутренних дел. Чего стоило решение нового министра о том, что дети сотрудников и военнослужащих МВД лишались права служить в милиции и во внутренних войсках. Косые взгляды подхалимов могли стегнуть по тебе даже тогда, когда твой сын только задумался о поступлении в училище или в школу МВД.
«Реформы Федорчука» пришлись как раз на то время, когда Минское Суворовское училище окончил старший сын — Сережа. Казалось бы, ничто не может помешать его желанию поступить в Орджоникидзевское училище внутренних войск, которое окончил его отец. К тому времени оно стало высшим командным училищем — отличный старт для офицера! Ведь нет ничего плохого в том, что сын идет по стопам отца.
Но, поразмышляв, мы с сыном пришли к выводу, что не стоит рисковать будущей Серегиной карьерой. Могло оказаться так, что после окончания ему бы не позволили служить в системе МВД, а его хоть и военный, но «эмвэдэшный» диплом не давал ему шансов на успешное продвижение в Советской Армии. Решили так: хорошее пехотное образование еще никому не повредило… И Сергей поехал учиться в Петродворец под Ленинградом — в Высшее командное общевойсковое училище Министерства обороны.
Через много лет, прочитав где-то написанные с обидой слова Федорчука о том, что министр внутренних дел России Куликов однажды его не принял, я снова вспомнил события тех дней. И не пожалел, что знаю Федорчука только заочно.
Сам я, конечно, не умер оттого, что погоны полковника получил на полгода позже. Мой штаб считался лучшим, а дивизия — передовой. К тому же никаких взысканий у меня не было. Поэтому ничто не мешало событиям развиваться своим естественным путем. Но вопрос о целесообразности каких-либо кардинальных изменений в порядке присвоения очередных офицерских званий перестал иметь для меня отвлеченное значение. Своевременное присвоение очередного воинского звания является для офицера сильным стимулом. Особенно когда он служит на совесть. Когда проявляет мужество и отвагу.
После моей отставки с поста министра в печати появились резкие оценки, дескать, при Куликове появилось много генеральских должностей и, следовательно, много новых генералов. Их нужно «резать». Ответ на это прост: ничего плохого в этом я не вижу. Особенно в наших условиях, когда зарплата генерала на несколько долларов в рублевом эквиваленте больше зарплаты полковника. Но если государство по своей бедности не может справедливо отблагодарить офицера за его труд в боевых командировках, под пулями боевиков, то пусть хотя бы генеральская звездочка на погонах станет ему утешением за честную и многолетнюю службу.
Интересна судьба моей полковничьей папахи. Став генералом, я, конечно, получил новую, генеральскую или, как у нас говорят, «папаху с красным верхом». Но и прежнюю, тоже сделанную с душой — не выбросил. А подарил ее, уже будучи командующим внутренними войсками по Северному Кавказу и Закавказью, своему соседу по ростовской квартире — Василию Колеснику. Она новоиспеченному полковнику милиции пришлась впору и благотворно отразилась на его судьбе: Василий стал генерал-майором, начальником Северо-Кавказского управления внутренних дел на транспорте. А до этого ее по очереди носили мои полковники-однокашники по Академии Генерального штаба — будущий начальник Главного штаба Министерства обороны Республики Беларусь генерал-лейтенант Николай Чуркин, будущий преподаватель Академии Генштаба Валерий Бондаренко и будущий облвоенком в Волгограде генерал-майор Владимир Киселев. Так что стала моя папаха вроде как колыбелью для целой плеяды будущих генералов.
По прошествии четырех с половиной лет на должности начальника штаба дивизии в 1986 году в моей службе наметились кое-какие изменения. Сигналом к этому стал внезапный вызов в Москву и неожиданное предложение перейти на должность заместителя начальника штаба — начальника Оперативного управления Главного управления командующего ВВ МВД СССР. На генеральскую должность, где я должен был сменить генерал-майора Владимира Николаевича Смирнова.
В тот день, когда я приехал в Москву, в главке шло заседание военного совета, но то его заседание, где должна была решаться моя судьба, должно было состояться только на следующий день. Было время подумать и все хорошенько взвесить. Но за эти часы вынужденного ожидания окрепла уверенность, что мне рановато еще с должности начальника штаба дивизии вдруг перебираться в оперативное управление. Если признаться честно, то я не сомневался, что с новыми обязанностями справлюсь: сама по себе оперативная работа, работа с картами мне нравилась и даже отчасти была моим коньком. Но теперь мне, познавшему вкус настоящей командирской работы, меньше всего хотелось утонуть в бумагах и затеряться в московских коридорах. Генеральские перспективы, конечно, волновали, но не настолько, чтобы сменить живую работу в войсках на кабинетное существование.
Вечером того же дня меня принял командующий — генерал армии Иван Кириллович Яковлев, которому я высказал только часть своих размышлений о том, что мне рановато претендовать на предлагаемую должность. Простодушно его попросил: «Оставьте меня на прежнем месте. Там я принесу больше пользы…» Яковлев ядовито заметил: «По-вашему выходит, что только вы там пользу приносите, а мы здесь валяем дурака?» Я тотчас поправился: «Товарищ командующий, я вовсе так не считаю». «То-то же!» — сменил он гнев на милость, но, хитро на меня посмотрев, спросил с вызовом: «Ты что же думаешь остаться там, в Минске? А что, если я прикажу тебе и ты поедешь в другое место?» «Хоть завтра, — ответил я, — но только на самостоятельную работу!»
Я нисколько не кривил душой. Такова судьба военного человека: далеко не всегда ты волен выбирать место службы. Но в тот момент мне действительно было все равно, куда пошлет меня командующий: хоть на Дальний Восток, хоть в автономную Республику Коми. Но только не в Москву! Иван Кириллович мою прямоту оценил. Сказал как отрезал: «Иди! Готовься! Я тебя отправлю!..»
На заседании военного совета на следующий день я сидел среди прочих назначенцев. Командующий поднял меня и сообщил совету: «Куликов был у меня на приеме. Просил не трогать. Думаю, мы прислушаемся к его мнению — пусть работает…» Я был искренне рад такому повороту событий и засобирался домой. Но, видимо, такая уже пошла полоса в жизни, что избежать перемен в судьбе мне было уже не дано. Раздался телефонный звонок. Это был генерал-лейтенант Федор Васильевич Бубенчиков, бывший мой командир по Ростовской дивизии, а теперь начальник штаба внутренних войск МВД СССР. С сожалением вздохнул: «Ну вот, ты отказался…» «Отказался», — виновато признался я, догадываясь, какое мнение имеет сейчас обо мне Бубенчиков, заместителем которого я сегодня так и не стал.
Но Федор Васильевич, оказывается, звонил совсем по другому поводу: «Тебе командующий говорил, что ты поедешь в другое место? Говорил! Так что готовься принимать Куйбышевскую дивизию». Спросил напоследок: «Ты согласен?» «Так точно, согласен!», — ответил я и вскоре отправился утверждаться на эту должность. Вот только в Куйбышев я так и не поехал. Видать, на роду мне было продолжать службу в родной 43-й Минской дивизии, откуда я уезжал в Москву за новым назначением. Пока утрясали формальности по поводу моего перевода в Куйбышев, командующему ВВ МВД СССР позвонил министр внутренних дел Белорусской ССР генерал Виктор Алексеевич Пискарев. Сообщил Яковлеву следующее: «Знаю о назначении Куликова. Но руководство республики просит оставить его на месте, тем более что командир его дивизии генерал-майор Михаил Лезжов подал рапорт об увольнении по возрасту. Если уж решили выдвинуть Куликова на комдива, то пусть командует здесь, в Минске…» После недолгих размышлений Яковлев согласился.
Принятые в те годы правила гласили, что соискатель на генерал-майорскую должность командира
