подобраться незамеченным. К тому же требовалось время на оборудование огневых позиций, — надо хотя бы вырыть щели для расчетов, — а его не было. Пришлось обойтись ровиками.
Боевые порядки заняли оперативно. Противник, увлеченный контрнаступлением, по-видимому, не предполагал, что на его пути может появиться артиллерия. И все же в 14 часов он начал разведку боем: штурм высоты повел эшелон танков с автоматчиками на броне — в лоб пятой и третьей батареям.
В эшелоне было шесть танков. После атаки их осталось пять. Танк подбит орудием, которым командовал Герой Советского Союза сержант Колесников. Но и пушка Колесникова была разбита прямым попаданием снаряда из другого танка.
Фашисты повернули обратно, пошли вдоль посадки на юг и наткнулись на четвертую батарею. Ее командир гвардии лейтенант Степанов подпустил танки на двести — триста метров и приказал вести прицельный огонь. Командир третьей батареи старший лейтенант Можаев отдал приказ вести огонь по пехоте. В результате слаженных действий были сожжены два танка и уничтожены десятки гитлеровцев. Враг обратился в паническое бегство. А артиллеристы получили возможность эвакуировать раненых и убитых.
Передышка была недолгой. В 15.00 противник возобновил атаку. На этот раз к высоте шли двенадцать танков и множество пехоты. Угрожала опасность обходного маневра.
Основная тяжесть боя легла на вторую и третью батареи, которые обороняли высоту с юга и запада. Пятая батарея в боях уже не участвовала…»
Что же произошло с пятой батареей? Об этом, рассказывает бывший сержант Н. Толокольников:
«30 октября, прибыв на место, батарея занимала боевые позиции в правой стороне лесополосы. Неожиданно раздался орудийный выстрел. Снаряд попал в машину, подвезшую первое орудие. К счастью, оно уже было отцеплено. По лесополосе ударили вражеские пулеметы. Метрах в восьмистах появились немецкие танки, за которыми шли бронетранспортеры с автоматчиками. Они быстро приближались.
В бой смог вступить только расчет первого орудия. Снаряд из него подбил передний танк. Вторично сделать выстрел не пришлось: пушка была разбита немецким снарядом.
Сильный пулеметный огонь не дал привести к бою второе и третье орудия. Машины, подвезшие их, загорелись. В кузовах начали рваться снаряды. Только грузовик с четвертым орудием, который не успел еще подъехать к лесополосе, развернулся и отъехал в тыл. Этот расчет занял оборону в окопах кургана. Туда же были перенесены раненые. Командир батареи лейтенант А. И. Хитров и я отходили последними.
В сгущавшихся сумерках немцы преследовали нас. Но со стороны Петрово показались наши автоматчики, открыло огонь наше четвертое орудие, и фашисты отступили.
Ночью мы, двенадцать оставшихся в живых человек, во главе с комбатом, пошли на позиции своей батареи. Двигались по дороге, с обеих сторон которой стеной стояли подсолнухи. Было тихо. Шли осторожно, опасаясь засады.
К полю боя добрались на рассвете и увидели там страшную картину: три орудия изуродованы, рядом с ними трупы наших товарищей. Было их семнадцать человек, в том числе Герой Советского Союза старший сержант Н. В. Колесников. Своих однополчан мы похоронили в братской могиле на территории села Петрово».
После этого сражения пятая батарея была пополнена людьми, орудиями, машинами. Ее бойцы уже в ноябре под Андреево-Ивановкой, оставшись один на один с вражеской пехотой, отразили атаку, положив на поле боя десятки солдат немецкого штрафного батальона.
Однако вернемся к 15 часам 30 октября, когда началась вторая атака фашистов на курган «Могила Чубатая». «Вторая батарея встретила атаку противника смело и беспощадно.
В некоторых расчетах оставалось по два-три человека, но они продолжали яростно сражаться», — вспоминает далее командир полка Герой Советского Союза А. С. Кавтаськин. Подробности этого боя сохранила память бывшего командира второго взвода этой батареи Л. С. Фазлутдинова:
«Когда появились вражеские танки, а за ними многочисленная пехота, мы еще не успели как следует окопаться и оборудовать огневые позиции. В тот момент я находился рядом со вторым орудием, которым командовал сержант Григорий Музыченко.
Нам удалось подбить один танк и уложить немало пехоты. Но пули и снаряды фашистов скосили кукурузу возле нашей пушки и оголили ее. Враг вел по нам прицельный огонь. Особо досаждала крупнокалиберная пушка, которая палила откуда-то из тыла противника. Один из ее снарядов попал в орудие.
Когда дым рассеялся, я увидел, что в живых кроме меня остались двое, в том числе Музыченко. Пушка искорежена. Рядом продолжало стрелять орудие старшего сержанта Харькова. Мы бросились к нему.
Немецкие танки были так близко, что слышался лязг их гусениц. Ближайший танк выпустил по нам несколько болванок. Одна из них попала в спину бежавшего рядом со мной Музыченко и вылетела через грудь. По инерции наводчик сделал пару шагов и упал. Видимо, у немцев кончились осколочные снаряды, а то бы уложили всех троих.
У орудия, где наводчиком — Харьков, людей тоже не густо. Мы помогли развернуть пушку и выпустить по преследовавшему нас танку несколько снарядов. Но тут из глубины обороны врага, видно, та же, крупнокалиберная, пушка начала пристреливаться и к этому орудию. Дальше ничего не помню».
После того как вышла из строя и пушка Харькова, три танка прошли сквозь нашу оборону и заняли высоту. Вместе с ними прорвалась и пехота. Она тотчас установила пулеметы, и начался обстрел наших позиций с кургана.
Недолго пришлось фашистам упиваться победой. Третья батарея за несколько минут уничтожила пулеметы врага. На поле горело шесть немецких танков, а те, которые еще двигались, попали под шквальный огонь. Пришлось фашистам снова показывать пятки.
«Третью атаку они повели одной пехотой. С ней артиллеристы разделались блестяще. Высота осталась в наших руках!» — вспоминает А. С. Кавтаськин.
Жизнь Фазлутдинову сохранила счастливая случайность. После разрыва крупнокалиберного снаряда командира взвода засыпало землей, но сверху бросило станину пушки, благодаря чему к захороненному заживо по узкой щели поступал воздух.
Когда откопали, вид его был страшен: лицо, руки испачканы кровью, перемешанной с грязью. Искали рану. Но не нашли. Тело было покрыто лишь синяками и царапинами.
Очнулся Лутфей Сафиевич от контузии лишь на второй день — в госпитале. Он ничего не слышал. С трудом встал и подошел к зеркалу. Оттуда на него глянуло чужое серое лицо с клоком седых волос на виске.
За этот бой командир взвода Л. С. Фазлутдинов был награжден еще одним орденом Красной Звезды.
Всего четыре дня назад вышел Указ о присвоении восемнадцати бойцам бригады звания Героя Советского Союза. А сегодня она лишилась четверых из них. Кроме Колесникова в братской могиле села Петрово были захоронены старший сержант командир отделения связи взвода управления 1844-го полка Сидор Антонович Путилов и командир орудия 1848-го полка Федор Федорович Никитин; пропал без вести старший телефонист взвода управления 1844-го полка Николай Федорович Солодилов.
Ново-Московка, Александровка, Верблюжка и другие села были свидетелями жестоких схваток советских воинов с гитлеровцами.
Вступила в свои права зима.
«Повалил крупный снег. Замело, закружило так, что света белого не видно. А местность — голая украинская степь. Придавил морозец — обогреться нечем. Одни фруктовые деревья. Порубили их все и
