княжить в городах — что на веслах плыть, мне, должно быть, силы не хватит, брат, сил не хватит, да и не по сердцу. А под Глебом, младшим, споткнулся конь рыжей масти с лютым отсветом в кровь. И ответил Глеб: все державы земли на огне замешены, на крови. Через поле дикое едут княжичи, и горит над ними солнце червленое, а про них наточены мечи вражии, и в ликах братьев вещая грусть иконная.
Над озером
(Князь Владимир)
На Руси своей юродствуем… Сцепи зубы да терпи. Где-то крик коней испуганных ветер носит по степи. Видел, видел берег — княжеский неразделенный завет. Смертная печать не вражеский, а родной скрепляет след. Пепелище горько хмурится, чуть змеится теплый дым. Рыжий шут рассвет целуется с отражением своим. Тоску волчью нынче праздную! А придет заря — очнусь свою дочку неразумную крестить — стареющую Русь…
Звонарь
Константину Сараджеву
1 В этом мире глухих медный колокол — мой поводырь, музыка — моя кровь. Нервы, как синие жилы, в смертный узел скрутив, я исповедуюсь криком колоколов. Господи, Ты слышишь, Господи, чернь да рвань собралась на площади, снова целят колом осиновым в Божьего Сына. Господи, услышь, Господи, пощади лихой народ, пощади. Медь бессмертную просыплет звон на затоптанной площади. Нет спасенья тому, кто пригубил Истины! Мне за всех доведется выстрадать вещим колоколом Твоим.2 Разве вы не видите? Музыка расцветает золотым, огненным, рыжим, рассыпается осколками радуги. Это ж впору ослепнуть тому, кто так близко увидел сияние. Я хочу в жизни совсем немного: чтоб у всех были светлые лица, чтобы жаждущие могли добра, как воды ключевой, напиться.3 Нынче крикнул зверем раненым чуткий медный исполин. Видишь, храмы обезглавлены, звоны сброшены с вершин. Верю, что воскреснет звонница, щедрый колокол не ржавеет, и еще придет, поклонится покаянная держава.4