были… против до мозга костей! Такие же, как и я! Я состоял в ДРП[8] и делал на него ставку. Не такое уж большое дело… но был в ДРП, и эти… Чино, Тони… Нет, нет, это хорошие люди, делавшие наше общее дело, мое дело.
— Что значит «наше дело»?
— Ну, как это сказать, какое дело? То же, что делаете и вы, не так ли?
— Я никогда не принадлежал к ДРП.
— Да это же дело, начатое американцами, оно мое, это движение всех, кто «против». И Чино, и Тони… Разве не ясно?
— Таким образом, с помощью ДРП вы и организовали отъезд с Кубы? В этой организации вы, Чино, Тони. Правильно?
— Ну?
Каэтано снова приготовился продолжить «набор очков» для своей только что начатой карьеры. Он уже объяснил все касающееся ДРП. Как они это воспримут? Наверняка они не полностью контролируют эту организацию и у них в руках нет полного списка ее членов, так что он должен выглядеть довольно неплохо в их глазах… а сейчас ему задают вопрос об авторе идеи. Кто же еще, как не он?
— Кто организовал отплытие с Кубы?
— Ах да, сеньор, это я организовал. Послушайте, по правде, я уже давно, очень давно вынашивал идею уехать. Попытался здесь, попробовал там, но все было непросто. По всему побережью установлена хорошая охрана. Тогда я решил… ну, необходимо было найти судно и своих людей, чтобы нам здесь разрешили остаться после прибытия. Одно дело прибыть с рекомендацией от кого-то, и совсем другое, когда этот человек появится лично. Познакомился с Тони, который рассказал мне о своем дяде. Он здесь уже давно, и дела у него идут хорошо, работа связана с ЦРУ. Конечно… конечно, все это потому, что мы доверяли друг другу. Вы меня понимаете? Потому что это не скажешь где угодно и кому угодно. Нам нужно было найти судно. Я знал, что Чино тоже хотел уехать и у него есть опыт, он опытный рыбак, а у его отца было суденышко. Он сам предложил, ну и, вы видите, мы обманули всех и прибыли сюда.
— Чье было судно?
— Оно было украдено. Чино его украл у своего отца.
— Его отец рыбак?
— Нет… или, пожалуй, да. Он из тех людей, которые выходят в море, чтобы подзаработать на выпивку и отдохнуть.
— Он что же, купил судно только для этих целей? Он богатый?
— Нет, живет плохо. Он небогатый человек. Кроме рыбной ловли он, может быть, занимается и коммерческими делами… Но об этом лучше спросить Чино.
— Чино быстро согласился взять судно у своего отца?
— Нет. Куда там! Но его мы убедили… Мы использовали тот факт, что он тоже хотел уехать, но не решался это сделать один. И тогда наконец он присоединился к нам.
— И вы составили план?
— Да… Ведь дело в том, что, прежде чем составить план, необходимо было найти судно, топливо, место, затем охранять его и следить за обстановкой. Провал мог обойтись слишком дорого. Вы знаете об этом.
— Кто выбрал место?
— Я!
— И отец Чино привел туда судно, чтобы вы могли его угнать.
— Нет же, нет. Послушайте, как это было. Судно было там, на своем месте.
— Где?
— Там, где его оставил хозяин, отец Чино. Где оно всегда находилось. И тогда я сказал: «Чино, возьми судно и подойди поближе. С этого места мы и отчалим». Поняли? Так и было сделано.
— Никто не охранял судно?
— Иногда охраняли, иногда нет. На этот раз мы сами несли охрану. Я думаю, это было нужно для того, чтобы не провалиться. Мы все хорошо изучили. Были там, где стояло судно, присматривались, как будто бы мы не имеем к нему никакого отношения… Вот даже до чего дошло. Однажды мы солдата бесплатно подвезли на машине и от него выведали, в котором часу у них смена.
— Вы сказали, солдата подвезли бесплатно?
— А ты что, не понимаешь? Я-то подумал, что ты кубинец, старина!
Каэтано уже почти вывел из себя терпеливо ведущего допрос агента, который не привык вступать в спор в подобных случаях. Постоянные намеки на какие-то заслуги, неуважительное обращение на «ты» и чрезмерная жестикуляция создавали почти полностью отрицательное впечатление. А теперь еще этот вопрос о его национальности. Нужно что-то сказать ему, чтобы прекратить в дальнейшем это хамское поведение.
— Послушайте меня, сеньор Каэтано, здесь я задаю вопросы, а вы по возможности отвечаете на них. Согласны?
— Согласен!
— В таком случае избегайте намеков по моему адресу, разговоров о других мелких деталях, которые отвлекают от главного. Согласны?
— Э! — запротестовал Каэтано, — это уже сильно похоже на допрос в полиции.
— Это дружеская и свободная беседа. Она проводится для того, чтобы помочь вам остаться постоянно в этой стране. Вы пока еще находитесь проездом, и мы еще не сказали последнего слова.
Удар попал в цель и заставил Каэтано опомниться. Несомненно, пока он еще не совсем в Соединенных Штатах. Ему могли сказать: «Не принимается». И если их дела в службе иммиграции застопорятся, то что с ними будет?
— Хорошо, хорошо. Дело в том, что… я хотел объяснить, если вы не кубинец, действительно, откуда вам знать… Я вам говорил, что нас попросил солдат подвезти по пути. Это когда идешь пешком и останавливаешь машину, чтобы тебя подвезли. В этом случае говорят: «Слушай, подбрось». Мы вот так же посадили в машину караульного, который направлялся на пост, расположенный совсем рядом с нашим катером, и расспросили его, сколько их на посту, как часто они меняются, далеко ли он живет. Так мы узнали, что иногда пост не выставляют. Я не знаю, мне кажется, в тот день пост был, но мы внимательно наблюдали и ушли.
— Вам плохо?
— Мне… мне холодно, спать хочу и устал.
— Я дам вам отдохнуть. Думаю, что пока все нормально. Пожалуйста, выйдите и подождите там. Мы скажем, что вам делать…
Каэтано неуклюже поднялся, у него онемела нога, но он не захотел говорить об этом. С большим трудом, неуклюжей походкой он вышел в коридор и плюхнулся на скамейку. Его друзей еще не было. Он решил, что первым завершил беседу, и стал обдумывать, хорошо это или плохо.
— Имя?
Тони зевнул перед тем, как ответить. Он вспомнил, что на Кубе его друзья спросили бы: «Голод, сон или слабость?» Сейчас, как никогда, он чувствовал все это одновременно и поэтому ответил нехотя:
— Хосе Антонио Равело Маркес, но меня называют Тони, поскольку это короче и проще.
— Род занятий?
— Механик.
— Где работали до отъезда?
— Я был на службе.
— Добровольно?
— Нет, по призыву.
— По какому призыву?
— По закону об обязательной воинской службе.
— А, обязательная… так лучше, да?
— Да, если призывают, то в любом случае должен идти.
