сможет и стать главой клана. Тогда граф решил, что кто-то из ближнего круга мстит ему. Но потом он много размышлял и пришел к другому выводу. И начал подозревать Джьякопо. Все сходилось именно на этом стриксе. Паоло даже хотел отказаться от процедур, опасаясь, что алхимик когда-нибудь добьет его. Потом передумал: все, что делал лекарь, облегчало страдания.
Однако Джьякопо погиб, проведя ритуал до конца ценой собственной жизни, чем доказал свою лояльность. И вот теперь у Паоло остался лишь один подозреваемый. Ему очень хотелось ошибаться, ведь стриксов ближнего круга и без того осталось слишком мало. Но логика была неумолима. И все же граф решил допросить киан-ши. Хотя не особо надеялся на то, что китаец заговорит.
Луиджи ввел молодого китайца. Высокий, худощавый, длинноволосый, он держался гордо и независимо, невзирая на кандалы. Киан-ши был одет в черный кожаный плащ и черный же костюм. В левой брови поблескивало золотое колечко, в ушах горели бриллиантовые серьги, по шее змеилась сложная татуировка. Взгляд раскосых глаз, улыбка, кривившая тонкие губы, красивое лицо — все выражало надменность и крайнюю степень пренебрежения.
Луиджи толкнул киан-ши в угол и приковал к кольцу, торчавшему из стены. Такие кольца имелись в каждой комнате и предназначались для особых кандалов. Оковы делались из нержавейки и были полыми, совсем легкими. Но внутрь заливалось серебро. Таким образом кандалы надежно пленяли стриксов, но не убивали их.
Паоло внимательно рассматривал китайца. Судя по внешнему виду и манере поведения, на рядового бойца не похож. Хотя… кто их разберет, киан-ши. Загадочный народ, совершенно непредсказуемый. Дети нетопыря чрезвычайно гордились способностью летать и считали себя чем-то вроде высшей вампирской касты. К тому же они как никакие другие стриксы были склонны к безумствам. Даже в самых серьезных и опасных ситуациях киан-ши не прекращали дурачиться и словно бы играли на публику. Почему они так себя ведут — никто не знал. Паоло предполагал, что дело в древности клана. Некоторые из стриксов были настолько стары, что и сами уже не помнили не то что, сколько им лет, а даже сколько тысячелетий. Таких уже ничто не могло ни удивить, ни позабавить. Вот они и развлекали сами себя дикой, нелепой буффонадой. Это была их фишка. А может быть, они даже впадали в детство — кто знает.
Вот и этот азиат: на вид лет двадцать — двадцать пять, а на самом деле, возможно, он помнит времена Эрлитоу[19]. Китаец ответил Паоло надменным взглядом, холодности которого мог бы позавидовать любой наследный принц, и вдруг, хулигански оскалившись, пренебрежительно сплюнул на сверкающий паркетный пол. «Начинается, — досадливо подумал граф. — Ничего-то он мне не скажет…», но вслух спросил:
— Ты будешь говорить? Как тебя зовут?
— Не понимась… русики… — высоким голосом, шепелявя, ответил киан-ши.
— Если ответишь на мои вопросы, я подарю тебе легкую смерть, — продолжил Паоло, ничуть не поверив китайцу. — Если же начнешь упорствовать, мой охранник будет медленно, несколько дней, отрезать от тебя кусочки серебряным ножом.
— А потом отрублю голову! — довольно подхватил Луиджи. — Если будет, от чего отрубать…
— Купи дзинсы, длюк! — неожиданно выдал азиат. — Долься и Кабана, десево отдам!
Переглянувшись с Луиджи, граф проговорил:
— Кто из моего клана работает на вас? Ты знаешь?
— Десево! — упорствовал киан-ши, закатывая глаза и плавно раскачиваясь, как змея перед факиром. — Десево, длю-ю-юк!
— Неси нож, Луиджи, — ласково сказал Паоло.
— И-и-и-и! — взвизгнул китаец, брызгая слюной, и повернулся к Тамаре. — Тлюсы купи! Купи тлюсы, подлюка![20] Десево! Подлюка!
— Как ты меня назвал? — Девица воинственно взмахнула нунчаками.
— Да это он так «подруга» выговаривает, — добродушно пояснил Луиджи, доставая из ножен серебряный нож с деревянной рукоятью.
— Подлюка, подлюка! — блажил киан-ши, бесновато прыгая и звеня цепями.
Охранник, поигрывая ножом, сделал шаг вперед. Китаец кокетливо ему подмигнул и томно пропел:
— Десево!
Луиджи согласно кивнул и шагнул еще ближе.
— А теперь только у нас! Только для вас! — с интонацией бывалого шоумена и без малейшего акцента выкрикнул азиат, широко улыбнувшись и вскинув руки в приветственном жесте. — Представляю: Рэ-э-эм Пе-е-е-трович! Встречайте!
Едва прозвучала первая буква имени, Руджеро выхватил пистолет. На второй букве стриксы во главе с Луиджи рванулись и взяли его в кольцо. Паоло грустно усмехался. Он уже знал, что ответит китаец, если захочет говорить…
Профессор мелодично выругался на итальянском и прицелился в лоб Тамаре.
— Провел ритуал вызова, а, Руджеро? — спокойно проговорил граф.
Чернокнижник молча кивнул и нажал на спусковой крючок. На груди Тамары появилось кровавое пятно. Девушка медленно осела, застыв на полу бесформенной рыхлой грудой.
— Никогда не любил жирную тупую суку, — резюмировал профессор, переводя пистолет на Евгения.
Тот в ответ тоже прицелился.
— Не стоит, Руджеро — произнес Паоло.
— Жалеешь свой клан? — ощерился чернокнижник. — Маловато у тебя осталось подданных…
— У тебя их вообще не осталось, — парировал граф. — Жалкое было войско. Жалкое войско жалкого предателя.
— Стриксы не нуждаются в человеческих нравственных категориях. Нельзя называть предателем существо, для которого не существует верности и преданности.
— Все мои стриксы верны мне…
— Они вынуждены. Кто знает, сколькие предали бы тебя, если б не боялись наказания? А я уже не твой подданный. После того, как получил дар обращения и облик для меня и моих детей…
— Дети крысы! — Паоло тихо рассмеялся. — У Хозяина отличное чувство юмора. Да скорее вы крысиные ублюдки. Почему твои дети получились уродами, Руджеро?
— Не знаю. — Профессор нервно дернул щекой. — Что-то пошло не так. Видимо, я выбирал не тех людей для обращения. Ничего, я научусь. А этих совсем не жаль…
Китаец, вначале с интересом прислушивавшийся к беседе, теперь, казалось, полностью утратил к ней интерес. Осторожно, стараясь, чтобы не звякнула цепь, он опустился на пол и уселся, по-турецки скрестив ноги. Луиджи бросил на него быстрый подозрительный взгляд. Азиат льстиво улыбнулся. Убедившись, что киан-ши не пытается бежать, охранник снова уставился на Руджеро.
— Ты прятал их на нижнем ярусе, не так ли? Обратил и не знал, что с ними делать? Они вышли не такими, каких ты ожидал. Полузвери. Не способные мыслить и понимать человеческую речь, они подчинялись тебе только инстинктивно, чувствуя вожака, — неторопливо говорил Паоло. — Ты мечтал собрать армию, чтобы выступить против меня. Но когда понял, что крысиные ублюдки не смогут противостоять моим подданным, изменил тактику. Ты договорился о сотрудничестве с китайцами, решил убрать меня их руками. Сливал информацию, с помощью которой можно было меня достать. Киан-ши открыли охоту. Но я чудом выжил.
— И не говори! — обиженно надулся Руджеро. — До сих пор не понимаю, как это вышло. У тебя не было шансов. Ты просто заговорен на удачу!..
— Хозяин любит меня, — задумчиво протянул Паоло.
— Зачем же тогда он даровал мне способность обращать? Почему явился на мой вызов? Почему не убил меня на месте?
— Говорю же: у него отличное чувство юмора. К тому же ему нравится играть, полагаю. Итак, ты узнал о ритуале, который может меня спасти. Что самое грустное, узнал от меня же.
— Кстати, зачем сказал? Ведь ты же понимал, что кто-то из ближнего круга играет против тебя.
— У меня не было выхода. — Паоло пожал плечами. — На карте стояла жизнь. Я посчитал, что все
