правильное решение.
– Было бы чему радоваться…
Хмуроватая фраза поручика заставила меня тормознуть на выходе из шатра и с удивлением обернуться.
– Что? – переспросил я.
– Арсенал, уж не знаю, чему тут радоваться, – мрачно пояснил Атом. – Ведь наша рота идет на верную смерть. Ты еще не понял? На словах наша задача – обезвредить колдунов – звучит слишком радужно. На деле же предстоит лишь попытаться нанести как можно больше потерь их стану, причем ценой собственных жизней. Но самое главное – достать Кащера. С наскока пробить оборону, воспользоваться силой Живых доспехов, решить исход битвы. Вот настоящая цель. Чар, что наложат на нас волшебники в лагере, должно хватить, но лишь на это. Уже вторым этапом придется отвлекать, ослаблять, оттягивать на себя внимание остальных колдунов, чтобы дать возможность основным силам нашей армии разгромить противника. О полном уничтожении отряда чародеев можно только мечтать. Слишком они могущественны. Я думаю, в лучшем случае только половина роты будет уничтожена еще на подходе. Такова правда, с этим ничего не поделаешь. Остается лишь отдать дорого свои жизни, и каждый боец роты пойдет на врага именно с этой целью. Что ты об этом думаешь, Арсенал?
От заявления поручика неприятно екнуло сердце. Откуда мне было знать, что я добровольно зачисляюсь в роту смертников? Изначально подобная перспектива даже в голову не приходила, да и сейчас никак не могла там улечься. А может, Атом все-таки преувеличивает в своих прогнозах? Кто на самом деле знает, сколько у Кащера этих колдунов? А вдруг нам сказочно подфартит и Живые доспехи враз сметут всех врагов? Может, нечистые просто испугаются и от страха склеят ласты? А что, если не так уж могущественны эти колдуны? «Может», «если», «вдруг», «авось», «небось» – вот и все, на что приходилось надеяться, но смириться с мыслью о скорой и бесповоротной кончине я наотрез отказывался. Надежда умирает последней, как-никак.
Атом же внимательно смотрел мне в глаза, ожидая ответа. Я нервно сглотнул, но при этом весьма воинственно выдавил:
– Если придется отдавать свою жизнь дорого – я буду торговаться до последнего.
Поручик удовлетворенно кивнул.
Неспешно покинув пристанище командира роты, я направился к палатке, где изначально размещались мы с Шаманом. Оружие и доспехи все еще должны были храниться там.
Итак, все-таки бой, и я в нем участвую. Известие пришло столь стремительно, а события вокруг крутились таким шустрым водоворотом, что не находилось даже времени толком разобраться в безумной смеси своих ощущений. Если с бесперспективным в плане дальнейшей жизни статусом летучей роты я еще как-то определился – мол, поживем – увидим, – то с остальными аспектами возникли нюансы…
Во-первых, я не знал, как относиться к беременности Арлеты. На родине ходят слухи, будто этому положено радоваться. Хотя есть и противоположные мнения. Пожалуй, охотница являлась единственной девушкой, залет которой я не стал бы воспринимать как трагедию. Но вот радоваться ли? Пожалуй, позже само все решится. Сейчас я просто осознавал колоссальную ответственность как перед Арлетой, так и перед тем маленьким существом, ютившимся в ее животе, неожиданным плодом нашей любви. Зато верным и неотступным спутником чувства ответственности выступила тревога за них, за здоровье, за будущее. Мысли о том, что Арлету могут превратить в пачвару, разверзали огромную черную пропасть отчаяния в душе. Оставалось лишь надеяться, что этого не случится, – других вариантов, кроме слепой надежды, пока не было.
Во-вторых, с тех пор как мы в составе последних кавалерийских батальонов покидали Гладу, многое изменилось. Шаман дезертировал из мидлонских рядов и, по-видимому, прихватил с собой большую долю моей уверенности. Недавний разговор с Атомом вообще снес ее любые остатки. Само собой, теперь я не был столь категоричен в отношении своей безопасности. Не будет рядом того универсального бойца, готового выручить друга из любой передряги. Шаман теперь по другую сторону баррикад, что делает противника еще более опасным. Эх, что ни говори, а Сашка здорово мог пригодиться летучей роте! Его в одиночку можно было запустить в гущу колдунов, а остальным лишь подчищать следом. Вот уж кто повысил бы наши шансы на выживание до небес. Но – увы…
К слову, вспомнились кошмарные рожи врагов, которые вот-вот придется лицезреть в схватке. Огромные волколаки, встретившие меня в первый же день на Поляне, ужасные безглазые пачвары, с которыми я отчаянно дрался на краю их обители в лесу. Но до них еще бы дожить. Основная же нынче цель – это могущественные колдуны, способные без труда разметать чарами обычных волшебников, и сам Кащер, достигший невероятной мощи. Воспоминания о туше гигантского Цмока вообще заставляли вздрогнуть. Я лишь мечтал, чтобы к началу войнушки гигант заболел, помер или, на крайний случай, отправился проведать бабушку. Также сохранялся шанс, что этот Змей Горыныч внезапно расторгнет контракт с Кащером.
Вообще было бы чудесно хоть примерно узнать, сколько у колдуна войска. Вдруг толпы монстров пройдут сквозь нас, растопчут и даже не заметят? Правда, логика подсказывала, что в таком случае нечисть уже давно вылезла бы из своего леса, без всяких предварительных ухищрений. Но легче от этого не становилось. В общем, как и любой нормальный человек перед грандиозным событием, я мандражировал… Хотя чего уж там – побаивался маленько на самом деле… Да ладно, если взглянуть правде в глаза – я конкретно подсел на измену и едва не паниковал!
Более-менее успокаивал сосредоточенный вид соратников, однако не факт, что внутри у них все было так же спокойно и безмятежно, как и на лице. Я ведь тоже виду не подавал о своих страхах.
Вскоре мы стояли дружным строем, держа под уздцы боевых скакунов. Сразу несколько чародеев накладывали на бойцов самые разные защитные чары. Подобной чести удостоилась лишь наша рота. Оно и понятно: не у всех же боевая задача – сражаться с колдунами. Я, как ненуждающийся, стоял сбоку и с любопытством следил за процессом. Несмотря на общую авральность ситуации, волшебники подходили к делу степенно, без суеты, зачаровывая доспехи, оружие и непосредственно сами организмы молоденьких солдат нашей роты с особым тщанием. Средний возраст воинов подразделения поручика Атома и вправду был небольшим. Самому старшему из нас оказалось не больше тридцати. Возможно, именно юность бойцов и придавала роте необходимую летучесть. Несмотря на молодость, ребята были вполне основательно закалены периодическими вылазками на территорию королевства, сопровождавшимися яростными стычками с пограничными отрядами Казмада, поэтому опыта им занимать не приходилось. Такие мастера, как Черпак, Дрозд и Прут, вообще стоили целого отряда, про самого Атома даже говорить не приходится. В эту роту отбирали самых талантливых и подготовленных молодых людей – как физически, так и морально. Может, в тот момент, когда мы покидали столицу, ребята и выглядели несколько потерянными, однако подобное расположение духа несложно понять. В целях конспирации всем армейским подразделениям никто ничего не объяснял до самого выхода из войсковой части, чтобы носители длинных языков не разболтали друзьям, а особенно подругам, чего лишнего. Естественно, когда на построении перед выступлением из Глады бойцам роты сообщили, что воевать придется с нечистью, они растерялись – все ведь люди, пускай даже строго сортированные. Но сейчас, в самый ответственный момент, перед решающим событием, ребята собрались и не выдавали тревоги, а ведь каждый из них был твердо уверен, что вскоре пойдет на смерть. Ну и я старался соответствовать соратникам, хотя уровнем общей моральной подготовки к битве явно им уступал. В те времена, когда воины летучей роты схлестывались с казмадцами на их территории, я всего лишь выпроваживал нетрезвых клиентов из клуба, и то старательно избегал чрезмерно здоровых.
– А ты чего в стороне встал? – На меня смотрел, грозно прищурившись, довольно молодой волшебник и увлеченно чесал жезлом под лопаткой. – Может, Паляндре хабар на лапу дал, чтобы сразу с собой не забрала? Или договорился с Карой?[18] В чем твой секрет, воин?
Я с недоумением смотрел на кудесника.
– Зачаровываться тебе не надо, что ли? Хочешь от первой вспышки колдуна подохнуть? – доступно пояснил чародей и, подумав, добавил: – Понаразвелось отсталых, чтоб на тебя лихоманка чихнула!
– Мне вообще-то нельзя, у меня аллергия. И на лихоманок, и на чары, – ответил я серьезно. – Ты вон мою лошадку лучше вместо меня застрахуй.
Волшебник недоверчиво склонил голову, критическим взглядом окинул новоиспеченного смертника и произнес:
