если пропал много часов тому назад? Следы веревки или чего-то другого на запястьях указывали на то, что его где-то удерживали силой, он стал чьим-то пленником. Но кто? Где? Вчера, еще до его исчезновения, нас обогнали всего два автомобиля, оба быстро исчезли из поля зрения. Выходит, кто-то затаился неподалеку и выжидал момент, чтобы захватить Софрона. Но для чего? Разборки местного криминалитета? Или кому-то не понравилось, что наша группа нарушает покой Укока?
Сегодня утром нас разыскал Гоша, вроде как он приехал за обещанной водкой. У него на кузове будка, где вполне можно было держать связанного Софрона. Возможно, пленник сбежал, но почему тогда после этого Гоша явился к нам? Или он уже знал, что Софрон мертв? Почему мы решили, что Софрон сбежал? С ним могли таким способом расправиться.
Была еще одна версия, не сговариваясь, мы с Сашей одновременно озвучили ее:
– Немки!
У них огромный джип с затемненными стеклами, и внутри они вполне могли прятать Софрона. Для чего – это уже второй вопрос. В таком случае их появление и желание отправиться на Укок вместе были не случайными, они все заранее спланировали. Странное поведение Василия теперь стало понятным: он сообщник «немок» и помог им захватить Софрона. Непонятно другое: почему они продолжают ехать с нами? Выходит, не Софрон был их целью, а кто-то другой, а Софрон мог им чем-то помешать. Я невольно нащупала под одеждой анкх, но промолчала.
Снова встал вопрос «что делать?». Саша предложил, улучив момент, отобрать у Василия ружье и с его помощью разоблачить подозрительных «немок» и лживого проводника. Я и Кирюша заколебались, но что еще мы могли предложить? И мы согласились с Сашей. Несмотря на произошедшее, я не смогла отказаться от водных процедур и отправила мужчин вперед, а сама, раздевшись, стала коченеть в брызгах ледяной воды – купанием это не назовешь. Склоны ущелья здесь почти отвесные, но при желании можно выбраться наверх, хотя та тропа, которую я обнаружила, более удобна. Зато, поднявшись здесь, я сократила бы путь к автомобилю.
Сказано – сделано. Я стала довольно быстро подниматься, ощущая себя человеком-пауком. Но, добравшись до середины склона, я попала на «живую» осыпь и сразу же пожалела о решении выбрать кратчайший путь. Я не могла двинуться, как говорится, ни туда и ни сюда, а сорвавшись, упала бы на острые камни. Желания повторить судьбу Софрона у меня не было, но я не знала, что делать.
– Саша! Кирюша! – несколько раз крикнула я изо всех сил, но шум пенящейся внизу речки заглушал мой голос.
Я все же рассчитывала, что Саша или Кирюша, заметив, что я не вернулась, отправятся за мной, но они не появлялись. Вниз метров десять, вверх – метров шесть. Оценив ситуацию, я поняла, что спуститься будет сложнее, но с каждым метром подъема увеличивается вероятность трагического исхода, если я сорвусь вниз. Перебрав все «за» и «против», я все же стала осторожно подниматься. Теперь я ощущала себя не человеком-пауком, а до смерти перепуганной девчонкой, которая не рассчитала своих сил и попала в очень непростую ситуацию. Хорошо, что я пока контролирую свои эмоции.
Каждый раз, становясь на камень, я не нагружаю сразу эту ногу, а прежде проверяю его «усидчивость», при этом цепляюсь руками за выступ, ищу трещины в скале. Чем выше, тем круче подъем и тем сильнее я прилипаю к скале.
– Иванна! Спускайся – там опасно! – слышу снизу голос – это Нинель.
Она улыбается, машет мне руками, но я еще энергичнее ползу вверх. То, что она отправилась искать меня, говорит о том, что события пошли не так, как задумали мы с ребятами. Теперь мое безумное решение подняться именно здесь выглядит вполне оправданным. Не знаю почему, но часто мои алогичные поступки потом мною и другими расцениваются как единственно правильные действия, так что здравый смысл у меня – все отдыхают!
Осторожно смотрю вниз и вижу, что Нинель торопливо возвращается, рассчитывая перехватить меня наверху. Если я буду и дальше ползти, как сонная черепаха, то у нее это получится. Мне остается преодолеть всего метра два, а Нинель, чтобы добежать до тропы и подняться, потребуется минут десять.
На последнем метре я буквально впиваюсь ногтями в голую скалу, сама не знаю как выбираюсь наверх и, обессиленная, падаю на землю, жадно глотая разреженный воздух высокогорья. Расслабляться нельзя, надо что-то делать. Из последних сил встаю и осторожно двигаюсь к нашему лагерю. Вижу джип немок и наш УАЗ, возле которого стоят на коленях, со связанными руками Саша и Кирюша. Их охраняет Мадлен, в руках у нее карабин «Тайга», который раньше принадлежал Софрону.
Я решаю подобраться к джипу – может, внутри найду что-нибудь подходящее для данной ситуации? Ползу по каменистому грунту, вся в пыли, осознавая, что ледяное купание было лишним. Захожу с противоположной стороны джипа, чтобы Мадлен меня не увидела, и дергаю за ручку задней боковой дверцы. К счастью, они не закрыли автомобиль. Открываю дверцу и вижу нацеленное мне в лицо дуло пистолета. Но больше я потрясена другим.
– Любо?! Что ты тут делаешь? – спрашиваю я, хотя все и так ясно.
– Извини, Иванна. Я рассчитывал, что все пройдет менее болезненно, но эти остолопы, родственники слона, попавшего в посудную лавку, напортачили. Пока все не перебьют, не успокоятся. Раз маски сброшены, отдай мне анкх и не вынуждай меня прибегать к грубой силе.
– Любо, зачем он тебе?
– Зачем вечная жизнь человеку с онкологическим заболеванием? Хороший вопрос. Зачем он тебе, Иванна, ведь ты так молода и впереди у тебя долгая жизнь?
– У тебя рак?
– Лейкемия. Выживаю за счет химиотерапии и, если бы не материальное благополучие, давно распрощался бы с белым светом. Вначале я строил карьеру, корпел в библиотеках, работал без выходных, пожертвовал личной жизнью, рассчитывая внести весомый вклад в отечественную науку. Когда все полетело к черту, я поставил перед собой цель: заработать деньги, чтобы ни в чем себе не отказывать. Я всего добился, но на это ушли годы жизни, и вот, когда пришла пора пожинать плоды своих усилий, я должен распрощаться с жизнью. Справедливо ли это?
– За границей есть множество клиник, успешно борющихся с этим заболеванием.
– Там лишь продлевают агонию, а я хочу жить полноценной жизнью.
– Я не уверена, что анкх спасет от любого заболевания.
– Он не лечит, зато не позволяет умереть. Из твоего рассказа о прошлогодних приключениях и о том, как анкх попал к тебе, я это усвоил. Дело в том, что, когда умерла бабуля Лара и я занимался похоронами, ко мне подкатывал молодой человек, который хотел арендовать или купить ее квартиру.
– Феликс Проклятый! – выдохнула я.
– Он назвался другим именем. Когда он понял, что я не намерен продавать квартиру, которая, как он предполагал, досталась мне по наследству, то очень оперативно собрал обо мне сведения, и даже из медицинской карточки, и узнал о лейкемии. На похоронах бабы Ларисы он тоже был.
– Венок с надписью «От друга юности», – вспомнилось мне.
– Именно так. Меня тоже шокировала эта надпись, учитывая, что выглядел он как тридцатилетний. Все, что он рассказывал, стараясь добиться своего, я принял за симптомы шизофрении и тактично посоветовал ему лечиться. Оказывается, напрасно. Но я поверил тебе, когда, подвыпив, ты поведала историю о чудесном анкхе, позволившем Феликсу прожить молодым почти двести лет.
– Я заметила беспорядок в своих вещах, когда прилетела в Красноярск, но не могла поверить, что это ты, такой рафинированный и аристократичный, тайком рылся в них. До чего ты опустился, Любо!
– Цель оправдывает средства, и о брезгливости приходится забыть. Я нанял двух идиотов, иначе их не назовешь, и они шли за тобой по пятам.
– Погром в гостиничном номере в Улан-Удэ – их рук дело?
– Они не отличаются хорошими манерами и гибкостью ума. Поэтому, когда ты отправилась на Алтай, я решил руководить ими на месте. Для этого мне пришлось стать затворником и не выходить из джипа, а им – переодеться в женскую одежду. Как артисты они сыграли отлично – вы ничего не заподозрили. Вот только идея Янеку прикинуться немкой чуть все не испортила.
– Софрон что-то заподозрил и вы его похитили?
– Его знания немецкого хватило, чтобы он понял: Янек – не немка, и ночью, взяв карабин, он
