Мое стремление отыскать исчезнувшую зажигалку не только не уменьшалось, но упорно росло и стало навязчивой манией. Ведь ничто же в природе так просто не исчезает. И зажигалка не имела права дематериализоваться навсегда, где-то же она существует. Я думала о ней днем и ночью, чем бы ни занималась. Вот и сейчас, вяло засыпая на клумбе разрытые кошками ямки, я упрямо думала о своей потере.
Недоступная уже Вивьен Майхшицкая не была девушкой Хени, он категорически отрекся от нее, но ведь я знала, что девушка Хени была влюблена в обольстительного садовода. Надо было ею заинтересоваться тогда же, как только я узнала о ее существовании. Влюбленная девица обычно все знает о любимом человеке, ревниво следит за соперницами, оценивая свои шансы по сравнению с ними. Девушка Хени должна знать конкуренток, особенно таких упорных и въедливых, как Вивьен, да и за действиями обожаемого человека тоже пристально следила, наверняка все о нем знала.
Не выдержав, я оставила некоторые ямки незасыпанными и отправилась звонить пану Ришарду.
— Пан Ришард, мне нужен Хеня. Собственно, мне нужна его девушка, а не он сам. Где я могу ее найти?
— Понятия не имею. Дружки Хени наверняка знают. О, вон идет Мартин. Сейчас спрошу его.
Пока они разговаривали, я места себе не находила. Наконец пан Ришард доложил:
— Ее зовут Вандзя. Фамилии Мартин не знает. Говорят, очень красивая, сам он не видел. Живет где- то в Давидах, кажется, там и работает, но ее адреса у него нет.
— Так спросите у Хени!
— Но он как раз уехал за оконными рамами.
— Сотовый-то у него есть?
— Ну, есть…
— Так позвоните.
Пан Ришард явно был в растерянности.
— Знаете, я боюсь говорить с ним на эти темы. После того, что он нам устроил, боюсь, отколет номер. Выгрузит рамы не там. К тому же он дал вам адрес той женщины, из-за которой разгорелся весь сыр-бор. И что? Он вам пригодился?
— Холера! Я и забыла вам рассказать. Пригодился, хотя не в том смысле, как бы мне хотелось. Вы правильно сделали, что не поехали, она ударилась о батарею, и смерть на месте. Надо бы переждать, да я не могу ждать!
— Интересно, эта ваша зажигалка так всех по очереди и прикончит? — осторожно спросил пан Ришард, помолчав. — Я, конечно, не знаю, но, боюсь — своей девушки Хеня нам бы не простил.
— Ох, нет, — простонала я. — Ее-то я не подозреваю, ведь Вандзя гонялась за Миречеком, а не он за ней. Он не мог подарить ей эту вещь. Просто она может что-то знать.
— А покойницу вы подозревали?
— Еще как! И продолжаю подозревать, но в ее квартиру сейчас нельзя проникнуть. Вернулись жильцы, наверняка уже туда переехали. К ним я, конечно же, пойду, в этом не сомневайтесь, но сначала мне надо побольше собрать информации. Добейтесь от Хени адреса его девушки!
Похоже, что только чувство вины, которое почему-то испытывал пан Ришард, заставило его поднапрячься и надавить на Хеню. Адрес некой Вандзи Сельтерцкой я получила. Правда, странный адрес: за зеленым домом налево, около клинкера направо, перед рекламой кухонных принадлежностей опять вправо, свернуть за собачьими будками — и все в таком духе. Но я нашла.
На этот раз мы пошли с Малгосей. Собеслава нельзя было брать с собой, слишком он напоминал внешне покойного Мирослава, а ведь Вандзя была в того безумно влюблена. И Хеня имел основания обидеться, дескать, избавился от одного соперника, а тут уже другой появился. Нет, Собеслав решительно исключался. Юлиту я тоже решила особенно не эксплуатировать, хватит с меня и Малгоси.
Ну и попали мы — хуже некуда.
Вблизи искомого дома на небольшой площадке стояла полицейская машина, а комиссар со своим сержантом уже был в доме.
Мы как-то не захотели присоединиться к их обществу. На довольно большом и густо засаженном кустами участке легко было изолироваться и незаметно переждать, а на все случаи жизни я заготовила для себя оправдание. Разумеется, начала с растений, интересовалась я ими в самом деле, и травой, и кустами, и деревцами, всюду ищу новые сорта, имею право искать и здесь. Пока еще можно сажать растения, так что оправдание самое подходящее.
— Холера, сплошные колючки, сплошь хвойные — вполголоса пожаловалась я Малгосе оглядываясь, — но никто не знает, что их-то мне как раз не нужно.
— К тому же ты вдруг можешь изменить свое мнение, — предложила Малгося. — Скажем, по четным дням любишь колючие, а по нечетным — нет.
— А что у нас сегодня? Что я должна любить?
— Понятия не имею. Кажется, четвертое.
— Погляди-ка, уж не Хенина ли Вандзя там?
Из-за можжевельника нам открывался прекрасный вид на группу людей у входа в торговый павильончик. Тут только я поняла, почему так возмутился Хеня, когда я заподозрила его в любви к дурнушке Вивьен. Его Вандзя была полной ей противоположностью. И как уродство той так и бросалось в глаза, так бросалась в глаза красота этой. Она просто покоряла прелестью своей молодости. Тоже никаких особенно прекрасных черт во внешности, но сразу же очаровывала исходящая от нее необыкновенная миловидность, естественная, неподдельная привлекательность и неотразимый шарм.
— Интересно, почему же Мирек не хотел ее? — недоуменно пробормотала Малгося.
— А вдруг она глупая и хищная эгоистка? — предположила я. — Сначала он, возможно, был не прочь, а потом испугался иметь дело с сильной натурой. Она вряд ли бы мирилась с соперницами.
— Возможно. Что будем делать? Ждать? Неплохо бы подслушать, на каком они этапе. Сможешь подкрасться? Ну хотя бы до той серебристой ели.
Малгося только покрутила пальцем у виска. А я пожалела, что сама не могу. Эх, мне бы сбросить лет тридцать!
Тут вроде бы люди у павильона начали расходиться, и вдруг в ворота въехал знакомый мне пикапчик пана Ришарда. За рулем сидел Хеня.
Я философски заметила:
— Если человек терпеливо смотрит, он всегда что-нибудь увидит.
— Мы сюда на представление приехали?
— Очень может быть.
Спектакль вышел неплохим. Похоже, на машине отразились чувства, охватившие ее водителя. Она вроде бы остановилась как вкопанная, потом резко скакнула вперед, потом назад и попыталась круто развернуться, как бы намереваясь сбежать. Потом машина все же остановились, и Хеня вышел.
— Я за магнолией, — заявил он.
Вандзя кинулась к нему с непонятным возгласом: «Ах ты, дьявольское отродье!»
И разразилась слезами.
К ней бросилась женщина значительно старше ее, крупная и жилистая. За женщиной нерешительно дернулся комиссар, за ним сержант. Хеня схватил Вандзю в объятия, и она тут же принялась колотить его кулаками в грудь. Думаю, если бы с такой силой она молотила по крылу машины, ему был бы нанесен значительный урон.
В свою очередь жилистая особа, не давая комиссару вставить слово, принялась ругать девушку отборными словами, из которых самыми деликатными были «ослица хреновая». И пообещала своими руками свернуть ей шею и разнести на куски дурацкую голову, добавив при этом: «Если бы не твоя мать…»
Вандзя уже просто рыдала, не кричала, не молотила кулаками. Напротив, сильно обняла Хеню за шею, прижимаясь к нему, словно ища защиты. Жилистая баба попыталась их расплести, комиссар без конца как попугай повторял одну и ту же фразу, которой я не могла расслышать. Прижимая к себе Вандзю, Хеня, кажется, попытался довести до сведения присутствующих, что он приехал за магнолией.
