— О Господи, дайте вспомнить. Да где-то в сентябре, — ответил Франц Эрб.
Однако в нашу последнюю встречу в ноябре Камилла утверждала, что едет в Тироль. Она еще тогда не без иронии заметила, что мы-то, как всегда, наверняка поедем в свой Вальзинг. Я ответила, что да, конечно, ты и сама знаешь. «Бедный Юрген, — сказала она, — видно нелегко ему приходится с такой неспортивной женой». Я разозлилась, но подавила в себе желание ответить, что она со своим мужем не совпадает в гораздо более важных вещах. Я упрекала себя за то, что поддалась на ее уговоры о встрече. После того утомительного чайного вечера Камилла стала мне часто звонить, причем промежутки между звонками все сокращались. Она просила о встрече у меня дома, которая якобы должна положить начало новым отношениям между нами. Мы виделись несколько раз в кафе, один раз она заходила ко мне. Когда дата встречи была оговорена, я постаралась сделать так, чтобы Юрген не присутствовал на ней. Я знала о его неприязни к Камилле. Она несколько раз за этот вечер спрашивала о нем и не торопилась уходить, как будто ожидая его возвращения. Она собралась домой только тогда, когда я сказала, что он, вероятно, придет очень поздно. Камилла принесла в тот раз целую кучу фотографий своей дочери. Я не могла понять зачем. Мне показалось, что Верена мало изменилась с тех пор, как я ее видела, и объяснила поведение Камиллы материнской гордостью.
Франц Эрб тем временем заказал вино, пирожные и совсем забыл о своих друзьях. Мы говорили о каких-то пустяках. Наконец после двух торопливо выпитых рюмок он предложил встретиться здесь всем вместе, если уж случай свел нас так близко. У меня не было желания видеть Камиллу и ее дочь. Юрген тоже вряд ли будет в восторге от этой идеи. Франц Эрб выслушал мой уклончивый ответ и как бы вскользь проронил: «Обсудите это с вашим мужем».
Он заплатил за меня и встал. Я тоже собралась уходить, и он вызвался проводить меня до отеля, сказав, что на улице уже темно. Мои заверения в том, что я не хочу отрывать его от друзей и могу найти дорогу в отель даже с закрытыми глазами, не были приняты. Франц Эрб как заботливый кавалер не отходил от меня ни на шаг.
Шел снег, все следы были заметены. Дорога лежала перед нами чистой, нетронутой лентой. Матиас забежал вперед, достал ветку, торчащую из сугроба, и с ее помощью тянул за собой глубокую борозду. Но мы не могли идти по ней, потому что ветер и снег тотчас же снова заносили ее. Франц Эрб с гордостью показал нам свой замечательный карманный фонарик, которым он пользовался во время охоты. Его луч освещал дорогу на много метров вперед. Матиас все время пытался уйти из этого круга света, его маленькая, совсем белая фигурка то появлялась, то исчезала вновь, Я хотела удержать ее глазами, вырвать из темноты, но свет фонарика был слишком ослепительным и мешал это сделать.
— Выключите, пожалуйста, фонарик, — попросила я.
Он медлил.
— Я боюсь, вы можете упасть, — сказал он.
— Я ведь вам сказала, что знаю эту дорогу.
— Я все время боюсь за вас, — ответил он и выключил фонарик. Некоторое время мы шли молча. — Какой была Камилла, когда она жила у вас в домике привратника? — спросил он спустя какое-то время.
Вопрос поразил меня, и так как я не знала, с какой целью он задан, постаралась ответить очень осторожно.
— Она была симпатичной и умной девочкой. Я всегда хотела дружить с ней, но думаю, что этим очень действовала ей на нервы.
— Вы были одиноки?
Я чувствовала себя неловко. Что должен означать этот разговор? Мои отношения с Камиллой теперь были поверхностными, потому что чувства к ней давно умерли и я не хотела ничего менять.
— Почему вы так думаете? У меня ведь были родители.
— Они находили время для вас?
— Как все родители. Иногда да, иногда нет.
— Так же, как вы для Матиаса?
— Это нельзя сравнивать.
— Почему бы нет? Ведь вы тоже были, насколько я знаю, единственным ребенком? А к Камилле, которая, как и вы, росла без братьев и сестер, ни один из ее родителей не проявлял интереса. Верно?
— Не знаю. Я не могла тогда судить об этом, так как была совсем маленькой, на пять лет младше Камиллы. Кроме того, ее отец был на фронте.
— Я думаю, Камилла нуждалась в вас так же, как и вы в ней.
Мне следовало бы добавить: «Чтобы помыкать мной, как ей хочется». Но тогда я еще не думала так. Я поняла это много позже.
— Это была лишь детская привязанность, — сказала я уклончиво.
Оставшуюся часть дороги Франц Эрб шел молча. Недалеко от отеля он остановился. Мы попрощались. Он сказал, что прекрасно провел с нами время. Матиас был уже дома.
— Я должен вам еще кое-что сказать, — произнес Франц Эрб. — Я больше не люблю свою жену. Может быть, лучше, если вы будете это знать.
Он повернулся, чтобы уйти, и какое-то время я еще слышала глухую поступь его тяжелых сапог. Прежде чем увидеть Юргена, мне нужно было собраться с мыслями.
Как я и предвидела, у Юргена не было никакого желания видеть Камиллу, да еще вместе с ее мужем и дочерью. Я со страхом ждала ее звонка. Чем больше я думала о Камилле, тем больше удивлялась, что она, будучи так близко от нас, не объявилась раньше. Неужели только моя случайная встреча с Францем Эрбом побудит ее сделать это?
Она позвонила через три дня и предложила встретиться. Мои отговорки, приготовленные заранее, были малоубедительны. Камилла перебила меня и попросила не отказывать ей.
— Вы должны меня немного утешить, — сказала она, — Франц не может к вам поехать. В тот вечер, когда он провожал вас, он на обратном пути поранил себе глаз еловой веткой. Ничего серьезного, но глаз очень болит, и он ходит с забинтованной головой.
Я испугалась. Мне было не по себе, я чувствовала себя виноватой, хотя и не просила его провожать нас. Я видела перед собой расстроенное лицо Франца в тот момент, когда я не откликнулась на его предложение о встрече.
— Ну хорошо, — мучительно проговорила я. — Может быть, послезавтра. Но только на пару часов после обеда.
— Спасибо, Рената, — сказала Камилла, — очень мило с твоей стороны.
Она редко была так дружелюбна со мной. Несмотря на это, я собрала все мужество и спросила ее, почему она не поехала в Тироль. Молчание длилось лишь несколько секунд, ответ оказался совершенно неожиданным.
— Если честно, я хотела быть поближе к моему мужу.
Я глубоко вздохнула и, собравшись с силами, выразила удивление по поводу того, что она не позвонила мне раньше. Камилла все тем же дружеским тоном объяснила, что сделала бы это в любом случае, но не хотела беспокоить нас в первые дни отдыха.
Вот именно. Она все равно позвонила бы. Значит, я была права.
Мы с Юргеном чуть не поссорились, когда я сказала ему, что мне не удалось отказаться от предложения Камиллы о встрече.
— Оставь меня в покое со своей Камиллой, — сказал он. — Ты знаешь, я ее терпеть не могу. Когда ты только научишься говорить «нет», когда хочешь отказать.
Я попыталась свести все к шутке и ответила, что начну с него. Матиаса как раз не было в комнате. Он еще не скоро должен был вернуться, поэтому Юрген пригрозил мне, что сейчас же проверит мои слова. Мне не пришлось говорить «нет», да я и не хотела отказывать ему. В тот день я была последний раз счастлива с ним.
Матиас не захотел ехать с нами к Камилле. Он предпочел пойти кататься на санках с другими детьми. День был пасмурный, пахло мокрым снегом, когда мы без всякого желания отправились в путь. На улице был гололед, и Юргену пришлось надеть на колеса машины цепи. Он, казалось, был не в настроении, чем-
