удовлетворять неуемные плотоядные инстинкты к женам и любовницам французских придворных. Дворяне-французы заключили между собой тайный союз и однажды, после очередного подобного вояжа в спальни некоего маркиза и двух графов, взялись за шпаги и в считанные минуты изрубили в куски около полудюжины любителей легкой поживы. Екатерина учинила было следствие по этому делу, но на помощь пришел старый коннетабль с сыновьями и Колиньи, строгим защитником дворянской чести, высказав ей свое негодование. И Екатерина уступила. В сущности, французские дворяне избавили ее от необходимости пожурить за это своих соотечественников, на что она сама все никак не могла решиться.
Потерпев неудачу в Лувре и мечтая взять реванш, озлобленные итальянцы бросились на улицы Парижа и принялись своевольничать там. Горожане недолго терпели оскорбительные выходки в свой адрес и откровенный грабеж их товаров. Но когда послышались отчаянные крики о помощи юных дев и хорошеньких жен, парижане, стиснув зубы и сжав кулаки, хватая кому что под руку попало, ринулись на своих обидчиков. В итоге последние опять-таки потерпели постыдное поражение, потеряв на улицах своих соратников, изувеченных или убитых кольями, дубинами, а также застреленных или раненных из аркебуз. Это утихомирило, наконец, самые буйные головы, итальянцы присмирели. Теперь они любили только фрейлин и свою королеву, безотлучно находясь при ней для выполнения ее тайных поручений.
Царственная особа Екатерина Медичи, тем не менее, оставалась в тени герцогини Д'Этамп, повелительницы разума и сердца Франциска I, и любовницы Генриха Орлеанского Дианы де Пуатье. Молодая флорентийка понимала, что она здесь пока никто, но, видя себя в будущем французской королевой, решила ускорить этот процесс, хорошо помня уроки, полученные ею в юности, в пору ее увлечения ядами, порошками и отравляющими дымами. Первым объектом для осуществления замысла был выбран дофин Франциск, старший сын ныне царствующего короля. Один из итальянцев, которые всегда были у нее под рукой, преподнес дофину во время болезни питье, и тот скончался от мучительных болей в животе. Убийца не выдал свою королеву, уверенный в том, что она спасет его от эшафота, тем не менее, был казнен. Теперь на пути к престолу оставалось устранить главное препятствие — ныне здравствующего короля Франциска I.
Десять лет продолжалось раболепное существование Екатерины при французском дворе, а благоприятный случай все никак не представлялся. Слишком уж сильной была партия герцогини Д'Этамп, которая бдительно охраняла жизнь, покой и сон своего повелителя, понимая, что с его смертью падет и она сама.
Наконец долгожданный миг торжества наступил. Пресыщенный ласками не первой молодости герцогини, король в результате ловко расставленных Екатериной сетей увлекся Фероньерой, женой известного адвоката. Та наградила короля страшной венерической болезнью, от которой несчастный Франциск умер весной 1547 года, освободив престол для своего сына Генриха и его жены Екатерины.
Теперь Екатерина Медичи могла торжествовать: ее муж стал королем Франции, а она — королевой. Герцогиня Д'Этамп была сослана в замок Вильмартен, однако бразды правления взяла в свои руки Диана де Пуатье, фаворитка Генриха. Екатерина оказалась в щекотливом положении: она не смела ни тайно, ни в открытую бороться против любовницы своего мужа и тем более строить козни против него самого. Между тем Генрих уже подумывал развестись со своей женой по причине ее бесплодия; лишь позже, обратившись за помощью к медикам, Екатерине удалось забеременеть, и она родила одного за другим девять детей.
Вступать в открытый конфликт с такими людьми, как король и его фаворитка, было бы весьма неблагоразумно, оставалось одно — ждать, и Катерина Медичи на долгие годы запаслась терпением, ласково улыбаясь всем: мужу, его любовнице и Гизам, которые безраздельно властвовали в стране, поделив между собой власти военную, светскую и духовную.
К неограниченной монаршей власти оставались две ступени, и предпоследнюю Екатерина перешагнула в 1559 году, после злосчастного турнира напротив Турнельского замка, когда капитан шотландских гвардейцев граф де Монтгомери случайно выколол королю глаз обломком копья, сломанного при стычке. Несмотря на усилия лучших королевских врачей и даже самого Амбруаза Паре, король умер.
Перешагнуть последнюю Екатерине Медичи мешали Гизы, к которым чрезвычайно благоволил ее старший сын, юный король Франциск. Наконец, после его внезапной смерти, которая тоже устраивала достойную преемницу своего далекого предка, Гизы утратили свое влияние, и Екатерина стала полновластной правительницей государства при втором своем сыне, юном Карле IX. Так сбывались предсказания астрологов о женщине, которая погубит семейство, в которое попадет.
Взяв бразды правления в свои руки, Екатерина начала умело лавировать между партиями католиков и гугенотов, не отдавая явного предпочтения пока ни той, ни другой стороне. После того как Гиз в прошлом году пал от руки убийцы в Орлеане, рядом с королевой-матерью оказались Колиньи и Конде, а кардинал после смерти брата нашел утешение в ее постели: так она обезоружила сильную партию католиков. Вожди протестантов тоже не остались без внимания: каждый из них имел любовницу, которая, ловко выуживая в постели нужные ей сведения, регулярно информировала свою королеву о замыслах кальвинистов. Теперь, после окончания войны, единственным верным другом и помощником Екатерины в ведении государственных дел стало семейство Монморанси. Но кто знает, что таилось в умах его представителей и что говорилось за стенами его дворцов? Быть может, там готовились заговоры с целью свергнуть семейство Валуа?
Вот над какой задачей мозговала королева-мать в одно прекрасное утро января 1564 года, когда кардинал только что покинул ее опочивальню. Дом Монморанси — вот где не было ее шпионов и вот куда надлежало их внедрить. Но как это сделать, если коннетабль, эта хитрая лиса, сразу же заподозрит неладное, едва увидит в своем доме нового человека? Значит, действовать надо окольным путем, через людей, которые служат семейству Монморанси и являются ближайшими поверенными во всех его делах.
Екатерина перебирала в уме всех и не могла остановиться ни на ком, и вдруг ее озарила одна любопытная мысль. Она вспомнила о Лесдигьере, поручике личной гвардии маршала де Монморанси. Правда, у него есть любовница, баронесса де Савуази, придворная дама, близкая подруга Дианы де Франс, но от нее мало проку. Здесь нужен некто, кто служил бы ей, французской королеве, и доставлял ей необходимые сведения.
После подписания мира с гугенотами в стране, по крайней мере, создавалась видимость этого, воцарились покой и порядок. Был изменен состав Королевского совета; теперь он состоял из представителей трех партий. В первую, протестантскую, входили принц Конде, адмирал и его братья — Д'Андело и Оде де Шатильон. Вторую представляли убежденные католики: кардинал Карл Лотарингский, кардинал Людовик де Гиз, герцог Неверский и герцог де Монпансье. Партия умеренных, или «политиков», повторим это еще раз, состояла из семейства Монморанси, канцлера Л'Опиталя, маршала де Вьевиля, епископа Орлеанского и Жана де Монлюка, епископа Баланса.
Прекратились вооруженные стычки на улицах и площадях городов, вошла в прежнее русло торговля. Окруженный сонмом богов и богинь, расцвел, ожил и будто бы по-новому засиял в лучах солнца Лувр: балы стали чередоваться со спектаклями и шуточными балаганами, шутки и смех теперь не умолкали ни на минуту, толпы цыган веселили придворное общество. Фрейлины королевы весело порхали вокруг столов, подносили гостям на золоченых подносах амброзию и нектар — пищу и напиток богов, — и были подобны прекрасным харитам[57], услаждающим слух и взоры захмелевших гостей пением и танцами.
Принц Конде, так долго рвавшийся ко двору, мечтавший, чтобы похозяйничать там, дав волю своей фантазии, быстро уяснил положение вещей и, окружив себя толпой фаворитов, заставил говорить о себе. Человек чувствительный, легко ранимый, он тем не менее в считанные дни прослыл дамским любимцем и волокитой за чужими юбками, хотя и был женат. Каждую ночь к нему в постель забиралась новая любовница, Конде тешился и забавлялся с нею до утра, потом выпроваживал ее и, зевая, заявлял, что эту он больше не хочет.
Именно об этом волоките и прелюбодее вспомнила Екатерина Медичи. Королева-мать взяла со стола колокольчик, позвонила и приказала послать за мадемуазель де Лимейль, официальной любовницей принца Конде.
— Садись, Изабелла, — Екатерина повела рукой в сторону стула рядом с собой.
Вошедшая сделала неглубокий реверанс и села. Королева с полминуты разглядывала ее, любуясь ее
