приоткрылись…
— Чего уставился? — спросила она.
— Глаза! — воскликнул Паша. — Я точно помню, что у тебя были голубые глаза, а сейчас — зеленые. Шмотки — чепуха. Волосы — тоже. Перекрасся ты хоть в красный цвет, я бы сразу узнал. Но у тебя изменился цвет глаз, это-то и ввело меня в заблуждение. А я не люблю, когда меня дурачат.
— Контактные линзы, — пояснила она. — У меня врожденный астигматизм, но это не единственный мой недостаток… То есть, вдаль-то я вижу хорошо… Но под носом не разгляжу даже такого крупного красивого мужчину, как ты… Вернее, не разглядела бы без линз…
Расстояние между их лицами перестало существовать.
— Давай, давай, — торопился Адидас. — Ты должен успеть первым. Пригласительный билет и все такое прочее уже заготовлено, — инструктировал он Рената. — Вот тебе папка. Аккуратнее, из крокодиловой кожи. Делать тебе, в сущности, ничего не надо. Сиди с солидным видом, надувай щеки. А папку на коленях держи, аккуратненько так. Вроде как в ней все сокровища мира.
— А на самом деле что в ней? — уточнил Ренат.
— Пять номеров городской газеты, да и то за прошлый год. Первое, что под руку подвернулось.
— Так в чем покупка?
— Покупка? — Адидас тоненько засмеялся. — Нет, ты сейчас согласишься, что я самый умный из них всех. А покупка в следующем: только один из всех знает наверняка, что в папке у тебя нет акций. Догадываешься, кто?
— Он? — Ренат поднял глаза вверх. — Он все знает, — согласился.
— Да причем здесь религия?! Мы о деле базарим. Только один человек знает, что ты блефуешь — это тот, кто на самом деле украл акции. Мой расчет какой? Подождем, посмотрим. Если тебе кто помешать захочет — эти вне игры. Пусть себе. А вот если один из игроков не отреагирует на тебя, да с такой роскошной крокодиловой папкой — значит, мы знаем — акции у него. Ну не умница ли я, признайся?
— Только одного не учел, — покачал головой Ренат. — С какого хрена…
— Ошибаешься, — снова засмеялся Адидас. — Если б я чего в делах хоть раз не учел, лежал бы где-нибудь, неглубоко. Ты хотел спросить, с какой стати тебе играть в мою игру? — и увидев утвердительный кивок Рената, продолжил. — Поясняю… Вернее, я мог бы сначала побазарить — мол, я тебя так, да разэтак… Но ты, бестия, знаешь, что мне нужен, и руки-ноги я тебе, пока дело не сделано, ломать не стану. Так вот, по честному: двое дружков твоих в больнице. Откажешься раз — один умрет. Откажешься два — второй… Ну а после я сдаюсь, твоя взяла. Ну и как, откажешься раз? — спросил он, словно детскую «считалку» произносил.
— Что вы собираетесь сделать, чтобы меня приняли за своего на этом собрании учредителей? — недоуменно спросил Дима, облизав перешедшую ему по кругу ложку с похлебкой.
Варево в самом деле казалось вкусным, только Дима опасался спрашивать, из чего оно приготовлено.
— Для начала приоденем! — весело воскликнул «Добрый Малый Робин».
— Это как? — уточнил Дима. — Из своего гардероба, что ли?
— Даже не представляешь, какие иногда хорошие шмотки люди выкидывают на помойки! Что ты скажешь насчет песочного цвета чесучевого костюма, кипенно-белой рубашки (ну дырочка там в районе сердца с опаленными краями, так заштопаем!) и галстука цвета забродившей вишни? Точно ведь, вишни? — уточнил он у компании, и многие согласно кивнули. — А по росту подгонит Основа, он в прошлом был портным.
— Я всегда портной, — заметил тот, кого назвали Основа. — Я портным и умру. Родись я в Италии и педерастом, был бы великим кутенком, — он потер лиловый синяк под глазом и трагически вздохнул.
— Вот видишь? — кивнул «Робин Гуд». — Прямо внебрачный сын Коко Шанель. Только не кутенком, а кутюрье.
— А с обувью как? — напомнила женщина по прозванью Паунинка.
— Кроссовки разве не сойдут? — возразил Дима.
— Ты бы еще кеды предложил, тоже мне спортсмен, — вздохнул «Робин».
— Ладно, — вмешался Заморыш, — у меня есть подходящая пара… Ну, да, да! — отмахнулся он от вопросительных взглядов, — Покойницкие, со вчерашнего снял. Но ведь новенькие совсем… А тому — все равно…
— Я пойду в кроссовках, — отрезал Дима. — Пусть в костюме.
А дальше что?
— Вот, — «Робин Гуд» протянул ему картонный прямоугольник.
— Что это?
— Приглашение на собрание акционеров. Водяные знаки, печать, личная подпись директора. У них с этим строго: небось, белужьей икрой угощать станут, зачем им посторонние рты. Пропуск, кстати, на два лица, — уточнил он. — Вторым лицом я окажусь — люблю на халяву а-ля фуршет.
— Подожди… Откуда у тебя оказалось приглашение?
— Пигва. Я тебя с ним уже знакомил, — «Добрый Малый Робин» указал на глуповатого вида человечка, который, пользуясь тем, что остальные отвлеклись, обсуждая наряд Димы на предстоящий выход в свет, теперь доедал похлебку из котелка. — Пигва — гений. За секунду нарисует любой документ. Вот только купюры у него не получаются — там бумага нужна особая. Ну и как гений — в остальном полное говно. Стая кормит его по доброте душевной. Он по моей просьбе нарисовал эту ксиву. Не сомневайся, распознать подделку не удастся.
— Откуда ваш Пигва узнал, как выглядят приглашения?
— Мне показывали, когда я был… в плену, — гордо пояснил «Робин». - а я ему описал. Вроде как фоторобот составил. А он же гений, на лету схватывает… Не сомневайся, — повторил он. — Гений и говно — все с одной буквы.
— А дальше?
— А дальше — ты, со своей бумажкой, — он помахал перед его лицом пригласительным удостоверением, — сразу становишься участником игры. Могут подумать, что карты, тьфу, акции, вдруг, у тебя… Тем самым отвлекаешь внимание… Следи за моей мыслью. Карты брошены на стол… Все думают, что козыри твои, ты обладаешь этим пакетом акций, сосредотачивают внимание… Внимание, внимание! А у твоих друзей в это время появится шанс улизнуть, пока остальные не придут в себя и не выяснят, что приглашение нарисовал Пигва. Но вот если документы из сейфа Трупина все-таки окажутся у кого-то… — нехотя добавил он.
— А если окажутся, тогда что?
— Тогда как в анекдоте.
— Каком анекдоте?
— Охотника на львов спрашивают: как вам удается добывать зверя, не попортив шкуры? Отвечает: прячусь возле водопоя, и когда подходит лев, наклоняется, чтобы попить, подбегаю сзади и откручиваю ему яйца. А если львица? Тогда откручу яйца себе, признается охотник, больше не понадобятся.
— Остается надеятся, чтобы нам не попалась львица, — подытожил Дима***
— Одет ты пристойно, — констатировало «Лицо городского масштаба», которое сидело рядом с Семеном на заднем сиденьи «Тойоты» последней модели.
Кроме них двоих, да шофера в машине не было никого.
— Ты выйдешь к микрофону и произнесешь речь, — инструктировал помощник мэра. — Попросишь почтить память безвременно ушедшего, как его там, Трупина вставанием. Как бывшего, подчеркиваю, бывшего совладельца завода.
— Доверенного лица, — уточнил Семен. — Он был всего лишь поверенным настоящих хозяев. Как, полагаю, и ты.
— Какая разница? Главное — бывшего. И обязательно — вставанием.
— Зачем? — поинтересовался, не оборачиваясь, шофер. — Может, по понятиям, Саида, директора, сначала почтим?
