увеличился в двадцать раз против своего первоначального объема. Интересно знать размеры этого древнейшего русского города или городка, впоследствии обратившегося в детинец Киева и резиденцию князей киевских. Вся площадь его равняется 26.316 кв.
Саженей; наибольшая длина от юга к северу — 238 сажень; наибольшая ширина от севера к востоку и к юго-западу — 148 сажень. В окружности своей по валам город Киев имел всего 540 саженей, а с предместьями мог заключать в себе не более двух верст. Пределы древнейшего Киева определяются так: на юге он граничил с глубоким оврагом, носившим название Перевесища (ныне Крещатицкий), на востоке — крутыми неприступными склонами горы, спускавшейся к Почайне; на северо-востоке — Подолом и на севере — оврагом, отделявшим городскую гору от нынешней Киселевки. На западной стороне находились ворота детинца, а перед воротами древнейший мост, соединявший детинец с «Горою» (нынешнее Софийское отделение Старого города). Вверху, по окраине нынешнего Крещатицкого оврага, шла единственная от устья Почайны (и с прибрежий Днепра) дорога в детинец, носившая название «Боричева увоза» или «ввоза». Далее на севере по тому же оврагу (огибая с запада Киселевку и следуя течению речки Киянки) та же дорога спускалась на Подол и потом шла к Вышгороду.
К сожалению, летописцы дают очень мало сведений о Киеве того времени. Есть только указание, что все остальное пространство «Горы» было не заселено, а занято полями и огородами; а на западных и южных окраинах «Горы» начинались леса. Даже под самым городом, от его стен, на месте нынешнего Крещатика, за Боричевым увозом, уже начинался лес и тянулся далеко на юг.
Этими ограниченными сведениями исчерпывается все, что известно из летописей о древнейшем городе — матери городов русских в IX-X столетиях.
3. НОРМАННЫ НА ДНЕПРЕ
В то время, когда начинается наш рассказ, древний Киев только что успокоился после страшных пережитых им невзгод и испытаний.
Киевляне только что освободились из-под власти хазар, покоривших все приднепровские земли. Это не стоило никаких особенных усилий воинственному народу. Приднепровские славяне сдались врагам почти без борьбы, но при этом произошел факт, как бы предсказывавший всю дальнейшую будущность этой страны.
Киевляне, как говорит Нестор, дали хазарскому кагану, в виде дани, «по мечу с дыму».
Может быть, хазары взяли такую дань с намерением обезоружить покорившиеся им племена, но только когда их мудрецы увидали эту дань, то не могли скрыть своей печали.
— Что с вами? — спрашивал мудрецов Каган.
— Горе нам, — отвечали они, в смущении покачивая своими седыми головами, — горе нам! Придет время, и мы будем данниками этих побежденных людей!…
— Почему?…
— Есть этому самый верный признак: их мечи острые с обеих сторон, а наши имеют только одно лезвие…
Тогда, может быть, гордый Каган и его приближенные только посмеялись над этим предсказанием, но время доказало, что правы были мудрецы хазарские, предсказывая великую славу народу славянскому…
Пришло время, и быстро пролетело оно. Стряхнули с себя иго хазарское и поляне, и дулебы, и северяне, и радимичи, и вятичи.
И легко стряхнули.
Помогли им в этом норманнские ярлы Аскольд и Дир, любимцы ильменского великого князя Рюрика, уже укрепившегося среди северного союза славян и решившего дать и Днепру с его родами свою правду.
Аскольд и Дир с дружиной были посланы на Днепр в Киев; великим князем им было поручено присоединить северный союз к южному.
Быстро пронесся среди приднепровских родов слух что к ним идут норманны.
В то время в Киеве был злейший недруг ильменского князя Рюрика -Вадим, уже изгнанный с берегов Ильменя. Разом встрепенулся бывший старейшина при одном только известии о близком появлении тех, кого он считал своими заклятыми врагами…
«Кто такие? Зачем? Нет ли и его с ними?» — вот вопросы, взволновавшие не успокоившуюся еще душу Вадима.
Он стал приглядываться к тому, как готовятся в родах к встрече нежданных, незванных гостей. Но все было тихо кругом и покойно. Никто в родах кротких обитателей днепровского побережья и не думал готовиться встречать пришельцев с оружием в руках.
— Зла мы им делать не будем, — говорили повсюду, — так и им нет нужды нам зло делать.
— Встретим с почетом и лаской, как гостей дорогих.
— Сами им навстречу выйдем и поклон отдадим.
— Что вы делаете? Вспомните Ильмень, — пробовал было подавать советы Вадим.
— А что Ильмень-то?
— Да, ведь, они его кровью и огнем обошли весь… Сколько людей погибло!
Но Вадиму на это возражали:
— Так там сами были виноваты! Ты же, ведь, их послов конями разметал. — Вот, они за зло злом отплатили!
— А мы их добром встретим!
Никакие доводы, убеждения не действовали на миролюбивых полян. Они даже на Вадима стали косо поглядывать.
— Ушел бы ты от нас, — говорили ему, — а то и нам беды наделаешь…
— А по нашему даже хорошо, что они сюда идут… Мы сами от них добра ждем!…
— Теснить больно стали нас ханы хазарские, так у варягов нам против них помощи просить можно будет.
— Они-то уже помогут нам! Люди ратные, в этом деле могучие, может быть, и прогонят хазар.
Вообще, на Днепре были очень довольны приходом варяжской дружины. Скоро о ней пришли более подробные вести. Варягов было много, все они были прекрасно вооружены, шли в днепровский край под начальством ярлов своих Аскольда и Дира; где добром да лаской их встречали, там никому обид не делали.
Вступив в днепровский край, Аскольд и Дир сразу же изменили свои намерения. Из Нова-города выходили они с тем, чтобы при помощи оружия присоединить его к владениям Рюрика, но, чем дальше были они от Ильменя, тем все резче изменялись их замыслы.
— У Рюрика и так земли и народу много, — говорил более энергичный Аскольд Диру, — довольно с него.
— Братьев, вон, куда поближе да полегче послал, — поддерживал друга Дир, — а нам сюда идти повелел…
— Так что же за охота нам для него стараться! Лучше постараемся для себя… Он будет конунгом ильменским, а мы станем владеть здешними землями…
— Тесно не будет! И ему, и нам места хватит…
Так порешили между собою друзья. Поэтому они, не надеясь особенно на силу оружия, — дружина их была невелика — всеми силами старались лаской привлечь к себе расположение миролюбивых племен.
И они не ошиблись.
Ласка и добро оказались более сильными, чем оружие ратное.
На Днепре все принимали их, как дорогих гостей…
Да и сами витязи старались всеми силами расположить к тебе киевлян. Они были добры, ласковы, их владычество и главенство скорее были полезны, чем тягостны.
