хотите перемен.
— Будем надеяться, что теперь все изменится к лучшему. Спустя два дня, вечером, Маргерит вошла в свою почти пустую спальню, собираясь лечь спать, а заодно решить, идти ли ей на свидание с Полуночным разбойником.
Ее сердце рвалось к нему, но разум говорил, что даже думать о романтическом ночном свидании с незнакомцем — безумие. Проведя в раздумьях около часа, она в конце концов убедила свою совесть в том, что не делает ничего плохого. Маргерит причесалась и надела простое голубое платье, корсаж которого украшали бантики. Без кринолина оно волочилось по полу, и пришлось его надеть, иначе разбойник подумает, что она явилась к нему в ночной рубашке.
Охваченная волнением, с пылающим лицом, она крадучись спустилась по черной лестнице и вышла на террасу. Ей нужно лишь пробежать мимо конюшен, затем через рощу и оказаться… оказаться на лугу, залитом лунным светом. Легкий ветерок пробегал по траве, и маргаритки с колокольчиками покачивали головками, словно приветствуя ее.
Задыхаясь, она оглядела луг, но не увидела своего поклонника. Она шла по серебрившейся под луной траве и думала, видит ли он ее сейчас. Позади нее в роще хрустнула ветка, и она резко повернулась.
К ней приближался человек, закутанный в плащ со шляпой в руке. На нем был белый парик и маска, скрывавшая большую часть лица. Мощная высокая фигура — таким она запомнила его с той ночи на дороге.
Его улыбка была так же неотразима, как и в ее мечтах, руки в белых перчатках тянулись к ней, чтобы обнять. Он опустился перед ней на одно колено. Его лицо оставалось в тени, и она не видела выражения его глаз в прорезях маски и с замиранием сердца ждала…
Ей не было страшно, сердце не сжималось от дурных предчувствий, а тело трепетало, ожидая его прикосновений.
— Вы пришли, — прошептал он. — Я боялся, что вы не захотите встретиться со мной.
— Любопытство сгубило не одну женщину, — улыбнулась она. — А почему вы говорите шепотом?
— Тише, слушайте ночь, моя красавица. Она поет, но ее песнь слышит лишь тот, кто молчит.
Она вслушалась в тишину и ощутила спокойствие, царившее на земле, и увидела высоко над головой сверкающие огоньки звезд.
— Это прекрасно, — тоже шепотом ответила она. — Звезды смотрят на нас.
— Я уверен, они нас не осуждают.
Он поднялся и сжал ее руку, а она смотрела на скрытое маской лицо, жалея, что не может его увидеть. Полуночный разбойник, таинственный незнакомец.
— Люди не столь великодушны. Я совершаю постыдный поступок, встречаясь здесь с вами?
— Да, очень дурной, — с ослепительной улыбкой подтвердил он.
— Вы не могли бы снять маску, чтобы я увидела ваше лицо? — Она дотронулась до мягкой кожи маски, но он быстро перехватил и отвел в сторону ее руку.
— И узнали, кто скрывается под маской Полуночного разбойника? Нет. Если вы узнаете, кто я, то может так случиться, что именно вы отправите меня на виселицу. Простите, но я не могу рисковать.
— Я никогда бы не предала вас. — Она снова коснулась его лица, проведя пальцем по овалу его подбородка.
— Вы-то, возможно, и не предали бы, но вас могут заставить это сделать. Я не могу допустить, чтобы вы попали в такое положение.
— Но назначаете мне тайное свидание, — возмутилась она. — Вы бессовестный человек.
— Скорее человек с сердцем, не ведающим стыда, но я не бессовестный. В глубине души я скучный и порядочный человек.
Она засмеялась и побежала по лугу. Ветерок ласкал ее плечи, распущенные волосы развевались за ее спиной, и она почувствовала себя свободной от всех условностей. Вот об этом она и мечтала: жить полной жизнью, чувствовать себя желанной и… Мужчина, охваченный страстью, бежал за ней, длинный плащ бил его по ногам. Он догнал ее и, схватив, закружил так, что у нее все поплыло перед глазами и смех замер на губах.
От него пахло лесом, свежими опилками, как будто он пришел с лесопилки, и еще — фиалками. Запах напоминал ей бальзам, которым ее мать лечила ей синяки и царапины.
Он крепко прижал ее к себе, его руки жадно гладили ее спину, а она замирала от наслаждения. Волна желания охватила ее тело, и колени подгибались.
Он сжал руками ее талию и поднял высоко над землей. Она ухватилась за его плечи и, смеясь, смотрела в его улыбающееся лицо.
— Я боюсь высоты, — призналась она, и он нехотя опустил ее на землю. Сердце ее колотилось, дыхание перехватывало. Ее нежность смешалась с его силой, дыхание восстановилось, и она с восторгом отдавалась возносившей ее в небеса страсти.
— Ты так прелестна, что мне хочется плакать, — хрипло простонал он. Он нашел ее губы и впился в них поцелуем. На мгновение у нее пронеслась мысль о Чарлзе, она ощущала его поцелуи, которые изумили ее и воспламенили желание. Она отогнала мысль о нем и вся отдалась этой безумной тайной минуте, когда ей не надо было играть какую-то роль.
Он оторвался от ее губ, и она прошептала:
— Поцелуй меня еще.
Губы сливались в поцелуях, языки бесстыдно изучали мягкую теплую глубину рта, тела крепко прижимались друг к другу…
Он нащупал шнуровку корсажа и дрожащими пальцами развязал узелок. Глухой стон вырвался у него, когда рука добралась до ее груди, прикрытой теперь лишь тонким шелком сорочки.
Он наклонился и поцеловал сквозь ткань сосок и не отрывался от него, пока он не затвердел и не застыл в предвкушении.
Она вздохнула от наслаждения, мечтая о близости, которая одна только и могла наполнить ее блаженством.
— Ты такая горячая, — улыбнулся он, — словно у тебя внутри горит огонь.
— Я так долго ждала, чтобы сбросить с себя оковы. Чтобы жить, познать саму себя, узнать, что такое счастье, если только…
Он закрыл ей рот страстным поцелуем, затем принялся ласкать губами нежную кожу шеи. Его ласки возбуждали и дразнили ее, доводя до исступления, ранее ей неведомого.
Он оторвался от нее, и у нее вырвался тихий стон разочарования. Он быстрым движением расстегнул пряжку плаща и расстелил его среди полевых цветов. Нетерпеливо стянул перчатки и, отшвырнув их в сторону, сбросил черный камзол и жилет, и теперь только белая рубашка отделяла Маргерит от его тела.
Он помог ей снять платье, а она, сунув руки под его рубашку, ласкала его гладкую кожу, покрывавшую твердые мускулы, и сжигавшая ее страсть причиняла ей боль.
Он схватил ее руки и провел ими по своему животу и ниже, и она удовлетворенно вздохнула, узнав, как сильно он жаждет ее.
— Милая! — услышала она его мучительный стон. Он начал лихорадочно освобождать ее от юбок и кринолина, дергая завязки на талии и пытаясь расстегнуть крючки и пуговицы. Она чувствовала, что умрет, если он прямо сейчас не удовлетворит ее желания, не возродит в ней чувства, которые она так долго подавляла в себе.
— Возьми меня, — шептала она, опускаясь вместе с ним на расстеленный плащ. Она сжала бедра, стараясь успокоить пульсирующую боль. И вдруг подумала, что даже не знает его имени. — Возьми меня. Возьми меня…
Он рывками освободился от одежды и снова попытался ее раздеть. Она хотела ему помочь, но они вдвоем не смогли справиться с завязками ее юбок. Он сквозь сорочку покусывал ее возбужденные соски, и она прижималась к нему, мечтая о близости.
— Я хочу тебя, — простонала она, целуя его шею.
Ее нижняя юбка задралась до талии, и он прижался к ее обнаженным бедрам. Она, чувствуя горячую силу его желания, провела рукой по его ягодицам, затем сжала в ладони возбужденную плоть. Он ласкал
