– Петь, ты меня научишь?
– Чему еще?
– Ну, что ты там на ОБЖ показываешь? Полотенцем по ушам.
– Че-го?
– Ну, самооборона!
От неожиданности я молотком долбанул себе по пальцам, и громко выкрикнул любимое междометие Ильича. Но Лилю трудно было сбить с мысли.
– Мне девочки твои рассказывали, Петь! Ну, как грузинов вырубать. Знаешь, как ко мне клеятся? Особенно грузины!
– Лиля, – отчетливо произнес я, – я никогда не учил своих учениц вырубать грузинов.
– Ну, полотенцем по ушам, Петь!
– Да о чем речь?!
– На выходные Алиса из твоего класса поехала в область, к родственникам. На поезде. В купе ее соседом оказался грузин. Стал домагаться, приставать к девчонке:
– Хачу тэбя, хачу тэбя!
Она сидела на верхней полке. Раз его отшила, второй. А он:
– Ой, нэ магу, хачу тэбя!
Ей надоело, вспомнила она твои уроки, взяла вафельное полотенце, перекинула ему через голову, и взахлест как долбанет по ушам! Грузин упал и лежит. Минута проходит, две. Грузин лежит. Алиса испугалась. Хотела за помощью бежать, но грузин очухался, открыл глаза, встал и говорит задумчиво:
– Надо же, вроде в поезде еду. А вроде как на Кавказе побывал... Маму, папу повидал...
– Понимаете, – извиняющимся голосом начала Алиса, у нас в школе на уроках преподают самооборону и ...
– Предупреждать надо, – ласково прервал ее грузин.
Всю оставшуюся часть пути он, прежде чем выйти из купе, обращался вежливо к Алисе:
– Можна, я в туалэт пайду? А? Можна в туалэт?
– Да, пожалуйста, пожалуйста, идите себе в туалэт, что вы все время спрашиваете? – отвечала Алиса. Петь, ну научи полотенцем по ушам!
Я заржал.
– Не по ушам. Она влепила ему по сонной артерии. Это и ребенок может.
– А как? – доставала она меня.
Я взял со стола чей-то недошитый фартук и набросил его на Лилькину нежную шею.
– Главное, не перестараться.
– Чтоб на Кавказ к маме-папе не отправить?
– Чтоб к праотцам не отправить, а так, кайф пусть ловят...
Дверь открылась и на пороге появилась Дора Гордеевна. С нескрываемым ужасом она посмотрела на меня, на фартук, на Лилю.
– Спасибо, Петр Петрович, – вежливо и сухо сказала Лиля, снимая фартук со своей шеи. – Я все поняла. Я хорошо поняла как можно ... немного растянуть изделие.
– И не забудьте намочить ткань! – назидательно посоветовал я.
От неожиданности Дора всхрюкнула, но вдруг сменила гнев на милость.
– Дроздов, вы тут, да? Ну и работайте, работайте. Ремонтируйте. Изучайте ткани.
И ушла. Я так понял, что мои прятки в кабинете труда ее вполне устраивают. Даже, если я похотливо задушу фартуком учительницу труда.
– Ты у прокурорши была? – спросил я Лилю.
– Да ну ее. Ляпну еще что-нибудь. Я поэтому здесь и сижу.
Ну, ты, допустим, не поэтому. Поэтому тут сижу я.
По-видимому, Дора во всех была более-менее уверена, только не во мне. Все-таки, я «подозрительный» тип. Хотя, если бы она была умнее, догадалась бы, что я-то как раз лишнего не сболтну.
Мне не хватило нужных гвоздей и я пошел задворками к своему сараю. Как раз такие оставались у меня дома, когда я сколотил свой лежак.
Дома царил разгром. Видимо, общение с Бедой дурно повлияло на собаку, потому что Рон перевернул в каморке все, что можно было перевернуть. Одеяло валялось в углу, по всему полу была рассыпана гречка и макароны – наши запасы еды. Даже некоторое подобие штор на единственном окне висело жалким остатком на одном гвозде. Виновник возлежал на моем лежаке и грыз некий предмет.
– Фу! – заорал я. – Что ты наделал, вонючка?
Я отобрал у него жвачку. Это оказались очки. Вернее, жуткие окуляры. Вот почему она все утро щурилась. Не только я от страсти потерял штаны. Я хотел врезать Рону по толстой заднице, но не смог, уж очень виноватый был у него вид.
– Все, счастливае детство закончилось, парень. Построю конуру, будешь охранять территорию.
Рон сел, встал, дал лапу, лег и исполнил команду «голос». Понятно, до того как заснуть, она занималась дрессировкой моей собаки. Я забрал гвозди и, решив, что очки – хороший повод опять меня найти, сунул их в карман, а ключ засунул под порог, как в деревне у бабушки. Вечером лучше пирог пожую. Пусть ищет меня в школе, а не развращает собаку в мое отсутствие.
В школе я налетел на Татьяну.
– Петр Петрович, вы уже были у прокурора? – почему-то сухо поинтересовалась она.
– А надо?
– Конечно, Елена Владимировна ждет только вас.
– Почему меня?
– Ну, она спросила, кто еще не опрошен, я сказала, что вы ведете много предметов в школе... – Татьяна была какая-то уж очень официальная, и ее почему-то совсем не волновал вопрос моего ужина. Придется пойти к прокурорше. Все равно теперь найдет. Бейсболку напялить нельзя, а так не хочется светить свою физиономию перед этой с виду безобидной девушкой. Я вспомнил про очки. В кармане джинсовки, кроме них оказалась еще какая-то тряпка, я вытащил ее – это был Лилькин недошитый фартук. Я подумал и соорудил из него бандану. Тонкая оправа окуляров оказалась сильно помята Роном. Я покрутил ее в руках, и она вдруг чудесным образом приняла нормальную форму. Я водрузил очки на нос. Уж не знаю, сколько там было диоптрий, только пол встал на дыбы, а стены наклонились. С трудом вписываясь в повороты, я направился в учительскую. По дороге мне, конечно же, встретилась Лиля.
– Ну и видок у тебя!
– Да вот, к прокурорше пошел, Танька-художница сдала.
Лиля внимательно посмотрела на меня.
– Петь, у тебя в гардеробе стало так много женских вещичек! И таких крутых!
– В смысле? – выпучил я глаза, – Лиль, фартук я потом отдам. Я в нем просто не очень умный кажусь, может, быстрей отвяжется.
– В смысле, что эти очки в «Вижене» стоят триста долларов. А пижамка, в которой ты на пробежку бегаешь, в салоне «Реноме» продается за пятьсот баксов. – И она ушла, снова красиво качая бедрами. Я стащил с носа жуткие окуляры. Триста долларов? Что-то Лилька путает. Я смело шагнул в учительскую.
Милая девушка оказалась язвой. Мой внешний вид ее не удивил и не заставил задать меньше вопросов, в виду умственной отсталости респондента.
– Вы давно работаете в школе?
– Почти месяц.
– Вам известны факты вымогательства денег у родителей? На ремонт крыши, подвала, туалетов?
– Ремонт? Туалетов? Крыши? Что вы! – я постарался остаться идиотом. – Я тут сам все ремонтирую! Бесплатно! – Я потряс перед ее носом пригоршней гвоздей, извлеченных из кармана. Она поморщилась и с усмешкой кивнула.
– То есть, вы не знаете, что за каждого принятого в эту школу ребенка, родители выкладывают кругленькую сумму?
– Что вы?!
– То есть, это неправда, что существует также некая помесячная плата, и если кто-то не может или
