помещении. И нужно было занимать его как можно дольше.
Наконец Маргарет все это надоело, она высказала обеим А-Гард, что думает об их бабушках, и отключилась.
Тут же раздался трезвон аварийного вызова.
– Ну, это уж точно твоя бабуля! – воскликнула Зульфия. – Скорее в камеру!
Люс первой впихнула Серебряную Свирель, потом втиснулась сама. Она попыталась захлопнуть дверь изнутри, что было невозможно в принципе, и тут мудрая Зульфия сунула ей за пазуху маленький, совершенно противозаконный в двенадцатом веке, но крайне необходимый Люс предмет, обнаруженный на полке возле пульта.
В тот миг, когда двери камеры закрылись, на экране появилась Диана. Вид у нее был яростный.
– Немедленно прекратить! – крикнула она.
Отшвырнув лаборанта, Зульфия схватилась за главный на панели тумблер.
– Немедленно отставить! – продолжала бушевать Диана. – Ты знаешь, кто там, в камере?!. Знаешь! Это же Марианна Ольдерогге! Меня только что нашла Илона…
– Конечно, знаю, – работая на клавиатуре, ответила Зульфия. – Но у нас просто не было выбора!
Тут в зал вбежали Асият, Нора и Илона.
Прикрывая собой панель, Зульфия повернулась к ним и застенчиво улыбнулась.
Она держала паузу, сколько могла.
– Я хочу, чтобы так было… – прошептала Зульфия, теребя кончик правой косы. – Это мое желание, мой каприз… А беременной женщине ни в чем нельзя отказывать…
Асият всплеснула руками.
Когда Диана на экране и заговорщицы в зале опомнились, агрегат камеры уже вовсю ворчал. Вмешиваться было поздно. Люс и Свирель благополучно отбыли в двенадцатый век.
Зульфия жалела лишь об одном – они не насладились немой сценой…
О том же жалела и Люс, проваливаясь в дебри средневековья. Она могла держать пари, что Зульфия справится с ситуацией, но увидеть все эти растерянные физиономии, услышать их жалкую и более недействительную ругань!…
Единственное, что ее тревожило – как перенесет путешествие Свирель.
И впрямь, Люс пришлось повозиться, приводя ее в чувство. Наконец лежащая на свежей травке певица открыла большие голубые глаза и прошептала:
– Действительно…
– Что – действительно? – осведомилась Люс, поднимаясь с колен и шаря рукой за пазухой.
– Ну, что мы – здесь! Были в какой-то конуре, и вдруг – настоящая природа! Воздух! Небо!
Люс сама иногда срывалась с нарезки и впадала в бурные восторги. Но когда это самое затевала другая женщина, она спешила убраться подальше. Тем более, что у нее было срочное дело.
Люс что есть духу понеслась к стоявшему на опушке дубу.
Хрономаяк, упрятанный в дупло, был немалой величины и провалился туда довольно глубоко. Люс пришлось повиснуть над ним вверх тормашками – ноги снаружи, туловище в дупле. Одной рукой она придерживалась, другой вынула из-за пазухи отвертку-крестовик.
Ей нужно было вывинтить четыре шурупа, снять прозрачную пластинку и вынуть из гнезда хотя бы одну пластину антенны. Причем – в полной темноте.
Но недаром эту женщину звали Люс-А-Гард!
Единственное, что ее несколько смущало при возне с хрономаяком, так это странные звуки снаружи, довольно пронзительные и, на вкус Люс, не больно-то гармоничные.
Вытащив на всякий случай не одну, а две пластины, она выкарабкалась из дупла и все поняла.
Сидя в густой траве, Свирель сосредоточенно пела. Это были какие-то вокальные упражнения, напоминавшие хроматические гаммы. Певица занималась этим скучным делом с такой самоотдачей, с какой Люс – катами карате.
Люс оглянулась по сторонам. Таскать пластины с собой было решительно незачем, и она осторожно засунула обе вместе с отверткой за отставший пласт дубовой коры. Теперь ни ее, ни Свирель нельзя было так просто извлечь отсюда. С другой стороны, если бы они попали в беду и не могли воспользоваться браслетами, то на помощь рассчитывать не имело смысла. Люс взвалила на себя немалую ответственность – а безмятежная Марианна Ольдерогге беззаботно проверяла, как ее драгоценный голос перенес путешествие!
– Ты чем это занимаешься? – сердито спросила, подойдя к ней, Люс. – Если тебе так уж хочется звучать – исполни мадригал какой-нибуль, или эту… канцону! Мы же в двенадцатом веке!
– Да? – Свирель задумалась. – Ты знаешь, у меня в основном оперный репертуар. Может быть, стретту из «Трубадура»?
– Давай сперва выберемся отсюда, – решила Люс и протянула певице руку. Та с трудом поднялась с земли.
Они были в трех шагах от той самой дороги в Ноттингем, где Люс обнаружили спешившие на праздник девицы. А-Гард задумалась – в тот раз она знала, где искать молодцов из Шервудского леса. В этот раз она не знала решительно ничего, да еще следом плелась примадонна. Опять же – в тот раз ее отправляли в двенадцатый век специалисты, способные рассчитать время с точностью до часа. А в этот раз – Зульфия. И Люс побаивалась – как бы ее не занесло в Ноттингем задолго до состязания стрелков?
Что-то говорили тогда девицы про замок Блокхед. Может быть, на худой конец стоит поискать пристанища в замке? И там разведать насчет Томаса-Робина и его удалой команды? Ведь искать их в лесу – бесполезное занятие. И хорошо, если Люс угодила в двенадцатый век после своего знакомства с ватагой, тогда ее признают за свою. А если – до знакомства?
– Ай! Это что там такое?!. – Свирель взвизгнула не во всю мощь своего тренированного горлышка, но вполне удовлетворительно.
– Ничего особенного, – выглянув сквозь кусты на дорогу, сообщила Люс. – Рыцарь в полном вооружении. Стой спокойно, он сейчас проедет мимо.
Она сообразила, что напугало Свирель – вдруг объявившийся над кустами пернатый шлем, детали которого грубо копировали человеческое лицо, а может, и львиную морду.
– Так это – настоящее средневековье? – вдруг осознав случившееся, воскликнула Свирель.
– Тихо ты! – приказала Люс, увлекая голосистую спутницу в лес. – Чего доброго, услышит и погонится… Да, это оно и есть – средневековье. Мы с тобой на опушке Шервудского леса. Здесь водятся олени, кабаны и настоящие мужчины. Сейчас ты совсем придешь в себя, и мы отправимся на охоту. Сегодня ты затравишь отличную дичь!
– Нет, – тихо сказала Свирель. – Я так не могу.
– Как не можешь? – не поняла Люс.
– Ну, так – сразу… Я же совершенно их… ну, его… не знаю! Как можно с незнакомым человеком – и вдруг сразу?…
– Во-первых, можно, – возразила Люс. – Тут же за тобой никакая пресса не шпионит, что хочешь, то и делай. Во-вторых, не обязательно сразу. А в-третьих, когда ты увидишь стрелков из Шервудского леса, такие дурацкие вопросы уже не будут тебя беспокоить.
– Тебе легко говорить… – надулась Свирель и вдруг замерла, разинув рот.
– Ты что это? – даже испугалась Люс. Вид у Свирели был – будто она наступила на ядовитую змею.
– Слушай! А как это повлияет на голос???
Ошарашенная Свирель села куда пришлось – и, к счастью, это был почтенный пень. Люс тоже растерялась – естественно, о голосе «сопровождаемого лица» они с Зульфией как-то не подумали.
Полчаса Люс плела ахинею о положительном воздействии личной жизни на физиологию вообще и голосовые связки – в частности. Наконец под угрозой оказались ее собственные связки.
Все же ей удалось воодушевить Серебряную Свирель, отцепить ее от пня и повести за собой на поиски «зеленых плащей».
– С ними у тебя не будет никаких проблем, – уже сбиваясь на хрип, проповедовала Люс. – Это простые, замечательные ребята, они увидят тебя и обалдеют! Скажи честно, когда в последний раз мужчина балдел от твоей великолепной груди? А?
