Люс спокойно прошла бы мимо берлоги, если бы ей в лицо не угодило что-то одновременно мягкое и шершавое, заставив ее резко остановиться и схватиться за нож.
Шершавое плюхнулось наземь к ее ногам. Люс нагнулась, подняла предмет – и в свете костра, пробивавшемся сквозь кусты, увидела парчовый венчик Свирели.
И она поняла, что языковой барьер не помешал парочке договориться.
Люс тихонько засвистела. Это был условный свист, о котором они успели договориться еще на подступах к хронокамере. Удивительно, но Свирель его услышала. И того удивительнее – она обрадовалась!
– Люс! – воскликнула она. – Люс, я здесь, только не подходи! То есть, подходи, но не близко!… Слушай, переведи, пожалуйста!… Он же меня совершенно не понимает!…
– Что перевести-то? – ворчливо спросила Люс, и тут к ней из берлоги вылетело бледно-лазоревое покрывало.
– Переведи, что я боюсь!
– Это ты, парень? – раздался голос Джека. – Слушай, шел бы ты к костру, я тут и без тебя управлюсь. Только скажи сестрице, что я на ней жениться хочу! А то она так просто не дается… Вот – торжественно обещаю и даже за крест держусь…
– Ай! Только не это! – вскрикнула Свирель.
И Люс, уже морально готовая к тряпичному обстрелу, поймала в воздухе странный предмет.
– Ну и одежки же у них в этой Испании… – раздался из берлоги голос Джека. – Ты, парень, давай, переводи, что женюсь!
Люс потрясенно молчала. Сперва она даже не разобрала, что это у нее в руках за мешок с огромными прорехами. Потом сообразила. Ей никогда не приходилось не то что держать, а даже видеть дамские трусики такого фантастического размера…
– Марианна, он на тебе жениться хочет! – крикнула Люс. – Представляешь?
– Этого еще не хватало! – отвечала певица. – Ну, скажи ты ему наконец, чтобы он поосторожнее! Я же боюсь! Ай!
Люс поняла, что из берлоги сейчас вылетит и платье.
– Погоди! – вдруг вспомнила она. – Ты побрызгалась этой дрянью против блох?
– Какие блохи?! – в отчаянии воскликнула Свирель. – Он совсем озверел! Ай! Ой! Люс, я его сейчас убью!
– Послушай, Дик! – перешла Люс на архаическое наречие стрелков Шервудского леса. – Ты там поосторожнее! Побереги сестрицу! Она-то себя для тебя сберегла!
– Ну-у! – взвыл от восторга Джек. – А вот сейчас разберемся!
– Я тебе разберусь! – пригрозила снаружи Люс. – Если Марианна еще хоть раз пискнет – я сам к тебе туда залезу!
Но ответом ей было рычание.
– Свирель, расслабься! – вскричала Люс, поняв, что на Джека уже ничем не подействуешь. – Расслабься и будь как кисель! Тебя спасет только это!
И тут Шервудский лес огласился пронзительным воплем. Вопила глотка, привыкшая наполнять звуком просторы величайших концертных залов мира.
После чего, стряхнув с себя оглохшего Джека, Свирель рванулась из берлоги. Она запуталась в зеленом плаще, нечаянно замоталась в него так, что на свободе остались только ноги, и понеслась вниз по склону – мимо Люс, мимо костра, мимо стрелков, совершенно не разбирая дороги.
Плотный плащ уберег ее от колючек, и она пропорола собой кустарник почище пушечного ядра.
Стрелки, совсем было задремавшие у костра, вскочили на ноги. Первым у берлоги оказался Робин- Томас. Он схватил за шиворот запутавшегося в корнях Черного Джека и выудил его оттуда совершенно ошалевшего и расхристанного. Сообразив, что случилось в берлоге, вожак расхохотался так громко, что эхо пошло по лесу. Далеко было воплю Свирели до этого хохота.
Рыжий Питер зажег от костра смолистый сук и тоже вмиг оказался возле берлоги. Туда же спешили стрелки, узнавали друг от дружки подробности, и говорили бедному Джеку такие комплименты, что в трех милях от костра их реготание спугнуло и заставило удариться в паническое бегство оленье стадо.
У Люс теперь была одна задача – выловить в ночном лесу перепуганную Свирель. Певица так шпарила сквозь кусты – только треск стоял. Зарослей колючей малины она просто не замечала. Через ямы и колдобины ее переносил впотьмах, по всей видимости, Святой дух.
Конечно, рано или поздно дыхание у беглянки сбилось бы, и она, поразмыслив, решила вернуться к костру. Но Люс могла дать голову на отсечение, что Свирели никогда в жизни не доводилось искать дорогу в ночном лесу. Помянув собственную выдумку с «сопровождающим лицом» соответствующим словом, Люс кинулась в погоню.
Она обнаружила Свирель на речном берегу. Возможно, та бы и в реку кинулась, и сгоряча ее одолела, но сходу влетела в камыши, что росли на топком месте, и там увязла.
Пока Люс высвобождала ее, небо начало светлеть.
– Немедленно домой! – твердила Свирель. – Ни секунды здесь не останусь! Хватит с меня настоящих мужчин!
– Конечно, конечно, вот сейчас тебя и отправлю, – твердила Люс, кутая ее в зеленый плащ. – Только приведу в человеческий вид и отправлю…
С одной стороны, Свирель вроде уже не была ей нужна. Мавританка сделала свое дело, мавританка может уходить… А с другой – как она объяснит ватаге, куда подевала сестрицу?
– Я думала, у меня спазмы в горле начнутся, – продолжала Свирель, имея в виду то, что долгий бег оказался серьезной нагрузкой для ее горлышка. Тут Люс ее вполне понимала – у самой после предельный нагрузок могло разболеться то же место.
– И зачем ты мне, спрашивается, так врала? – вопрошала возмущенная Свирель. – Нет, ты мне объясни, что означает все это вранье?! «Побереги меня, побереги меня!» Ничего себе! Он меня чуть не задушил! Чуть не раздавил! Я вся в синяках!
– Да не врала я, – оправдывалась Люс, с ужасом слыша в собственном голосе жалобные нотки. – Тебе просто не надо было сопротивляться! От сопротивления настоящие мужчины обычно звереют…
Но сказала она это без особой уверенности.
– Чем дальше от меня будут эти настоящие мужчины, тем лучше! – объявила Свирель и взялась правой рукой за браслет, что охватывал левую.
– Сама же ты во всем виновата! – в ужасе от этого жеста воскликнула Люс. – Тебе надо было тихо и кротко ласкать его, перебирать его волосы, целовать его в шею – тогда бы он понял, что ты ждешь от него такого же поведения. А ты брыкалась! Вот он тоже и стал брыкаться!
– Он бы ничего не понял! – возразила Свирель, и в голосе ее было куда больше уверенности, чем у цитирующей справочник для молодоженов Люс. – Он же вообще ничего не понимает! Он только хохочет от восторга или рычит!
– Рычит? – удивилась Люс и вдруг вспомнила – а ведь Джек в берлоге действительно рычал, да так, что, наверно, и у костра было слышно. В бабкиных книгах такой рык имелся, и там он свидетельствовал о мощном темпераменте. И Люс очень захотелось услышать, как рычит Робин-Томас…
– Точка, – подвела итог Свирель. – Возвращаюсь! Я для этих ваших десантных дел не гожусь! Что там надо было нажимать?
– В таком виде? – Люс даже руками развела. – Да тебя же просто засмеют!
Вид действительно был лихой – розовая рубашка чуть ниже колен, поверх этой рубашки – корсет сложной конструкции, правая туфля – на ноге, а левая пустила пузыри в камышах…
– Пусть засмеют! – надулась Свирель. – Это лучше, чем торчать тут в сырости! Ты не представляешь, что будет, если я подхвачу насморк! Причем – по своей вине! Я же ни гроша за него не получу!
Люс поняла – голос Свирели застрахован от хвороб вроде насморка на случай, если из-за него сорвется какое-нибудь выступление.
– Кто заставляет тебя торчать в сырости? – возмутилась Люс. – Ты вполне можешь выбраться на сухое место!
Но Свирель, не сделав ни шага, принялась крутить браслет.
