– А-а… Ну, контракты Мурзука сам знаешь, на что годятся. На гвоздик их вешать! – рзвеселился Артем.
– Я ж тебе говорю – это оказался солидный контракт! И начинать с третьего мая.
– Ну и что? Я к тебе приехал на два месяца, а сейчас только две недели прошло.
– По-твоему, я не человек? – обиженно спросил директор. – По-твоему, я не понимаю? На год в Данию – и наш занюханный сарай… Мне Новикова с Семеновым пришлют. Молодые ребята, способные, да ты же видел кассету с их репризами…
– Без меня меня женили, – заметил Артем. – Видишь, Вася, в Данию сосватали.
– Конверт, – напомнил Кареев. И Артем попросил директора вернуть ему конверт.
Конверт этот он протянул Карееву – мол, ознакомься. Кареев подержал его, подержал, аккуратно разорвал пополам и обвел директорский кабинет взглядом в поисках мусорника.
Директор переводил глаза с Артема на Кареева и обратно, отказываясь что-либо понимать.
Потом, подойдя к проходной, Кареев спросил Артема – где здесь сортир. И пошел в указанном направлении, на ходу доставая из кармана упаковку таблеток.
Артем усмехнулся, откопал в сумке дневничок, старательно в нем порылся и, загадочно посмотрев на дверь клозета, взял телефонную трубку.
– Алло? Лариса Антоновна у вас еще работает? Да? Вот и замечательно! И на каком этаже? Огромное вам спасибо!
Вышел Кареев, вытирая рукой губы.
– Солидное учреждение, а в сортире ни стакана, ни полотенца, – неодобрительно сказал он.
Потом Артем и Кареев вместе вышли на улицу. Артем поудобнее повесил через плечо сумку. Моросил невесомый весенний дождь. Артем, не снимая сумки, попытался достать зонт.
– Не мучайся. Тебя куда-нибудь подбросить? – спросил Кареев.
– Нет, я покажу, – сказал, подумав, Артем.
Они сели в машину.
– Что теперь будет делать Черенков? – поинтересовался Артем, когда Кареев включил дворники.
– Что-нибудь уж наверняка будет делать, – Кареев включил и зажигание.
– Ясно… Направо и прямо.
Он давал короткие указания, пока машина не оказалась возле старинного дома с лепниной.
– Выходим, – сказал Артем. – Дельце одно есть.
Кареев, не показывая недоумения, вышел из машины и запер ее.
Артем вместе с ним вошел в вестибюль, погрузился в лифт и доставил Кареева на пятый этаж. Там они прошли длинным коридором, в соседнем коридоре обнаружили ряд стульев, а на них – очередь.
– По записи, – сказал Артем и вовремя ухватил Кареева за локоть.
Не успел Кареев дернуться, как оказался в кабинете.
На видном месте стояло роскошное, сверкающее зубоврачебное кресло.
– Извини, другого способа не было, – Артем развел руками.
– Добрый день, – удивленно сказала им немолодая веселая докторша. – Погоди, погоди… Артемушка? Приехал! Нашел! Нет, это же надо! Что не позвонил? Ну как, паникер, пломбы держатся? Давай посмотрю. Слушай, я тебя два раза по телику видела!
– Сперва, Ларочка, этого молодого человека, – Артем, обнимая и целуя докторшу, показал на Кареева. – Не бойся, Вася, она мне как одиннадцать лет назад челюсти отремонтировала, так по сегодня не жалуюсь. Выручай, Ларочка. Вся надежда на тебя!
Кареев покосился на Артема.
– Бизнесмен должен иметь улыбку молодого крокодила, – продолжал Артем.
– Сам знаешь, какой я бизнесмен.
Они переглянулись.
– Я, Ларочка, к сожалению, прилетел и улетаю, – Артем не выпускал руку докторши. – В Данию. Когда опять появлюсь в ваших краях – одному Богу ведомо. Но я одиннадцать лет вспоминал твои ручки золотые…
– Вы, цирковые, и не позвоните, и не напишете, – заметила докторша. – Что, очень я постарела?
Артем улыбнулся.
– Женщина не стареет, а умнеет. Ты на одиннадцать лет поумнела и похорошела, вот…
Она покачала головой.
Артем перевел взгляд на Кареева.
Тот весь подобрался и смотрел на кресло, как кролик на удава.
– Я пойду, Вася, – Артем протянул Карееву руку. – Время…
– Будь, – сказал Кареев и коротко пожал протянутую руку.
Поцеловав докторшу, Артем вышел из кабинета.
Вот такое прощание, подумал он, настоящее мужское прощание, без лишних слов, как в кино. А в самом деле, чего уж там говорить… Встретились, малость вместе повоевали, разбежались… Кино…
На улице он раскрыл зонт и быстро зашагал к троллейбусной остановке.
Нужно было срочно укладываться. Он как раз успевал отработать выходные – и в понедельник должен был, кровь из носу, быть в Москве, потому что ехать за границу мимо Москвы как-то нелепо… Душеспасительного разговора с Катькой, видно, не получалось. Не письма же ей теперь писать с нотациями и нравоучениями!
Катька вошла в жизнь… нет, на пару недель забежала в жизнь одиннадцать лет назад. И вот сейчас выйдет из его жизни окончательно. И это совершенно правильно, думал Артем. Он и тогда-то мало что мог дать девчонке, теперь и вовсе ничего не может дать молодой женщине, кроме нравоучений… Ну, выручил из беды. И пусть живет себе дальше. Пусть сына растит и мужа воспитывает. При чем тут старый дурак, старый профессиональный дурак?
Подарок черенковской фирмы на ходу постукивал по боку.
Хорошо, что троллейбус был полон. Артем ехал стоя. Если бы он сел, то сразу в троллейбусе развернул бы сверток. А так – он вошел в цирк, потом – в гримерку, расцеловался с Арго, снял куртку, поставил сушить зонт, и лишь тогда выложил сверток на стол.
Арго обнюхал его и, не дожидаясь приказа убрать со стола любопытную морду, отошел. Стало быть, несъедобное.
Артем развернул бумагу.
Перед ним лежал небольшой пистолет.
– Вот так-то, мальчик, – сказал Артем псу. – Ни фига себе подарочки! Эти пижоны не подумали, что я полечу самолетом. А такую штуку ни в одном аэропорту не пропустят. Документов на него у меня нет… Что делать будем? А?
Арго роскошно зевнул. Потом подошел к хозяину и положил ему морду на колени.
– Выбрасывать – так жалко, – Артем почесал пса за ухом. – Разобрать разве и в контейнере упрятать? Ну, бизнесмены! Ну, дети малые… Господи ты Боже мой, какой только дряни не найдешь в клоунском багаже…
