город, да потом возвращаться в Севастополь. Пока туда-сюда катаешься, ночь глубокая будет. А завтра ведь никто работу тоже не отменял.
Все это дядька проворчал уже вслед ей и, может быть, даже добавил что-то раздраженно и про нее – она не слышала. От таких говорунов надо убегать, а то они своими разговорами замучают. Хорошо, если еще не вцепятся в рукав, рассказывая в подробностях о семье, работе, беспечных отдыхающих и диких ценах на арбузы, хоть они и белесые все как один в этом году. И ты потом будешь мучиться вопросом: «А и в самом деле, чегой-то в этом году арбузы все белесые, а стоят дороже, чем в прошлом сезоне?»
– На фиг тебя, дядя, с твоими арбузами и ценами на них! – пробурчала Марина себе под нос, решительно шагая к стоянке автомобилей, где под раскидистым деревом спасался от жары ее верный Мотька.
Из салона на нее жахнуло жаром как от мартена, и она чуть в обморок не упала! Открыла дверцы нараспашку, чтоб Мотька остудился хоть немного, включила музыку. Через пять минут поймала себя на мысли, что уже и забыла, как чуть коньки не отбросила на подъеме с пляжа. И даже мыслишка такая высунулась, осмелев: мол, не стоит зарекаться, что больше ни шагу, ни-ни, никогда.
Так всегда бывает: пока делаешь что-то невыносимое, говоришь себе, что больше палкой не загонит никто на эту каторгу, а чуть забудутся трудности – и начинаешь думать, что все не так уж страшно.
«Э-э-э! Тормозите, Марина Валерьевна! Вы все-таки отдыхать приехали, а не за трудовыми подвигами и свершениями», – осадила себя Марина, завела двигатель и осторожно выехала на трассу.
Пока добралась до дома, стемнело, и, завернув в свой дворик, Марина увидела любимого дядю, который мерил расстояние от одного угла дома до другого. Заметив, что Мотька, украшенный божьими коровками, переваливаясь с боку на бок, выискивает себе место для ночевки, дядя весело засвистел мотивчик и сделал вид, что гуляет. На самом деле – Марина это знала наверняка – дядя вышел во двор нервничать в одиночку. Дома в таком состоянии он бы тете плешь проел вопросом: «Ну вот где ее черт носит в такое время?!» – несмотря на то что времени-то было еще всего ничего. Но для дяди Марина была ребенком, и он нервничал, если она где-то задерживалась.
– Гуляешь? – хитро спросила Марина неугомонного родственника.
– Ага! – весело ответил дядя, закончив свистеть. – Вот подышать вышел! А тут – ты!
«Ага! Ладно врать-то! Подышать он вышел! Видать, уже весь издергался!» – подумала племянница, а вслух сказала:
– Дядя, а ты не меняешься! Помнишь, как ты психовал, когда я приезжала к тебе в гости лет дцать тому назад? Ты даже у кинотеатра встречал меня вечером после кино, хотя ходили мы туда компанией в десять человек, и мальчишки нас провожали до двери в квартиру! И сейчас ты переживаешь за меня!
– Еще бы не переживать! – Дядя свистнул и не попал в нужную ноту. – Мало того что до темноты где-то пропадаешь, так еще и ездишь не на автобусе!
– Можно подумать, что на автобусе безопасней!
Тетя открыла им дверь. На носу – две пары очков, на голове мокрое полотенце, завязанное на затылке большим узлом, поясница замотана старым пуховым платком. Тетя так лечится. На балконе у нее стоит огромная бутылка с зельем, которое прикупила у бабки-знахарки. Зелье чудодейственное, от всех болезней исцеляет.
– Бась, так не бывает! – смеется над ней Марина.
Тетя не слушает. «Хорошо ей смеяться, она как лошадь еще по горам бегает! А тут все ноет и болит». А если и не болит, то ради профилактики тетя мажет все, что можно помазать, завязывает, как научила знахарка, и в таком виде смотрит телевизор и разгадывает кроссворды. Причем делает она это одновременно, поэтому и очки надевает не одни, а две пары сразу: одни для чтения, другие для телевизора. И кошку Муру под бок. Она у тети непростая. Кошка – лекарь. Голова болит – значит, она на голову лезет. Нога – к ноге пристраивается. Никто ее этому не учил. Мура вообще прибилась к тете взрослой самостоятельной кошарой. Просто выбрала ее на улице из всех проходящих мимо, посмотрела прямо в глаза и сказала: «Мяу!» Не жалобно сказала, а как бы к разговору пригласила. Тетя ей в ответ:
– Ну что, кушать хочешь?
Мура, которая тогда еще была совсем не Мурой, а бездомной «простокошкой», ответила с умным видом: «Мяу!»
Пришлось привести ее домой, накормить, помыть. «Простокошка» вытерпела мытье, хотя ей очень хотелось вцепиться в руку, что намыливала кошачью шубу отвратительно воняющим мылом. И кто сказал, что цветочный запах – это хорошо?! Хорошо – это когда пахнет мясом или, на худой конец, молоком. Зато после этой экзекуции кошка получила и мясо, и молоко, и имя – Мура. Ну Мура так Мура. Дядя тоже проникся любовью к дохленькой скотинке неопределенного цвета и ворчал только для порядка, а когда тетя не видела, он ласково чесал Муре брюшко, и она блаженно жмурилась и страшно мурчала. Да, имя ей очень было к лицу. Вернее, к морде. Да и получила она его потому, что в тот первый ее домашний день, когда ее отмыли и накормили, она с благодарностью замурчала, да так громко, что о другом имени даже речь не шла. Закончилась история бездомной «просто-кошки» – началась история хвостатого лекаря.
Наконец дядя, тетя и Мура угомонились, и скоро из спальни донеслось веселое дядино посвистывание. Правда, не такое, когда он свистит, сложив губы трубочкой. Засыпая, он уникально и виртуозно насвистывает носом, и тетя ругается вполголоса беззлобно, а потом затыкает уши специальными затычками и преспокойно засыпает, похрапывая не хуже дядиного. Слушая их разноголосые рулады, начинает выводить свою партию и Мура. Вот такое трио.
Музыкальное сопровождение не мешало Марине читать. Да и книжку она брала перед сном в отпуске лишь по привычке. После гор и моря она и без этой привычной «соски» на ночь засыпала без проблем. И без задних ног. Но с книжкой все-таки приятнее.
Два следующих дня у Марины прошли как-то бестолково. Она объехала все городские пляжи, и ни один ей не приглянулся. Все было что-то не так. Да, как-то раньше она совсем не замечала этого «не так», а сейчас ну просто все задом наперед!
Но главная причина была в другом. Ей просто стало скучно в одночасье. Да еще после Фиолента, на котором тоже все не так, как было когда-то.
И тогда еще через день она собралась на Южный берег. Дядя всполошился, куда это девочка задумала ехать, да еще на несколько дней?!
– Да не переживайте вы так! Найду место где-нибудь в кемпинге, прямо у моря. Хочу не ездить никуда. Хочу просыпаться под шум прибоя и засыпать под него же. Устала от города, очередей и лишних людей. Хочу просто купаться, есть, спать, ходить в горы, если будет желание. Да и потеплее там, на Южном берегу. А потом снова к вам вернусь и буду домой собираться. У меня отдыха-то всего ничего – десять дней.
«Моя пламенная речь убедила дядю и тетю, и они смирились с тем, что я снова умчусь в неизвестном направлении. А направление-то как раз известное – дорога на Ялту. Не могу сказать, что я там все знаю, но знать и не обязательно. Надо просто смотреть во все глаза, и как увидишь указатель вправо, так можно смело съезжать с трассы и искать пристанища у моря. Не факт, что сразу найдешь, но не пешком же! Не понравилось место – поезжай дальше!
Что я и делала. В одном месте можно было за полсотни гривен поселиться в палатку, которых было два десятка под соснами. Рядом – стоянка для машин. Лагерь почти пустой, только одна палатка обитаема.
– Живет парочка влюбленных. Никого не видят, никого не слышат. И мы их не видим, – объяснил владелец лагеря. – Не знаю, что они едят. Вроде за продуктами совсем не ходят...
– А что, тут нет ни кафе, ни магазина? – поинтересовалась я.
– Ну почему нет?! Есть! – Хозяин смачно почесал здоровый живот, свисавший поверх штанов. – Только сейчас уже ни магазин не работает, ни кухня. Нет же никого! Осень...
Дальше он стал рассказывать про то, что они сами тут с голоду пухнут – он и еще два пацана, что лагерь охраняют.
– Это не пацаны! Это два крокодила! Да сами гляньте! Во идет, Геной зовут! – Хозяин показал на лысого увальня, который шел от моря и очень заинтересованно на меня смотрел. – Сколько жратвы ни привезем, они ее истребляют в первый же день. Второй такой же – большой и толстый.
Не, я уже его не слушала. Только вид делала. На фиг, на фиг такое соседство! Совсем не впечатляет остаться в компании с этими гоблинами темной ночью. Но я решила усыпить их крокодильскую бдительность
