лугу. Значит, их с Олегом пожалели, не стали будить в шесть утра.
— Ох, здоров! — повернулся Гришка в ту сторону, где спал Олег. Тот тоже проснулся и зевал громко и радостно, как слоненок, который отбился от стада и наконец-то увидел своих дорогих родственников.
— Пора, что ли? — сел на кровати Гришка. — Зарядку будем делать или как?
— Или как! — осадил его Олег.
— Да ну, че там? — встал со своего места Гришка и напряг мускулы. — Пошли, помашем косой, пока в лес не пора будет идти.
Последняя фраза несколько омрачила настроение друзей. Но поход в лес еще был далеко, а запах оладий, такой мягкий, обволакивающий, янтарно-нежный, с привкусом сахара во рту так и подстегивал поскорее одеться, надраить зубы и впиться ими в лакомство.
Гришка и Олег натянули брюки, накинули рубахи и босиком ввалились в кухню.
— Привет, бабушка! Умываться есть?
— Ну вы прямо запах еды чувствуете. Я думала, вас до обеда из пушки не разбудишь. Дед-то воды из колодца натаскал, так что садитесь…
— Щас, щетки зубами почистим, — пошутил Гришка.
Потолкавшись некоторое время у рукомойника, согревая колодезную воду в руках, ребята умылись и почистили зубы.
— Чего-то Илюхи не видать, — заглянул в соседний двор Гришка.
— Да он с утра, наверное, со своим стадом ушел, — предположил Олег. — Ну ничего, сейчас поедим, покосим, а там в лесок сбегаем, поищем его.
Завтрак прошел просто чудесно. Гришка и Олег набили себя оладьями со сметаной до отвала, напились чая с сахаром и, отдуваясь, откинулись на спинку дивана. Но бабушка не дала засиживаться им долго, вручила по кепке, по паре стираных носков и отправила во двор. Пока она убирала со стола, Гришка умыкнул с кухни шкалик с водкой. Вообще-то, это была не водка, которую их просил принести раненый незнакомец, а настойка зверобоя на спирту, поскольку дед магазинный алкоголь не жаловал. Однако по своим антисептическим свойствам она должна была дать сто очков вперед водке обыкновенной, поскольку настойка эта горела самым натуральным красно-синим пламенем. Дед один раз продемонстрировал, как он пьет этот горящий продукт. Пока он вчера орюмашивался, хитрый Гришка успел отлить в пустую чекушку грамм сто пятьдесят. В банку, свистнутую у бабушки, он накидал куски мяса, лихо отхваченные ножом от кости, торчащей из кастрюли с борщом, оладьев, два куска хлеба. Олег тем временем разорил местную аптечку. Правда, стрептоцида он там не нашел, но бинт, завернутый в пергаментную бумагу, обнаружил и отщипнул кусок ваты. А пузырек йода прихватил целиком. Гришка завернул добычу в старый полиэтиленовый пакет и припрятал его около собачьей будки.
Со двора послышался стук молотка о железку.
— Дед косу отбивает, — пояснил Гришка Олегу. — Удачно попали. Еще минут пять-семь можно оладьи попереваривать, — похлопал он себя по тугому животу.
Дед Трофимов сидел на лавке и, положив плоскость косы на специальный стальной выступ, колотил по ржавому инструменту молотком. Лезвие косы постепенно сплющивалось, истончалось. Дед прошелся молотком по обеим сторонам лезвия, внимательно оглядел жало косы и остался им доволен.
— Вот вам, бойцы, коса свеженаточенная. А еще две там на поле. Они в порядке. Ну пошли, что ли?
— Пошли, — кивнул Гришка, мысленно прощаясь с сытым, блаженным состоянием, которое охватило его после завтрака. Но если хочешь быть Геркулесом, а не задохликом, надо же, в конце концов, чем-то жертвовать!
Работа несколько успокоила Гришку. Сначала, как обычно, ему было трудно приноровиться, но потом, когда он стал вспоминать многочисленные советы деда и неукоснительно следовать им, дело пошло веселее. Он уже не сжимал косу в руках, как лом, которым можно отмахиваться от набегающих хулиганов. Она ходила легко, словно порхала в его руках. Чуть нажимая на пятку косы, Гришка и в самом деле добился того, что ее жало не тыкалось то и дело в землю. Потом Гришка попробовал захватывать травы поменьше, чем обычно, поскольку метод «раззудись, плечо, размахнись, рука!» себя не оправдывал. Даже остро отточенной косой он не мог продраться через почти двухметровый радиус. И последнее, что оставалось: забыть о том, что косить надо руками, и работать как следует корпусом.
Старания Гришки не прошли даром. Во-первых, дед видел, что внук двигается по лугу, уже не дергаясь клоунскими городскими движениями, а выступает за стеной травы с легкостью и решительностью истинного сельского жителя. А во-вторых, не успели Гришка с Олегом доработаться до ломоты в пояснице и до пересохшего, будто натертого наждаком, горла, как полянка, назначенная к выкосу, была очищена от травы.
Поворошив сено, раскиданное с утра на просушку, друзья отрапортовали деду о выполненном задании, и он милостиво разрешил им погулять до обеда.
Гришка извлек из тайника полиэтиленовый пакет, и друзья вихрем спустились в лощину и знакомой тропинкой через лес помчались к лугу, на котором Илюха обычно пас коров. Сократив путь, они принялись ломиться через валежник с настойчивостью и шумом стада слонов. На лугу действительно паслись Илюхины коровы, однако самого пастуха что-то не было видно.
— Эй, Илья, ты где? — закричал Олег. — Выходи!
— А, это вы? — появился вдруг Илья из-за ближайшего дуба, словно эльф, который только то и делал, что прятался по лесам.
— А ты думал кто? Первый-Второй? — хохотнул Гришка.
— Да ну вас! — набычился Илья. — Вы-то там с дедом около дома косите, а я тут один с утра ошиваюсь. Не по себе…
— Чего-нибудь подозрительное слышал? — принялся застегиваться на все пуговицы Олег, поскольку комары уже разнюхали о его, Олеговом, визите в данную часть леса.
— Нет, все тихо было, — уверенно сказал Илья. — Ни взрывов, ни выстрелов. Ни костров никто не жег. Я специально вон на дуб забирался, смотрел.
— Ну мы тогда пошли? — не то спросил, не то констатировал Гришка.
— Подождите, я с вами, — спохватился Илья.
— А коровы? — удивился Олег.
— А никуда они отсюда не денутся. Они на этом пятачке два года пасутся. Волки у нас хоть в лесу и водятся, но голодные они только зимой. Да и не думаю, чтобы скотину кто-нибудь задрал или увел. Кому они нужны?
— Ну тогда пошли, — охотно согласился Гришка, поскольку втроем они представляли более мощную и грозную силу.
Идти знакомым путем оказалось куда как веселее и быстрее, чем днем накануне. Правда, время от времени друзья, решив подстраховаться, останавливались и внимательно вслушивались в лесной гомон. Но он присутствия людей не выдавал.
Наконец отряд подошел к тому месту, где они оставили раненого. Гришка, на всякий случай намечая пути к отступлению, подошел к кусту.
Вдруг с другой стороны тропинки до ребят донесся стон. Гришка и Олег переглянулись, и никто из друзей не решился первым исследовать местность. Стон повторился. Тут Илюху осенило:
— Если его там, где мы его оставили, нет, он, наверное, переполз. Может, прятался, а может, еще по какой причине.
Ребята, успокоенные этим доводом, уже меньше ожидая найти в этом проклятом лесу второго раненого, углубились в кусты орешника и вскоре действительно увидели своего знакомого, которого успели окрестить Рябым. Нет, он не был болен оспой, ведь оспа давно побеждена. Просто когда в прошлый раз следопыты разговаривали с ним, лицо его было покрыто кляксами грязи, отчего действительно казалось рябым.
Раненый лежал, разметавшись на жесткой траве. Приближение отряда выдавал шорох листьев и треск сучьев, но Рябой на это не обратил ровно никакого внимания. Гришка осторожно подошел к нему и носком кроссовки осторожно потрогал ботинок Рябого:
— Эй, слышь, ты там живой? Эй, откликнись!
