скоропалительные решения. Отщипывая листочки от букета, она колебалась.
– Ларри сказал…
– Он все врет!
Дальше слова надо было подбирать очень осторожно: взгляды, которые Сельма бросала на О'Доннела в танцзале, исключали всякую возможность упрекнуть его в чем бы то ни было. Для всех Сельм Уибли нашего мира такие красавцы, как Ларри, всегда правы и благородны. А вот на меня она сейчас посмотрела совсем по-другому.
– Понимаешь, – доверительно понизив голос, сказал я, – Ларри сделал это, потому что я не захотел жениться на одной из его дочерей. Может, я бы и не отказался, если бы не видел тебя. Но когда я сказал, что люблю тебя, Сельма, он очень рассердился. Вот и возвел на меня напраслину.
– Он рассердился, потому что сам хотел стать моим мужчиной? – уточнила обольстительница.
Вот черт! Что ей ответить? «Нет», чтобы разъярилась? Или «да» – и она тут же захлопнет передо мной дверь, а потом усядется у окна, как средневековая девица, ожидающая рыцаря из похода?
– Я не знаю, – сказал я. – Но я буду лучше него, если ты позволишь мне остаться. Все женщины станут тебе завидовать, Сельма. Потому что в постели я лучше их мужей.
Она покраснела. Закрылась букетом, просыпав еще щепотку земли себе на туфли, и наконец пробормотала:
– Заходи.
– Слава богу!
На кухне я не задержался. Там не стало чище и не было места, чтобы спрятать человека. Зато в гостиной Сельма прибрала на совесть. Столик и этажерка стояли на прежних местах, нигде не было ни пылинки, а вместо разбитой вазы появилась другая, металлическая (которая совершенно не подходила к обстановке). Только светлый прямоугольник на стене напоминал о недавнем разгроме.
– Тебе у меня нравится? – поинтересовалась Сельма.
– Где твоя спальня?
Она захихикала и налилась малиновым цветом. Я бы с удовольствием опробовал крепость новой вазы на ее голове, но не мог сделать этого, пока не узнал, куда идиотка спрятала Делберта. Я был уверен, что парнишка нашел к ней ключик, заговорив о любви. Даже если он терял сознание, то к возвращению Сельмы пришел в себя и заговорил ей зубы, как только что сделал это я. Поэтому и не было криков о помощи, поэтому она и явилась на танцы такой веселой. Но я не знал, в доме Делберт или нет. Если Сельма тайком увела его куда-то, чтобы никто не нашел, то оглушить ее сейчас будет ошибочным ходом. И дать знать, что я уже был в ее доме, – тоже.
Сельма, все еще хихикая, показала на дверь спальни, и я бросился туда. Конечно, в постели никого не было. Тумбочка снова прикрывала выход из подземного хода, белые шторы просвечивали под лучами заходящего солнца, и за ними никто не стоял. Я открыл шифоньер и зарылся в платья, как ревнивый муж, вернувшийся домой из деловой поездки надень раньше, чем обещал. Но нашел только старые тряпки, пропитанные кислым запахом порошка от моли.
– Что ты ищешь? – спросила Сельма.
– Хочу увидеть других твоих мужчин. Куда они спрятались?
Она усмехнулась, показав зубы. Румянец, заливший лицо, поблек, и голос прозвучал тверже:
– Зачем они тебе нужны?
– Хочу убедиться, что они достойны тебя. Ждать, пока Сельма переморгает информацию, значило потерять не меньше пяти минут.
– Рядом с такой хрупкой женщиной, как ты, должны быть только настоящие мужчины, – напирал я. – Те, которые смогут защитить тебя от пауков и других тварей из тоннеля. Покажи мне своих мужчин, я должен знать, что могу им доверять.
– Я сама им доверяю.
Я заглянул под кровать. Никого и ничего, даже пыльных кроликов нет. Почему на кухне такой бардак, если комнаты Сельма вылизывает?
– А тебе я могу не доверять, – продолжала она. – Ларри говорил…
Чтобы совершить подвиг, не обязательно вытаскивать детей из горящего дома. Иногда приходится проявлять еще больше решимости. И я выказал предельный героизм, когда, не дослушав, что там вещал Ларри, шагнул вперед, сгреб Сельму в объятия и поцеловал взасос, грубо и напористо. Ее губы шевелились под моими, как очищенные, но еще живые креветки.
– Ларри никогда не целовал тебя, – сказал я, на миг оторвавшись от нее. – И никто из твоих мужчин не умеет так, правда?
Она не ответила. Дрожала, крепко зажмурившись, приоткрыв рот. Я собрался с духом и закрепил победу еще одним поцелуем, после чего отошел на середину комнаты.
– Где твои мужчины, Сельма?
– Ты, – она, как слепая, выставила перед собой руки, но нащупать меня не могла.
– Открой глаза. И слушай: пока я не увижу остальных твоих мужчин, я и пальцем до тебя не дотронусь. Хочешь поласкаться, показывай их.
Лицо Сельмы пошло пятнами. Она уставилась себе под ноги и через силу выдавила:
