укоренились старые дореволюционные образы и концепции власти, которые они перенесли затем на советскую власть. Этому не приходится удивляться: в конце концов, после революции прошло всего лишь семь лет. Пропагандист, который опубликовал описанные выше проекты, либо считал приемлемой любую фантазию, рисующую величие и мощь Ленина, либо сделал это по недомыслию. Однако проекты включали в себя и революционные символы, которые, быть может, сохранились со старых времен, но известны были прежде всего из агитации времен гражданской войны. Образ Ленина как рулевого, трехголовая гидра, призывы, вышитые на знаменах — вся эта символика была знакома к 1924 г. рядовым учащимся, и ею они воспользовались в своих политических фантазиях. Возможно, это говорит об успехе агитаторов, которые, начиная с 1918 г., старались приучить народ Советской России к политической символике с целью воспитать в нем преданность власти. Те же мифы, символы и образы, с помощью которых режим воздействовал на народ, всплыли в работах казанских учащихся. Это можно объяснить либо тем, что упомянутая символика пришла из народа, которым не была забыта, поскольку являлась частью местной культурной традиции, либо же тем, что шесть предшествующих лет Агитпроп трудился не зря и сумел прочно внедрить в народное сознание нужные политические образы. Имеющихся свидетельств недостаточно, чтобы с уверенностью сделать выбор в пользу того или иного предположения. Ясно одно, что казанский пропагандист, решивший ознакомить публику с проектами монументов вождю, выбрал те из них, которые понравились ему больше других. Или же выбор лучших работ сделал учитель или учительница и после вступительной речи ознакомил с ним учеников.
Все это заставляет нас обратиться к более общему вопросу: в какой мере Лениниана, будучи искусственно насажена в 1924–1925 г., являлась при этом продуктом стихийного народного сознания. Почему создали мемориальные проекты в честь Ленина казанские учащиеся, ясно: им велели это сделать. Но что сказать о тысячах других порождений фантазии, которые остались на бумаге или были воплощены в виде стихов, рисунков, бюстов, статуй и тому подобного? Что (или кто) заставило рабочих, крестьян, художников публично воздать дань Ленину в самых разнообразных формах? В какой мере были искренни их произведения, отражали они собственные идеи авторов или сообразовывались с образцами и директивами, спущенными сверху? Ленинский культ 1924–1925 гг. привлек к себе наряду с руководителями партии и партийно-правительственными агитаторами и пропагандистами широкий спектр обычных людей, ранее чуждых политике: все они приняли участие в общем хоре, поющем осанну Ленину, и таким образом отдали дань культу памяти вождя; в основе этого культа лежит сложное, не поддающееся до конца анализу сплетение политики и искренних чувств.
Россия славит Ленина
Более года после смерти Ленина не иссякал вдохновенный поток стихов, портретов, бюстов, монументов и самых различных memorabilia[679] в его честь. Его лицо красовалось на фарфоровых кувшинах, чайных чашках и тарелках. Оно встречалось на ювелирных изделиях, конфетных обертках и папиросных пачках. Начиная с траурной недели, всевозможные учреждения одно за другим стали присваивать себе имя Ленина. Отдельные люди следовали их примеру: многие родители называли своих новорожденных сыновей Владлен или Владилен, а дочерей — Нинель (Ленин наоборот). Выдвигались различные планы: планы создания музеев Ленина, планы кампаний по сбору денег на проекты во славу Ленина, планы монументов, планы жить лучше, учиться упорней, работать производительней. В 1924 г. было издано 17 миллионов экземпляров ленинских трудов и книг о Ленине, что составило около 16 % всей советской книжной продукции. В 1925 г. этот процент был еще выше[680].
В газетных статьях шла дискуссия, как лучше почтить память Ленина; пресса публиковала предложения, присланные в редакцию, как утверждалось, энтузиастами из рабочего класса:
«Губ. комитеты пом. больным и ранен, воин, должны взять по одному ребенку — мальчику, которого должны воспитать в духе ленинизма. Мальчику присваивается фамилия ‘Ильич’. Из этих воспитанников по всей СССР составится венок, достойный Ильича». «Каждый понедельник в 6 час. 50 мин., в момент кончины В. И. Ленина, каждый, кто с уважением и любовью относится к личности Ленина, где бы он ни находился — на собрании ли, заседании, в школе и т. д., обязан предложить присутствующим почтить память покойного вставанием»…
К правительственному красному флагу добавить черную полосу или квадрат, как символ вечного траура и ответственности в борьбе за освобождение пролетариата.
В русском языке изменить слово «рабочий» словом, производным от «Ленин»[681].
Одна из минских газет высказала идею переименовать воскресенье в Лениндень и посвятить его памяти Ленина и изучению ленинизма[682]. Здесь видна попытка заменить День Божий днем нового бога. Ленин должен был занять место Бога. Он должен был также заместить и царя — в резолюции, принятой в апреле 1925 г., самой северной оконечности территории предлагалось присвоить название Земля Владимира Ильича. Ранее она носила имя Николая II[683].
Фотографии Ленина часто публиковались с черной каймой, как и многие плакаты с его изображением. Один из наиболее броских плакатов был выполнен в красно-черных тонах и символизировал формулу «Ильич умер, Ленин жив». Обычно в композицию плаката включался портрет Ленина — рисунок или фотография — и краткий биографический очерк, или какой-нибудь стихотворный панегирик. Зачастую обращает внимание иконографичность таких мемориальных плакатов: в центре помещен портрет Ленина в зрелом возрасте, а вокруг фотографии и рисунки, относящиеся к разным периодам жизни вождя — от младенчества до гроба; точно так же на иконах изображались наиболее важные моменты жизни православных святых. Иной раз в иконографии прочитываются личные предпочтения художника. Один из плакатов, относящийся к 1924 г., представляет собой монтаж из рисунков и фотографий, со сценами из жизни Ленина, но, помимо того, в него включен еще особый круг портретов: в середине Ганди, а вокруг головы Христа, Толстого, мученически погибшего германского спартаковца Карла Либкнехта, Мохаммеда, Будды и Ленина[684]. Примечательно, что в качестве центральной фигуры этого кружка титанов избран не Ленин, а Ганди. Это может означать, что под маркой ленинского культа художник волен был избрать плеяду святых на свой вкус. В этом отношении в 1924 г. (в меньшей степени в 1925 г.) творческим деятелям различного масштаба предоставлялась определенная свобода в выборе средств прославления Ленина. Однако власти оставляли за собой право определять рамки этой свободы.
Вначале, в первое время после смерти Ленина, не существовало такой инстанции, которая бы просматривала или контролировала художественную продукцию, посвященную вождю. Готовилась эта продукция в спешке, зачастую бесталанными авторами — и качество ее оставляло желать лучшего. Комиссия по похоронам вскоре обратила внимание на эту проблему. Через десять дней после похорон Леонид Красин выражал крайнее недовольство по поводу бюстов Ленина, которые во множестве появлялись тут и там. Ни один из них не был в достаточной степени похож на покойного вождя. Напротив, «они были попросту отвратительны». Кое-какие из них, с раздражением продолжал Красин, нужно бы уничтожить «за их безобразие, я бы сказал, кощунственное» — и за отсутствие сходства с Лениным[685]. В статье о памятниках Ленину Красин говорит, что те бюсты, которые похожи на Ленина
«Когда скульптору удалось схватить какую-нибудь одну — другую черту, напоминающую Владимира Ильича, а в остальном изображение нисколько на него не походит, получается иногда непередаваемая словами пошлость и безобразие: вместо великолепного несравненного черепа Владимира Ильича, более интересного по своим линиям, нежели дошедшие до нас изваяния Сократа, перед нами голова какого-то рахитического приказчика или провинциального адвоката» (Красин, вероятно, не улавливал иронии того
