Осторожно налил туда темно-коричневое варево из банки.
«Крепенький чаек пьет дедушка», – оценил Влад.
И если принять к сведению перстенек, наколотый на пальце вахтера, то это еще и слабенькая заварочка. Наверное, на службе не чифирит.
Влад прошелся от стола вахтера до противоположной стены. Вернулся. Снова прошелся.
Тому, кто придет за ним, путь по внутренним переходам цирка неблизкий. Да еще идти будет не торопясь... Минут десять, как ни крути.
Влад посмотрел на висящие на стенах афиши. Цирк зверей, впервые, после всемирного турне. Фотография пантеры, медведя, несколько волков...
– Это... – Влад повернулся к вахтеру. – А волка вашего уже похоронили?
– Волка? – Чашка замерла в руке старика. – Какого волка?
– Ну, того, что подох давеча... Нет, я понимаю, что велели молчать, но я ведь знаю. Мне просто всегда было интересно – как их цирковые хоронят? Есть ритуалы?
– Отвезли в лес да закопали, – буркнул старик. – Только я вам ничего не говорил.
– Что, накажут?
– Сам ты... – обиделся старик. – Сдохло животное. Что нужно сделать? Правильно, вскрытие, сообщить в санстанцию. А там начнут разбираться, не инфекция ли. Закроют представление до выяснения. Или пока денег им не дадут. Совсем оборзели. Пожарным – дай, санстанции – дай, налоговой, перелоговой... Ей-богу, воровать честнее...
– Сам по какой статье чалился? – поинтересовался Влад. – Я отсюда перстенек рассмотреть не могу.
Старик глянул на свою татуировку, поставил чашку на стол, а руку спрятал в карман бушлата.
– Знаю, не мое дело, – сказал Влад. – Даже – не мое собачье дело. Так, вырвалось. Ментовская привычка.
Старик что-то пробормотал себе под нос. Если бы на месте Влада был кто-то более мнительный, то наверняка бы ему послышалось: «Сука».
– Да, – сказал Влад, – мы такие.
Внутренняя дверь открылась, и на пороге показался рослый паренек в черном обтягивающем костюме. По фигуре – акробат. Хотя кто их, спортсменов, разберет.
– Вы к Арсену? – спросил акробат.
– Он-он, – буркнул вахтер. – Мент.
– Пойдемте, – акробат отошел в сторону, освобождая проход. – Прошу!
Влад подошел к двери – света за ней не было, экономили в цирке электроэнергию, что поделаешь.
Влад переступил порог – звук его шагов отозвался вверху.
– На второй этаж, – сказал акробат.
Влад пошел, аккуратно ставя ноги на ступеньки. Его провожатый шел сзади совершенно бесшумно, дышал ровно, спокойно.
– Как вы здесь не теряетесь? – поинтересовался Влад. – Темно, как у афро-американца в заднице.
Акробат не ответил, но когда они поднялись на второй этаж, тронул Влада за плечо и посоветовал держаться правой стороны. Влад, касаясь кончиками пальцев правой стены, пошел по коридору.
Собственно, отправляясь в цирк, он не рассчитывал на особо радостный прием. Был готов даже к тому, что ему будут совсем не рады. Что к концу разговора могут возникнуть различные осложнения.
Но вот к тому, что прямо на второй минуте визита, в кромешной темноте, где-то во внутренностях циркового здания его просто ударят по голове, Влад готов не был.
С другой стороны, даже если бы он и был к этому готов, то как бы мог избежать удара? Нет, в самый последний момент Влад уловил присутствие кого-то перед собой, то ли запах, то ли легкое движение воздуха попытались предупредить его, но чьи-то железные пальцы сжали запястья Влада, а когда он дернулся, сзади на голову обрушился тот самый удар.
Из темноты послышалось лисье тявканье. Приблуда замер, вжимаясь во все еще горячую землю. Пыль лезла в нос, и Приблуда очень боялся, что чихнет ненароком. Но пока бог миловал.
Луны в небе не было, зато звезды были громадные и висели, казалось, над самой головой.
Лиса тявкнула снова. На этот раз ей ответила другая, от балки. Приблуда не видел, кто из козаков отвечает татарам, а по голосу узнать не смог – то ли Голяк, то ли старый Чугайстр. Лиса и лиса. Показалось даже поначалу, что это настоящий зверек попался на татарский зов.
Козак подал голос дважды.
Послышался шорох со стороны балки, на фоне звезд мелькнул едва заметный силуэт.
Под пыткой татарин рассказал и об условном знаке, и о том, что огней жечь нельзя, и в голос разговаривать тоже нельзя, а, подав сигнал лисьим лаем, выйти на холм, чтобы смогли подъезжающие рассмотреть стоящего.
Как там они собирались видеть в такой темноте, Приблуда не совсем понимал, но после того, как у него на глазах два самых обычных козака превращались в волка и беркута, стал проще относиться ко всему происходящему вокруг.
Когда слушаешь страшную сказку или легенду, не перебиваешь рассказчика, не пытаешься уличить его в вымысле? Ведь нет? Вот Приблуда и решил, что попал именно в такую сказку, что удивляться тут нечему, а нужно готовиться к первому в своей жизни настоящему бою. Не драка на кулаках с парубками после вечерницы, не шутливая схватка с братьями на батьковских саблях, а настоящий бой, в котором можно не только вражью голову срубить, а и свою потерять.
То, что Волк посоветовал вперед не лезть, Приблуду останавливало не слишком. Даже строгий приказ Черепня оставаться в стороне от драки не остудил желание и азарт парня.
Он лежал среди пересохшего ковыля, сжимая в правой руке рукоять сабли, а в левой – пистоль, подаренный Волком. Только один выстрел, сказал Волк. Потом – рубка. Пистоль после выстрела не бросать, держать в руке, чтобы можно было отбить вражий удар как щитом, отвести кривой татарский кинжал в сторону.
Батька такому не учил. Батька, как оказалось, много чего не говорил и не объяснял. Но это ничего.
И ничего, что колотится сердце у Приблуды, как у пойманного кролика. Так стучит, что, наверное, слышно за несколько шагов.
Голяк и Чугайстр вышли на вершину холма. Один из них еле слышно постукивал древком копья о край щита – про это тоже татарин сказал, вымаливая себе, наконец, смерть. Нужно стоять и ждать. Чтобы слышно было, что это они, дозорные.
Послышался стук копыт по спекшейся земле.
«Много, – подумал Приблуда. – А что, если соврал татарин? Что, если не десяток всадников приехали от крепости, а все полсотни? Или даже не все, а всего три десятка. И с ними этот страшный змей?»
Ладони вспотели, захотелось вытереть их о рубаху, но тогда придется выпустить из рук оружие, а что если в этот самый момент все и начнется?
Козаки лежали, прикрывшись свитками. Черепень приказал в бою всем быть только в сорочках, чтобы в темноте можно было отличить своих от татар.
Глухой стук копыт приближался. Приблуда всматривался изо всех сил, но ничего, кроме неясных темных пятен на холме да звезд на черном небе, не рассмотрел.
Приблуда глянул вправо – Волка не было. Только-только лежал рядом – и не стало. Уполз бесшумно назад, чтобы перекинуться в зверя до боя и не переполошить коней.
Значит – скоро.
Приблуда бесшумно зашептал выученные еще с детства слова заговора от внезапной смерти, от вражьей стали, от беды да горести.
Еще Волк велел, даже если ввяжется Приблуда в драку, чтоб к огненноглазым чужакам не лез, все одно не выстоит. Кто такие эти чужаки, или «джинна», если правильно, Волк так и не объяснил, сказал только, что в начале боя нет у Приблуды ни малейшего, ни самого крохотного шанса, а вот когда намашется эта нечисть, тогда можно и с ними помериться. Дыхание у них короткое, пояснил Волк.
Всадники ехали по двое, рассмотрел Приблуда.
