в душу не лез.
За полгода пришлось навидаться многого, но ничего необычного. Работа его называлась «охранник» – он просто сидел в офисе для острастки посетителей и сотрудников. Ездил по поручениям с шефом и один. Пару раз бил до смерти должников. Но не убил. В общем, Понту жизнь нравилась.
Во время начавшейся драки Иван кивнул на дерущихся, и Понт сделал понимающее лицо.
– Сигу уберешь. Можно не насмерть, но чтобы недели две-три я его не видел, не хочу, чтобы мешал в делах.
Понт вытянул шею, рассматривая среди азартно орущих мужиков двух дерущихся.
– Сига, это который?
– Вон тот, темный. – Иван закурил и сигаретой показал в сторону дерущихся. – А можешь и обоих убрать, мне нужны свободные руки.
Не хотелось показывать свою растерянность. Понт видел многих людей в офисе Ивана, но ему в голову не приходило с ними знакомиться. Он сидел в своем кабинетике, играл в компьютерные игры, иногда сопровождал наличные деньги или грузы для магазинов, которых у Ивана было уже пять. На обувной фабрике он был один раз и, кроме жирного язвенника Петечки, никого не запомнил.
То, что его сегодня взяли на поминки, было для Понта неожиданностью.
На плечо Ивана легла узкая женская рука с неестественными по длине и цвету наклеенными ногтями. Приторный голос Светланы, с ходу бьющий мужчин ниже пояса, заставил оглянуться всех рядом сидящих людей.
– Ваня, ты еще долго здесь будешь? Хочу тебя… увести.
Иван поднял голову, и по тому, как лицо его поглупело, а глаза заволоклись сладкой патокой, Понт понял, что шеф уже не здесь.
Так и оказалось. Иван встал, вышел из кафе вслед за аппетитной фигурой любовницы и больше не вернулся.
Понт переключился на драку.
Парни лупились всерьез. Тот, что повыше и постарше, заехал другому ногой под дых, и мужик помоложе упал на пол. Но когда второй, расслабившись, отвернулся, первый рубанул его рукой под колено, и второй рухнул на пол лбом.
Мужчин растащили по сторонам. Понт растерялся – оба были темноволосые, невысокие, в черных костюмах, и теперь нужно было решить, кто из них Сига. По логике вещей, им должен быть тот, кто сегодня напрягал хозяина, напрашиваясь на завтрашнее совещание по поводу обувной фабрики.
Сгрудившись, поминальный коллектив пропустил еще по рюмке и еще.
Когда Гена встал с пола и пересел на стул, Степан отошел от своих твердых принципов и протянул ему газированную воду вместо водки.
– Ген, ты оклемывайся, веселье заканчивается, пора домой. – Слезливый Степан Сергеевич увидел на столе дорогую кожаную барсетку. – Глянь, какую я интересную сумочку нашел на нашем столе. Кожа дорогая. О! Деньги, много. И документики. Водительские права. Так это Сигизмунда, директора фабричного! Давай сопрем? Тут не меньше пятисот евро. – Степан отпил «Боржоми» из бутылки. – Хотя у Сиги переть – себе дороже выйдет.
Гена, отдышавшись, выпил воды и потянул барсетку к себе.
– Где Настя?
– А деваха твоя под шумок куда-то умотала.
– Одна?
Гена огляделся. Федор, помощник Сиги, вытирал мокрой салфеткой лицо начальника.
– Одна. – Степан Сергеевич допил минералку. – А Сига-то за твоей Настей глазом водил, высматривал.
– Пусть высматривает, это сейчас не самое главное. Я, Степа, сам ему документы и деньги отдам, пусть нервничает, гад. Только сначала в цирк заглянуть надо. Вспомнил я, где того мужика видел.
– Какого? – Степан уже не обращал внимания на Гену. Он заметил на соседнем столе недопитую бутылку водки и высчитывал, как бы к ней пробраться первому, пока не очухались другие любители.
– Я знаю – какого, – проворчал Гена.
Он встал, надел на руку ремешок барсетки и вышел из кафе, выписывая ногами синусоиду.
Глава 7
Вечернее представление
Я сидела на самом верхнем ряду, совершенно одна на три ряда вперед и соседние два сектора.
Представление шло к концу. На нижних рядах довольные дети шуршали фантиками, еще более довольные родители звенели пивными бутылками и хрустели чипсами. Мое же настроение было таким, что хотелось все бросить и уехать: не то в Москву, не то еще куда-то.
Вот странные все-таки мужчины существа. Я видела, что Сига был искренно рад нашей встрече. И вместо того чтобы увести меня гулять по летнему провинциальному городу, где в каждом дворе – фруктовый сад и скамейка, а затем встречать рассвет под пение птиц, в аромате расцветших клумб… Вместо волнующей романтической муры этот тип ринулся в банальную драку.
Петухи, все мужики петухи, желающие доказать друг другу, что они сильнее, что у них раскраска ярче, шпоры длиннее и далее по списку. Самое обидное – пожаловаться некому. Костя в милиции вычисляет убийцу, и неизвестно когда вернется, а с Сергеем говорить о влюбленности – все равно что объяснять пеликанам, кто такие пингвины.
На арену выскочил Володя в клоунском балахоне, за ним топала на задних лапах довольная Матильда в юбке, по традиции копирующей балетную пачку. Во всех цирках это считается особенно смешным. Володя был сильно навеселе, но дело свое знал.
Рабочий сцены вынес первую тумбу для «Икарийских игр», акробатическому номеру, требующему отточенности до автоматизма. Этим номером руководил Виталик, ежедневно стараясь его улучшить.
Матильда вальсировала на арене под музыку, а Володя делал вид, что не замечает ее стараний. Клоун сел спиной к арене, заигрывал со зрительницами, краем глаза контролируя партнершу.
Матильда, обиженная невниманием, прекратила танец и толкнула Володю в тощую спину. Володя упал в объятия пышной зрительницы. Медведица помахала лапой, подзывая напарника к себе. Володя встал, одернул яркий пиджак и сделал вид, что готов к танцу. Но как только Матильда завальсировала, пошел приставать к еще более пухлой даме.
Так повторялось два раза, после чего Матильда обняв Володю, выволокла его на арену. Смирившись, клоун обнял медведицу, и они утанцевали за кулисы. Нехитрый короткий номер всегда пользовался успехом.
И тут же на арену выскочили акробаты «Икарийских игр». Я видела номер раз пятьдесят и все пятьдесят раз удивлялась слаженности артистов. Сначала они прыгали многократные сальто-мортале, затем двое ложились на специальные тумбы и крутили ногами различные предметы и «верхних» – подростков лет по двенадцать.
Именно в этот момент в зал вошел Сига, крутанул головой, оглядывая всех. Найдя меня, он стал подниматься в проходе между секторами, наступал на ноги зрителей, извинялся и наступал на ноги следующих.
Ослабнув к четвертому ряду, он стал опираться на плечи не успевших увернуться мужчин, не прекращая громко вопить: «Пардон, господа, пардон. Немного выпил!»
Последние два ряда он прошел на карачках. Плюхнувшись на место рядом со мной, обнял за плечи и попытался поцеловать. Я отодвинулась.
– Чем обязана?
– Пришел отдать сто рублей за котенка.
Любопытствующие зрители, увидев конечную цель шумного парня, успокоились и переключили внимание на представление.
Я не знала, как реагировать на полупьяное счастье, обрушившееся на меня. Взгляд у Сиги был не совсем осмысленным, и я поинтересовалась:
– Скажи, как меня зовут.
