Во время всей сцены я сидела, закрывшись по глаза одеялом, боялась расхохотаться в голос. Татьяну Степановну еще можно было представить в качестве подъездной активистки, но Ладочникова, удивленно рассматривающего «развратный вертеп», можно было квалифицировать только как старую деву. И все же молодцы.
Виталик и Серый решили, что спать больше не стоит. Я попросила их управиться в туалете как можно быстрее и отнести меня в ванную. Там у меня ушел час на возню с гигиеной и на разработку заживающей ноги. Почувствовав боль от переутомления, я разрешила отнести себя на диван и с удовольствием увидела чистый стол и убранную с пола постель. Вот ведь могут, когда хотят.
Но оказалось, что стимулировала моих охранников не врожденная слабость к чистоте, а звонок начальства с предупреждением о прибытии.
Только мне удалось с комфортом пристроиться на диване и посмотреть новости, как приехал квадратоподобный мужчина с Вадимом в качестве шестерки.
Авторитет, или как там еще его должность называется, сел за стол хозяином, огляделся и констатировал:
– Расслабились!
Мужчина смотрел на меня как на товар и анализировал ситуацию по своей, неведомой мне, логической цепочке.
Ребята при нем стояли на цырлах, ели начальство глазами.
– Я извиняюсь, меня Настя зовут. А вас как?
Квадратный мужчина посмотрел в мою сторону с выражением, с каким рассматривают раздавленную лягушку, сморщился:
– Не били, что ли?
Серый вытер руки о штаны и прогнулся в поясе:
– Че ее бить, она инвалид.
Вадим согласно закивал, попытался стянуть с меня одеяло. Я держала одеяло двумя руками. Он потянул сильнее, складка постельной принадлежности тронула сложное устройство на колене – и я от души, с наслаждением заорала в голос.
Дядька с пустыми белесыми глазами хотел было преподать урок своим подчиненным, даже отодвинулся для этого от стола и нагнулся к дивану, отставив руку для удара. Но я отпустила край одеяла, оно слетело, и серебристая конструкция на ноге сверкнула ему в глаза.
– Это че за… ерунда?
– Коленка у нее не движется, – встрял Вадим. – Я вам говорил, она инвалид.
– Да это вы инвалиды на всю голову. Это же лишний способ для убеждения. Болит? – душевно спросил говнюк в дорогом костюме. – А где больше болит?
Я демонстративно промокнула глаза:
– Везде. Вся нога. Мне операцию сделали в клинике. Конструкция очень дорогая, около десяти тысяч евро стоит. Не моя, клиники.
Боже, о чем бы ни говорить, лишь бы говорить. Не зря же Ладочников и Татьяна Степановна сюда заявились, может, подмога какая будет?
– Клиника государственная? – уточнил бездушный амбал.
– Конечно. То есть за операцию мама платила, но конструкция, она общая, я ее третья ношу. Меня скоро в Париж повезут показывать, на съезд ортопедов. Уникальная операция, между прочим, удачная. И поэтому клиника может заработать на новых пациентах. Меня же сам Эдуард Арсенович оперировал.
Мужчина смотрел на меня с минимальным интересом. Я с таким же смотрела в шестом классе в микроскоп на инфузорию туфельку.
– Что же с тобой делать?
Отмороженный авторитет одним пальцем ткнул меня в грудь, и я упала на подушку. Вадим поднырнул под руку пустоглазого, придержал:
– Не убейте, пожалуйста. За нее еще деньги не выплатили.
– Не нравится мне эта обстановка. – Авторитет хлопнул себя по толстым коленкам. – Убираемся отсюда.
Ребята засуетились, выставили в коридорчик сумки, кинули мне одежду.
Глава 19
Похищение. Дубль два
Первым из квартиры вышел мясной квадрат с белыми глазами. За ним Вадим налегке. Затем Виталик, который нес меня с укутанными в плед ногами. На правой ноге был сапог, а на левую не нашли. Я возмущалась холодной погодой и требовала вернуться, но меня никто не слушал. Арьергардом назначили Сергея, он должен был выйти позже всех и не забыть сумки.
Авторитет спустился вниз спокойно, встретившиеся Татьяна Степановна и Ладочников внимания на него как бы не обратили. Зато при виде Виталика со мной на руках тетки вскипели в праведном гневе:
– Глянь, Анька! Они эту шлюху на руках носют. Меня чегой-то никто на руках не носил, хоть и честная была.
Татьяна Степановна уперла руки в бока, загораживая проход:
– Чего в нее вцепился? Мы, между прочим, идем проверять, как вы порошок посыпали. По инструкции морили?
Ладочников тем временем обогнул Виталика, и по тому, как у парня задеревенели держащие меня руки, стало ясно, что в области почек Виталик ощущает нажатие металлического предмета типа пистолет. Вадим заметил оружие перед собой через секунду, хотел прорваться, но в подъезд поднимались двое бойцов в камуфляже, а сверху двое таких же пятнистых парней сводили к нам Сергея.
Вся мужская компания вывалилась на улицу и прошествовала к двум микроавтобусам с темными окнами.
Татьяна Степановна лезла ко мне целоваться, но Виталик мешал ей. Особенно когда он вздрогнул и начал падать – это Ладочников стукнул его пистолетом. Милиционер рядом растерянно смотрел на нас. Я боялась отпустить шею падающего Виталика. Он встал на одно колено, успел положить меня на землю и упал рядом. Меня подхватил бросивший сумки Сергей.
Рядом дернулся парнишка в камуфляже, которому въехал по затылку Вадим, и упал Сергею под ноги.
Авторитет встал у стены соседнего дома, наблюдал за военными действиями издалека. Здоровье свое берег, сволочь.
Неожиданно во двор въехал микроавтобус и с визгом остановился около меня. Задняя дверь его открылась, и оттуда выскочил новый бугай. Сергей перекинул меня бугаю на руки, подхватил сумки и влетел в машину. Следующим запрыгнул Вадим. Во дворе остались лежать Виталий и его ровесник в камуфляже.
В микроавтобусе я оказалась на полу. Ребята сидели, расставив ноги, и мне было тесно. Я встала, вскарабкавшись по стене, хотела пересесть на лавочку и тут же получила удар по голове.
– Сидеть!
Мне захотелось объяснить ударившему меня бугаю, который только что снял маску, что я хочу просто пересесть, но получила удар ладонью в лицо.
Когда я очнулась, то сначала услышала ругань. Приоткрыв глаза, увидела, как бугай, ударивший меня, сидел навытяжку перед авторитетом. Тот убедительным голосом объяснял бойцу, что он чудило, безмозглый даун и что штраф за удар равняется штуке евро.
– Пять, – сказала я. – Лучше пять. С его силой мне хватит трех ударов, это всего три тысячи. Обидно.
– Я тебя с одного замочу, – оживился чудило.
– Не сомневаюсь. Убить женщину или ребенка, это вам всем здесь в удовольствие.
В спор со мной никто не вступал, все расселись по местам, я пристроилась на сумках с вещами. Нога, на которую по чистой случайности пока никто не наступил, мешалась в проходе микроавтобуса, но теперь я демонстративно вытянула ее еще дальше.
Им хорошо – у них обувь на ногах, а у меня только правый сапог, и щеголять левой в носке с надписью
