Я уже минут десять чувствовала себя свободной, но не хватало рядом верного человека:
– А где Леша?
– По делам уехал. Деньги, Настя, нужно зарабатывать. Наши его сразу запрягли.
Он встал, проверил по карманам своего пальто наличие неведомых мне предметов, застегнул куртку.
– На улице холодно, теплее оденься.
И пошел к двери.
– Вадя! А я?
– Я ж сказал – свободна. – Вадим на секунду задержался в комнате. Кинул мне на кровать пятьсот евро. – Сопровождать тебя не могу, сама понимаешь, неудобно. Деньги у тебя есть, давай добирайся до дома самостоятельно. Если будут трудности – звони.
И ушел. Ушел, ешкин кот. Я даже плюнуть вслед не успела.
И сидела дура дурой, в неизвестном общежитии, на кровати с продавленной пружинной сеткой.
Из одежды у меня наличествовало нижнее белье, юбка со свитером, шуба, пакет одежды со спортивным костюмом, один сапог и два носка. Еще была палка… Здорово. Бросили меня. И как же прикажете отсюда выбираться?
Паника заняла минут десять. В решительное расположение духа меня привели два очевидных факта. Первый – мама с папой сходят с ума. Второй – хочу домой, в ванну.
Доковыляв до коридора, я прислушалась к звукам, доносящимся из комнат. Почти везде была тишина. Или учатся, или спят. Припомнив, где была девушка в свитере и с голыми ногами, дохромала туда.
На стук не отвечали долго, но тихие ругательства давали надежду на общение.
– Эй, помогите. У вас телефон есть? – Голоса за дверью замолкли. – Заплачу десять долларов.
Тут же зашлепали шаги, дверь открылась. Парень смотрел сонно, но с интересом:
– Телефон есть, на нем денег нету.
– Тогда помогите выбраться из общежития. Дам сто евро.
К парню из сумрака комнаты подошла девушка:
– А, это ты, калека, утром к туалету путь прокладывала? Я ее уже видела. Паша, давай поможем?
– Договорились, – сказал парень и за руку втащил меня в комнату. – Садись. Что делать? В травмпункт поедем?
– Нет.
Я села на ближайший стул, огляделась. Комната для двоих. У парня на руке обручальное кольцо, у девушки – тоже.
– Так вы супруги?
– Ну да. Вчера выдачу этой комнаты обмывали, сегодня в институт никак… И денег ноль.
Парень надел свитер, девушка – джинсы. Она оказалась более практичной и первой спросила:
– А деньги когда?
– Когда окажусь дома.
Молодожены буквально донесли меня до комнаты, одели и упаковали сумки.
На больную ногу напялили старый ботинок Паши.
Девушка одернула на мне юбку, застегнула шубу.
– Нормально выглядишь. Меня Людмила зовут.
Глава 20
Я дома
Дома, открыв квартиру, я впервые услышала, как орет сигнализация. Молодожены напряглись, но я позвонила на пульт охраны, сняла вызов.
Я попросила ребят посидеть со мной полчаса, помочь приготовить обед. Они с радостью согласились, помогли мне переодеться. Увидев инвалидное кресло, Люда улыбнулась:
– Так ты наврала про парня, наступившего тебе на ногу?
– Врала. Стыдно было признаваться, что попала не в ту компанию.
Мы прошли на кухню. За полчаса Люда проявила свои хозяйственные способности, сварганив из остатков еды хороший обед. Паша протер грязные полы в коридоре и в ванной. Ребятам нравилась новая обстановка.
Я позвонила маме:
– Мам, это я.
– Уже приехала? Не понравилось в пансионате?
Та-ак. Опять новости. Значит, родители не волновались, думали, дочка хорошо пристроена… Это неплохо.
– Не понравилось.
– Я же знаю твой характер, тебе лучше дома, – посетовала мама. – Андрей с этим пансионатом совершенно меня не убедил.
Интересно, Андрей-то здесь при чем?
– Да, мамочка, дома лучше.
– Умница моя. Мне приехать? – предложила мама.
– Нет, мам. Я лягу спать. Папа с тобой?
– Да, мое счастье. – Голос мамы счастливо дрогнул. – У нас все так… боюсь сглазить. Прямо «бабье лето».
– Замечательно. До вечера, мам.
Люда и Паша нашли в холодильнике мартини. Они решили, что под овощной супчик это самое оно.
Я вручила им сто евро и деньги на такси. Радость их была искренна и глубока.
После обеда они распрощались со мной, от души благодарили и позвали в гости, когда оклемаюсь.
Закрыв за ними дверь, я добралась до ванной и долго лежала в воде, пристроив ногу на деревянную подставку и пытаясь понять, что со мной произошло. Ничего в голове не выстраивалось. Я-то думала, вся московская милиция поднята мамой на уши. И с какого боку прислонился здесь Андрей?
Конструкция на ноге разболталась окончательно, я осторожно развинтила и сняла железки, сложив их в пакет.
Коленка выглядела не так, как двадцать лет до этого. Она стала похожа на коленку полноценной ноги, только белые шрамы линиями и точками намекали на недавнюю операцию.
После ванны, перерыв бумажки на телефонном столике, я нашла нужный номер:
– Алло. Можно Костю Ладочникова?
Женский голос вздохнул:
– Зачем?
– Поговорить.
– Девушка, он еще спит после дежурства.
– Тогда передайте, что беспокоила Настя. И, если можно, пусть он сначала мне позвонит, а не начальству.
– Але, але, Настя, я проснулся. – Ладочников зашептал в сторону: – Эльвира, это по делу. Насть, ты где? Ты в порядке?
– Я дома и чувствую себя прекрасно.
– Буду у тебя через двадцать минут.
Через двадцать минут старлей стоял в моей прихожей, раздевался.
– Костя, не знаешь, где Стерва и Зорька?
Костя переоделся в тапочки, прошел в комнату:
– Зорька – не знаю, а Стервочка у Татьяны Степановны. Ты уже ходишь?
– Пытаюсь. Давай поговорим?
– Давай. Давно пора. Пошли на российский переговорный пункт, на кухню.
Костя налил себе студенческого супчика и принялся наворачивать его с большим
