подработать на контрабанде медикаментами, но их подвел самолет.
— Отец бы заплатил им за работу пилотов больше!
— Опасная работа?
— Нет, у батаков нет зенитной артиллерии, и бомбить их — все равно что возить почту… Хотите заработать? — спросила Коорен. Она быстро встала, шагнула к Эрлу вплотную и тихо сказала: — Выше подбородок, парень! Колеблются слабые, а вы напоминаете мне сверхчеловека из одного кинофильма. Такое же волевое лицо… И он шутя заработал десять тысяч!
— А что я должен сделать?
— Доставить меня к отцу.
— Вы разведчица голландских войск, но можете быть уверены, что вернетесь. Завтра же эта записка будет у вашего отца, — сказал Эрл.
— Только пусть ничего за это время не случится со мной! — сказала Коорен и, понизив голос до шепота, продолжала: — Вы понимаете, я хочу жить, хочу жить! — Она отодвинулась на шаг. — Не воображайте только, что я боюсь!
— Вам придется отдать мне вашу одежду, чтобы я мог предъявить ее вашему отцу.
— Он поверит моему письму.
— Это необходимо.
— А я?
— Вам дадут саронг и прочее. — Эрл взял записку со столика, молча поклонился и вышел.
Едва за Эрлом закрылась занавеска, как лицо Коорен приняло выражение бессильной ярости. Она круто повернулась, ударила ногой подушку, отшвырнула ее в угол и снова подошла к клетке.
— Анна Коорен умирает в плену! — довольно внятно сказал бео.
— Она не умрет! — сказала Коорен, что-то крикнув по-малайски, и стала раздеваться.
Вошла женщина, неся в руках малайскую одежду.
Эрл и Джим сидели на ковре в своей комнате и тихо обсуждали план дальнейших действий, когда занавеска распахнулась и к ним неожиданно вошла Анна Коорен.
— О, вы не один! — сказала Коорен, обращаясь к Эрлу и не скрывая досады. — Впрочем, это не важно…
— Кто вас пропустил сюда? — спросил Эрл вскакивая. Он кивнул Джиму, и тот выбежал из комнаты.
— Я обещаю вам все: деньги и славу, все, что хотите. (Эрл молча смотрел на непрошеную гостью.) — Коорен вздернула голову. — Есть ли у вас хоть капля самолюбия мужчины, здравого американского смысла, наконец?
Вошел Джим. Коорен не успела закончить и замолчала. Лицо у Джима было такое торжествующее и в то же время веселое, когда он взглянул на Анну Коорен, что Эрл вынужден был спросить:
— В чем дело?
— Молодец, Бекки, превосходно сыграно! — сказал Джим и крепко пожал руку Анны-Бекки.
Эрл даже засмеялся. Он поощрительно хлопнул Бекки по плечу и указал на ковер:
— Садитесь и слушайте внимательно, от каких причин зависит не только жизнь четырнадцати человек — а это очень значимо, — но и еще кое-что. Итак, решено обменять вас, Анну Коорен, единственную дочь и наследницу Гюна Ван-Коорена, на четырех пилотов, из которых три американца и один испанец-эмигрант. В обмен на вас мы хотим получить также десять патриотов из концентрационного лагеря на острове Новая Гвинея. Из них четыре яванца, один мадурец, то есть житель острова Мадура, два батака с Суматры, один китаец и два индоевропейца. Мне передали фотографии некоторых из них и фотографии людей, с которыми вы можете встретиться, например друга Анны Яна Твайта, и некоторых других знакомых Анны Коорен мужского и женского пола.
— Интересно! — сказала Бекки и, чтобы удобнее было сидеть, подняла колени к подбородку и обхватила их руками.
— Разве вы видели, чтобы Коорен так сидела? — спросил Эрл. — Уж если вы настояли на этой поездке и мне было неудобно спорить с вами при патриотах, то отныне, где бы вы ни находились, даже одна в комнате, вы всегда обязаны вести себя, как Анна Коорен.
Бекки села на поджатые ноги, по-восточному, и выпрямила спину. Взгляд ее, обращенный на Эрла, был снисходительно-высокомерный.
— Только так! — одобрил Джим.
— Так вот, — продолжал Эрл, — фотографии я вам покажу. В случае обмана со стороны голландцев, вы узнаете об этом от меня, у патриотов остается настоящая Анна Ван-Коорен, а вы объявляете, кто вы на самом деле, то есть Бекки Стронг, дочь Аллена Стронга. Вы приехали путешествовать в Индонезию с Джимом на пароходе «Годеневер» из Сингапура, в каюте № 91, но вас захватили уже у берегов Суматры, возле Копебанга, под угрозой убийства Джима, которого вы любите. Вас заставили играть роль Анны Коорен, но вы по своей инициативе разоблачаете все это. Понятно?
— Ясно.
— В случае нормального обмена Анна Коорен будет нами отпущена, и при встрече с ней вы дадите те же объяснения.
— Когда же я поеду? — спросила Бекки.
— Через два часа.
Выражение лица Анны-Бекки не изменилось, и это понравилось Эрлу. «Девчонка с характером», — решил он.
— Но какие у меня, Анны, привычки? И какие у Анны отношения с этим Яном Твайтом, который посылает ей вот такие записочки? — Бекки вынула из левого кармана бриджей голубоватый листок бумаги и прочла: — «Анна, ты забыла у меня в комнате зонтик. Хетти была в ярости. Я твердо рассчитываю на твое обещание, иначе мне крышка. Имею поразительные сведения для твоего отца о преподобном Эмери Скотте. Твой тигр Ян Твайт».
— Преподобный Эмери Скотт? — переспросил Джим, и брови его поднялись. А ну, дайте-ка письмо. Не тот ли это Эмери Скотт, миссионер, которого я должен навестить по поручению вашего дедушки Вильяма Гильбура относительно партии риса и сахара? Это делается интересным!
Бекки слегка дернула подбородком, как это сделала бы Анна.
— Ох, как бы вы мне могли помочь, Бекки! — взмолился Джим. — И не мне, а вашему дедушке, — поправился он.
— А что я должна делать?
— Узнать у Яна Твайта об этих самых «поразительных сведениях» для Коорена.
— Я бы не хотела встречаться с ним. Ни с Твайтом, ни с Коореном — ведь они меня сразу узнают. Если пленных передадут, я сразу буду свободна, и к отцу поедет настоящая Анна.
— Вы перестанете быть Анной только после моего указания, — напомнил Эрл. — И тогда вы можете возвращаться в Америку как дочь Аллена Стронга.
— А если я останусь здесь с Джимом?
Эрл задумался. Бекки и Джим с нетерпением ждали его ответа.
— Бекки, вам известно, что будет делать Джим?
— Выяснит у миссионера Скотта дело с дедушкиными закупками и потом начнет действовать как рекламный агент фирмы «Юнайтед Фрут».
— Нет, он вам не все рассказал, потому что он узнает об этом только здесь, в банке «Эн и K°» — индонезийском филиале «Банка святого духа». Это значит, что Джиму, хоть это и ширма для его легальной поездки в Джакарту, может не поздоровиться.
— Я не боюсь! — ответила Бекки.
— Дело даже не в этом, — продолжал Эрл. — Задача, полученная Джимом от нас, — разоблачение происков капиталистов против индонезийского народа и помощь патриотам, чтобы разоблачить биологическую войну, организованную американскими монополистами.
— И я буду помогать! — упрямо сказала Бекки.
— А вы можете выдать Джима.
