– Черт побери, никогда еще щенок не учил меня бросать жен…
– С Богом, сэр!
«Харриер» резко провалился вниз и назад, женщина, повиснув в воздухе на тросе, заверещала так, что заглушила рев трех двигателей. Беловски включил привод лебедки и не спеша подтянул трепыхающуюся мисс Ларош к своему самолету. Теперь было важно заставить ее влезть на крыло и сесть в кабину. Этого Майкл опасался сильнее всего. Но женщина, увидев, что самолет уже совсем близко, как-то неожиданно успокоилась, проявила фантастическую прыть и через минуту таращила глаза уже в кабине.
Мистер Ларош все это время летел сзади. Когда он увидел, что его суженая благополучно спаслась, он отключил радио и развернул самолет в сторону океана. Как Беловски не вызывал его на связь, тот больше не откликался.
Майклу ничего больше не оставалось, как молча сопровождать его самолет. Немного не долетая до линии берега, Ларош выпрыгнул из машины с парашютом за спиной и ребенком на груди. «Харриер» самостоятельно улетел куда-то в океан, а счастливый отец с дочерью благополучно приземлились на лазурную отмель.
На аэродроме Майкла уже ждала толпа репортеров с камерами, которых всегда полно во Флориде. Оказывается, это шоу в прямом эфире показывали сразу несколько каналов. Снимали не только с земли, но и с самолета, который тут же на взлетной полосе срочно наняла одна съемочная группа. Кроме того, старый пройдоха, диспетчер Джимми, за 500 долларов подключил микрофон телевизионщиков к рации, и шоу проходило с «живым» звуком!
Это была сенсация! Такого репортажа Америка не видела давно! Потом все каналы по нескольку раз прокрутили этот сюжет, обсуждали на многочисленных передачах и ток-шоу. Это было событие месяца. Имя Беловски опять взлетело до небес. На аэродроме мисс Ларош больше всех красовалась перед камерами, в сотый раз рассказывая, как ее спасал симпатичный лейтенант. А сам Ларош в это время невозмутимо купался со своей дочкой в море, пока за ним не прилетели сразу четыре вертолета. Один спасательный, второй полицейский и два телевизионщиков.
Когда его привезли на аэродром, где происходила спонтанная пресс-конференция диспетчера аэродрома Джимми и мисс Ларош, он вырвал Беловски из толпы журналистов и жен соседних миллионеров и дал мокрую визитку:
– Завтра позвони!
Больше он ничего не сказал, запихал жену и дочку в машину и с визгом резины умчался от растерявшихся журналистов.
Потом был жуткий месяц, во время которого Беловски рвали на части все, кому не лень, начиная от сопливых фанаток, дежуривших всю ночь у его дома, заканчивая первой леди Америки, женой Президента, которая пожелала лично познакомиться с героем и заставила супруга вручить ему орден. И даже его бывшая жена, надеясь восстановить отношения, принеслась на красном «Феррари» прямо к одной из телестудий с рабочей версией: «Когда я увидела его в опасности, я поняла, что люблю и буду любить его вечно!»
Зато через месяц Майкл уже занимал каюту на атомном ударном авианосце «Президент Клинтон», где 2-й эскадрильей командовал майор Ларош.
Но все это время его не покидало какое-то подлое чувство, как будто он делает что-то лишнее. Он не понимал, что именно в его жизни плохо, почему ему вся эта суета бесконечно безразлична и что еще он должен свершить, чтобы наконец это чувство прошло.
У него было много возможностей остаться на берегу, ему предлагали инструкторскую работу, так как он классный пилот, но он рвался в бой. Два года беспрерывных походов, вылетов, бомбежек в Афганистане, Ираке, Сирии, Ливии, Турецком Курдистане. Он рисковал, совершал чудеса атак с воздуха, немыслимыми способами дразнил зенитные ракетные комплексы ПВО, выманивая у них в молоко весь боекомплект, а потом расстреливая их, уже беззащитных. Опасность на какое-то время будоражила его, но не надолго. Подлое сосущее чувство не проходило, а только обострялось. Озарение пришло в ледяных волнах за секунду до смерти. У него появилась цель, и проявился смысл. Чудны дела твои, Господи!
От воспоминаний Михаила оторвал голос Изволь:
– Ты не забыл, что тебе нужно взять крем и обработать руки?
– Ты еще здесь? – удивился он.
– Я всегда буду с тобой.
– Даже…
