Я прекратил разговор и повел лошадь в сторону.
На что обижаться – давно ли я сам точно так же просил погонщика оставить меня наедине с мертвым истребителем, затерянным в древних камнях. Поднявшись чуть выше по берегу, я увидел кое-какую растительность, зеленевшую на склонах. Я не сомневался, что нам придется надолго задержаться здесь, поэтому спокойно начал освобождать лошадь от упряжи, чтобы та могла пощипать травы и собраться с силами.
Потом я сидел на камне и смотрел, как колышется вода в озере. Неподалеку валялся небольшой грубо сколоченный плотик, непригодный даже для ребенка, с привязанным увесистым булыжником на длинной узловатой веревке.
Места были безрадостные, неживые и дикие. В этом краю имелось много таких мест. Мне подумалось, что вода и все, что вокруг озера, могли пострадать от нашествия аэроидов. Кто знает, что на уме у этих летающих болванок. Захотели – убили человека, захотели – озеро...
Солнце уже прилично нагрело охлажденную дождем землю, и я решил искупаться. Упасть в эту воду и представить, будто лежу в горячей ванне, в душистой пене... Я даже скинул штаны и куртку, подошел к воде, но так и не рискнул окунуться. Есть живая вода, есть мертвая. Живая, говорят, полезна для жизни и здоровья, а вот мертвая... Кто ее знает? Для пробы я решил, не сходя с берега, чуть сбрызнуть кожу – в пути мало возможностей помыться.
И в этот момент меня наконец позвала Надежда. Я побежал к ней, одеваясь на ходу.
– Ты хорошо плаваешь? – спросила она.
– Нормально, – я понял, что купания все-таки не избежать, поэтому перестал одеваться, лишь прикрылся курткой.
Но девушку не интересовала моя нагота. Она приблизилась к кромке воды, присела.
– Здесь, наверно, крутой обрыв, прямо от берега. Раньше тут была станция. Такая же, как наша. Можешь нырнуть и осмотреть дно?
– Нет проблем. Только вот... Здесь нормальная вода?
– Вода как вода. Ты чего-то боишься?
– Чего бояться? Акулы здесь не водятся, однако вода какая-то странная.
– Тогда ныряй.
Я попробовал ногой холодную чистую воду. Потом разбежался и прыгнул. Проплыл с десяток метров, чтобы разогреться, попробовал глубину.
– Ныряй! – донесся голос Надежды.
Я набрал воздуха и перевернулся вниз головой, загребая руками. Перед глазами взорвалась и рассыпалась туча мелких пузырьков, и сразу же темная глубина надвинулась, обожгла холодом, мягко сдавила виски. Я погружался все глубже, стараясь изо всех сил, но бороться с Архимедовым законом и одновременно пытаться что-то рассмотреть очень трудно. Перед всплытием я успел запечатлеть в памяти лишь один расплывчатый и странный образ: идеально ровное дно и десятки каких-то темных пятен, расположенных на нем в строгом геометрическом порядке. Я даже не успел понять – реальность это или подводная галлюцинация, как вода и холод вытолкнули меня на поверхность.
Надежда помогла мне выбраться, дала отдышаться, лишь потом вопросительно посмотрела в глаза.
– Там очень глубоко, – проговорил я. Надежда кивнула, словно ждала этого ответа. – Сейчас отдохну и еще попробую. Тогда точно скажу.
Я уже понял, зачем на берегу лежал игрушечный плотик и как его использовали местные мальчишки. Попрыгав на берегу и разогревшись, я оттащил плот метров на десять в воду и, ухватившись за веревку, столкнул камень. Он тут же потащил меня вниз, да так быстро, что затрещало в ушах. Через несколько секунд камень упал на дно, а я остался висеть, уцепившись на веревке.
Теперь у меня уже не оставалось никаких сомнений. Дно было ровным, как мощеная площадь. В строгом порядке под водой расположились черные коробки размером с железнодорожный вагон. Хотя за размер я поручиться не мог – в воде все выглядит иначе. Я казался себе духом, парящим над вымершим подводным городом. Прежде, чем иссяк кислород в легких, я успел убедиться, что не все коробки сохранились – некоторые были деформированы, а от иных остались лишь груды обломков. Впрочем, таких было мало. Подводный город казался почти целым.
– Я нашел твою станцию! – крикнул я еще раньше, чем ощутил твердое дно под ногами. – Там сотни одинаковых прямоугольных домиков, я видел это!
Девушка дождалась, когда я выберусь и окажусь перед ней.
– Так что ты там видел, Олег?
Я рассказал. Рассказ получился коротким, хотя мне казалось, что впечатлений уйма. Надежда выслушала меня, но не спешила разделить радость. Она задумалась.
Я начал одеваться, так как порядочно продрог. Девушка медленно пошла вдоль берега, раздумывая. Я забеспокоился насчет лошади – она не была стреножена и могла в поисках корма забрести на край света. Впрочем, животное оказалось дисциплинированным – продолжало пощипывать травку на подъеме берега, не ища лучшей доли.
– Олег! – послышался голос Надежды. – Скажи, там очень глубоко?
– А что, у тебя есть какие-то планы?
– А у тебя?
Я пожал плечами.
– Думаю погреться, поднакопить сил и попробовать донырнуть до самого дна. Чтобы потрогать эти домики руками. Там глубоко, но ведь мальчишки как-то достали блок.
– Ну, потрогаешь руками, а дальше что? – насмешливо спросила девушка.
Я тоже усмехнулся и пожал плечами. А она вдруг стала серьезной.
– Ты не видел там что-то, кроме этих коробок?
– О чем ты?
– Такая штука... – она изобразила руками некие фигуры, пытаясь объяснить. – Словно башенка, ажурная, понимаешь?..
Я напряг память. Видимость под водой была скверная, но не исключено, что там была именно такая башенка, которую я мог принять за разрушенную коробку.
– Не знаю, озеро большое, – неуверенно проговорил я. – Может, нужно посмотреть подальше от берега?
– Она должна быть рядом с берегом, – возразила Надежда. – Недалеко от станции, понимаешь?
Я задумался. Возможно, я действительно что-то такое там видел, но не обратил внимания. Снова лезть в воду, проверять?
– Нет, – задумчиво покачала головой Надежда. Она словно разговаривала сама с собой. – Ты не сможешь найти. Я сама должна нырять.
Я оглядел ее с головы до ног, прикидывая, насколько ее смелость соотносится с возможностями.
Надежда, заметив это, усмехнулась.
– Вот я тебя и спрашиваю, – заявила она, – там очень глубоко?
– Очень, – ответил я. – Без специальной подготовки лучше не лезть. Что угодно может произойти – от судороги до потери ориентации.
Она вздохнула и некоторое время смотрела мимо меня на темную гладь озера.
– Ничего, – упрямо произнесла она. – Ты мне поможешь.
Я пожалел, что не разжег заранее костер. Купания на голодный желудок порядком выматывали, а кусочек огня мог бы скрасить трудности. Уже вечерело, солнца становилось мало. Надежда сняла комбинезон, ничуть не стесняясь меня. Тяжелый пояс упал, брякнув о камни. Я украдкой взглянул на ее худое и все еще бледное тело и вдруг понял, что ни сейчас, ни раньше ни разу не подумал о ней как о женщине. Она все еще оставалась для меня человеком из железного саркофага. И это было странно, ведь на всем свете для меня нет никого ближе этой рыжей веснушчатой девчонки.
Мы вместе доплыли по плотика, я поднял из глубины камень, сворачивая веревку в аккуратную бухту. Я понимал, что девушке холодно, слышал, как стучат ее зубы, но видел ее глаза, в которых светилась неукротимая воля.
