железные балки.
После четвертого этажа вдруг раздался особенно сильный скрежет, и все замерло.
– Застряло? – поинтересовался я.
– Может, и так... – нахмурилась Надежда.
Едва она это произнесла, как земля вздрогнула – и движение восстановилось. Через несколько минут перед нами предстали все шесть этажей хранилища, забитые контейнерами с боевой техникой.
– Здесь бомбовозов нет, – сразу определила девушка.
– А аппаратура?
– Вон там, – она указала между рядами контейнеров, где темнели грязные бока металлической капсулы, напоминающей автомобильную цистерну.
Мы ступили на нижний уровень хранилища. Под ногами скользил загустевший ил, от металлических перекрытий веяло холодом глубины. В «цистерне» не было ни единого окошечка или люка. Хотя, возможно, все это просто скрывалось под слоем вековых отложений.
– Зачем же делать командный пункт на самой глубине? – проговорил я. – Вы так каждый раз и ныряли?
– Я же говорила, это резервная аппаратура, – терпеливо ответила девушка. – Основная устанавливалась в наземных сооружениях. Только от них теперь ничего не осталось...
– Все равно не понимаю.
– По сигналу мобилизации должны открыться все хранилища острова. Сигнал можно дать из любого пункта – и основного, и резервного. Вовсе не нужно каждый раз нырять.
– И ты сейчас собираешься дать сигнал?
– Если что-то еще работает...
Я потрогал капсулу рукой и ощутил, что она слегка вибрирует.
– Лучше не трогай пока, – Надежда отвела мою руку. – Она сейчас должна сама открыться.
Мы подождали несколько минут, и тут на обратной стороне капсулы с грохотом отвалилась крышка люка, которого я раньше не замечал. Мы обошли вокруг и увидели дверцу с запирающими механизмами. Под упавшей крышкой все блестело, как новенькое. Надежда взялась за штурвал и начала крутить его с такой легкостью, словно сама только вчера закрутила.
Круглая дверца распахнулась внутрь. Я сразу заметил какой-то странный запах – настолько чужой, незнакомый, ни с чем не сравнимый, словно открылся проход в другой мир. Надежда тоже уловила это и в замешательстве посмотрела на меня.
– Что-то не так? – осторожно спросил я.
Она покачала головой, отвернулась. Я все понял.
Запах – удивительное явление. Иногда мне кажется, что он несет информации больше, чем может нести звук или изображение. Часто бывало – идешь по улице, вдруг ветерок доносит из открытого окна запах чужого дома – и останавливаешься как вкопанный. В памяти всплывают во многих подробностях какие-то старые, полузабытые имена, события, настроения. И дом уже кажется не таким чужим. Всего лишь дуновение ветра – и ты в прошлом.
То же самое происходило сейчас с девушкой. Законсервированный на века воздух хранил для нее запахи ее мира. И в этот момент ей, привыкшей за последнее время к ароматам дыма, подгоревшего мяса и конского навоза, стало не по себе. Я не мог ничего поделать, только посочувствовать. А может, и позавидовать.
Она быстро взяла себя в руки, вытерла лицо рукавом. Забралась в темное отверстие люка. Через несколько секунд в капсуле вспыхнул мягкий голубой свет. Я ожидал увидеть что-то вроде панели управления космического корабля. Но все было гораздо скромнее: в дальнем конце помещения – сиденье и тумба с большим черным квадратом на крышке. Все остальное место занимали стеллажи с одинаковыми продолговатыми ящиками без ручек и выступов.
Надежда села на стул, провела ладонью по черному квадрату. На нем медленно проступили какие-то линии. Это был экран, но не телевизионный и не компьютерный.
– Не стой над душой, – попросила девушка. – Иди лучше посмотри, что вокруг делается.
Я подчинился и занял пост возле нашей машины. Прислушиваться было невозможно – стальной каркас продолжал обтекать, и стук тысяч падающих капель сливался в непрерывный довольно громкий гул. Я прохаживался, кидал камешки, стараясь попасть одним в другой, думал о том, какие возможности откроют нам бомбардировщики.
Надежда закончила колдовать с приборами довольно скоро. Она не спеша вышла из лабиринта контейнеров.
– Шесть хранилищ отвечают на вызов.
– И что это значит?
– Значит, автоматика там еще работает. Я примерно могу вспомнить, где находятся четыре из них. Но есть ли там бомбардировщики...
– Мне снова придется нырять в незнакомых местах?
– Теперь уже вряд ли. Я могу открыть любое хранилище прямо отсюда, из этой кабины. Между прочим, мы устраивали их не только под водой.
– Понятно... – с чувством проговорил я. – Техника на грани фантастики. И что мы будем делать дальше?
– Полетим проверять. Я уже дала команду на открытие. Если что-то вылезет – сразу заметим.
Уже в кабине, на километровой высоте я вернулся к начатой теме.
– У вас была действительно очень хорошая техника. Я никогда такой не видел – у нас этого просто нет. Вы, пожалуй, и в дальний космос вышли?
– Да, вышли, но не в дальний. Это было до моего рождения. Однако потом космические программы свернули – все уходило на оборону. Я не застала ни одного полета.
– Но ведь у вас была мощная система связи. Неужели вы даже в этом обходились без космических аппаратов?
– Обходились, – пожала плечами девушка. – А зачем они нужны?
– Да вот, представь себе, нужны...
Мы о многом разговаривали, перелетая от пункта к пункту. В этот день нам повезло. Мы нашли одно хранилище. Оно располагалось в жерле потухшего вулкана. Насколько я понял, принцип там был обратный – не этажи вылезали из воды, а вода огромного вулканического озера сливалась через шлюзы, открывая сокровища ушедшей цивилизации.
Впрочем, никаких шлюзов нам открывать не пришлось. Они вышли из строя очень давно, и вода вытекла. Контейнеры стояли, продуваемые всеми ветрами. Тем не менее техника в них сохранилась отлично. Кратер располагался в совершенно непроходимых местах, и никто из местных не успел сюда залезть.
Мы спустились на дно, немного задержавшись на склоне, у развалин древней станции. На двух нижних этажах хранилища стояло всего восемь контейнеров, размерами они напоминали не вагоны, а ангары.
– Посмотри, – сказала Надежда, похлопав один из них по шершавой стенке. – Вот здесь хранятся бомбардировщики.
ТЕРРОР
Мы вернулись на базу в темноте. Здесь уже вовсю шло веселье. Посреди деревенской площади горел огромный костер, на нем жарилось мясо. Вокруг бродили в обнимку погонщики и крестьяне-»чкаловцы», хохотали женщины, рекой лилось вино.
Оказалось, торговая экспедиция не только прошла благополучно, но и принесла деньги. Нищая деревня еще ни разу не видела столько клинков, крестьяне одурели от неожиданного богатства. Погонщики охотно поддержали новоявленный «праздник урожая».
Наш прилет никто, кроме часовых, не заметил. Я довольно долго толкался у костра среди пьяных людей, пока не отыскал Подорожника. Он, к счастью, держался на ногах вполне крепко.
– Как слетал? – спросил я.
– Все хорошо, – лаконично ответил погонщик, шаря глазами за моей спиной. – А где Надежда?
– Пошла переодеться. Мы полдня мотались по острову, искали новые хранилища.
