– Здравствуй, Безымянный, – с приторным дружелюбием проговорил он, растягивая старческие губы в улыбке.
Я уже отвык от этого имени, все давно называли меня Олегом, но спорить не стал. Лишь кивнул в ответ.
– Вот, все про тебя говорят, и Лучистый тоже решил тебя проведать.
– Милости просим, – я пожал плечами.
– Подарки привез, они там, в повозках. Вино, крупу, безделушки разные. Оружие брать не стал, у тебя, говорят, и так его хватает.
– Ближе к делу, – попросил я. – У меня мало времени. Во-первых, кто ты такой?
– Да-да, конечно! Я ближайший друг Лучистого, советник и верный слуга. Может, мы и встречались раньше, но я что-то запамятовал.
– Да где уж тебе помнить простого конюха... Что надо?
– Помнится, ты предлагал, чтоб вы с Лучистым вместе командовали твоей армией. Знаешь, он решил согласиться.
– Поздно, – сказал я, развернулся и пошел прочь, удивляясь наглости землевладельца.
– Постой, постой! – раздался сзади лебезящий голос. Я не собирался останавливаться, но тут услышал конский топот. Повернулся, готовясь при необходимости быстро выхватить пистолет.
На этот раз меня догонял сам Лучистый. Два всадника сопровождали его.
– Не уходи! – землевладелец замахал руками. Я не заметил и следа той надменности, что была в нем прежде. – Давай обсудим, договоримся!
– Не договоримся, – ответил я. – Мы улетаем отсюда, нам незачем договариваться.
– Я знаю, знаю! – заверил меня Лучистый, подойдя на расстояние трех шагов. – Но может там, в другом краю, мы начнем действовать вместе?
Я снова подивился его наглости. Он разговаривал, словно ничего не произошло, словно его каратели не сожгли деревню и не пытались убить меня.
– Уже ничего не нужно, – сказал я, стараясь сохранять хладнокровие. – У нас хватает хороших командиров.
– Ну, пусть так, – с легкостью согласился он. – Но, может, ты согласишься дать несколько своих чудесных машин, чтобы переправить на Новую землю меня, мои вещи и людей? Скажи, сколько нужно заплатить.
Я хотел тут же выгнать его в шею из деревни, но передумал. Его люди имеют право спастись вместе с остальными. Да и он сам тоже.
– Не нужно ничего платить. Можете располагаться у нас и ждать своей очереди. Если не боитесь...
– Постой, а зачем очередь? Я же сказал, что хорошо заплачу.
Он быстро сунул мне тяжелый шелковый мешочек. Я машинально взял.
– Значит, так, – деловито проговорил он, считая, что я уже куплен. – Со мной будет восемьдесят человек и пятьдесят лошадей. Кроме того, понадобится большая машина, чтоб перевезти одежду и запасы из амбаров. Не знаю, брать ли мебель. Лучше, наверно, взять, чем потом делать новую?
– Какую еще, к черту, мебель?! – процедил я и швырнул деньги ему под ноги. – Если ты хочешь улететь, я, может, помогу и тебе, и твоим людям. Но никакой мебели и одежды ты не повезешь, даже если крестьяне пожалеют тебя и не закопают здесь же. Все твои вещи будут разделены между другими людьми. Все клинки ты так же отдашь людям. Инструменты, оружие, еда, лошади – все будет в общем распоряжении. И знай, что там тебе не позволят наращивать жир, пока другие работают на тебя. Ты будешь вместе со всеми пахать землю, валить деревья и ходить в караулы. Ты будешь жрать ровно столько, сколько заработаешь, ясно?
– Но я не могу всего этого, – с сожалением произнес Лучистый, невинно глядя мне в глаза. – Ведь меня перестанут уважать люди. Какой же я буду землевладелец, если стану выходить на поля, как простой крестьянин?
У меня мороз пошел по коже от злости. Я сжал кулаки и мысленно сосчитал до десяти.
– Если станешь хорошо работать, тебя будут уважать, – сказал я, совладав с эмоциями. – Это я тебе обещаю.
Я развернулся и быстро пошел прочь. Лучистый затрусил за мной, дергая меня за куртку, как нищий попрошайка.
– Подожди, подожди! Я действительно не могу работать со всеми, как ты не понимаешь? Давай договоримся, я дам и денег, и лошадей...
«А ведь он и в самом деле не сможет работать», – подумал я. Но и на его условия я плевать хотел. Надо было убить сразу, как только я его увидел, – не стало бы проблемы.
Он был жалок. Но это не означало, что я собирался все ему простить. Он будет наказан и поймет это, когда станет жить среди простых людей. Они тоже ничего не простят.
Я остановился так резко, что он налетел мне на спину.
– Ну, ты передумал? – с надеждой вопросил Лучистый.
– Нет, и не надейся. Сдавайте ваше барахло на склад, охрана покажет, куда все везти. Потом можете расселяться по домам. И не вздумай в одиночку занимать целый дом. Тут и без вас скоро будет столпотворение. Если не согласен – проваливай обратно, на свою заставу...
– Я согласен, согласен... – залопотал Лучистый, доверительно взяв меня за руки. Я тут же отдернул их. – Но там, на другой земле, мы еще поговорим об этом, ладно?
– Если только заикнешься, закопаю вниз головой, как ты это делал, – откровенно предупредил я.
– Ладно, не буду, не буду...
Я понял, что он все равно станет гнуть свою линию. Не сейчас, так потом. Как знать, может, ему действительно поручить руководящую работу? Например, заведовать кладовкой с мотыгами. Работать он все равно не сможет.
– Слушай дальше. Сейчас же вели своим людям следовать обратно на заставу. Пусть объявят там, что все желающие могут лететь с нами. Пусть еще скажут, что скоро Прорва устроит такое, что никакие Холодные башни не спасут.
– Зачем?! – изумился он. – Ведь всем не хватит места в машинах!
– Не твоя забота. Все, проваливай.
Весь день над деревней выли машины – садились, поднимались, перелетали с места на место. Вскоре узкий луг неподалеку превратился в аэродром – в глазах рябило от расставленных там истребителей. Я в этот день успел отвезти нескольких пилотов на новое хранилище, где мы занялись восстановлением бомбовозов. Все напоминало подготовку к военным действиям – обилие техники и людей, неразбериха и тревожное чувство ожидания.
А к вечеру к нам начали стекаться перепуганные новостью крестьяне из ближайших деревень. Уже стемнело, а люди все шли и шли, располагались на улицах, привязывали лошадей, жгли костры, варили суп в котелках. Домов на всех, конечно, не хватило. Я с огромным удовольствием выгнал на улицу Лучистого и его гвардию из пяти домов, в которых они с большим комфортом расположились. На их место мы устроили детей.
К утру база походила на лагерь беженцев. По сути, так оно и было. Пора было отправлять людей, пока они не уничтожили свои, а заодно и наши запасы продуктов. Существовала и еще одна причина спешить. В любую минуту могли появиться Смотрители и прекратить всю мою деятельность. Странно, что они до сих пор не появились. Хорошо, если просто увезут меня. Хуже, если помешают людям спастись.
К полудню первый караван поднялся в воздух. За один раз мы рассадили по машинам около четырех сотен человек. Я стоял на холме и смотрел вслед эскадрилье, которая плыла над обреченной землей, словно стая больших сильных птиц. После этого уже новые партии отправлялись одна за другой. По моему плану, пустые бомбардировщики поджидали их на подходе к рубежу и сопровождали над прибрежными горами, обрабатывая их бомбами. Затем возвращались и ждали следующую группу переселенцев.
Люди продолжали прибывать. Было очень много бродяг, которым все равно терять нечего, а также пришло несколько разбойничьих банд, послушных и присмиревших. Оружие у них отобрали и почти все пустили на костры – у подобной публики оно обычно было деревянное. С застав почти никто не пришел, городской народ верил в могущество Башен.
